Читаем без скачивания Ослокрады - Джеральд Даррелл

— Что я говорил? — прошептал Дэвид Аманде.

— Мэр Ишакис, — непреклонно сказала Аманда. — В афишах красным по белому сказано, что вы выплатите двадцать тысяч драхм вознаграждения всякому, кто располагает сведениями о местонахождении ослов. Мы же не только сообщили вам эти сведения, но и показали вам, где ослы находятся. Таким образом, выплатить нам награду вы обязаны.

— Но, родненькие вы мои, — пролепетал мэр, покрываясь испариной, — это же была шутка.

— Нет, это не было шуткой, — хмуро сказал папаша Никос, — и вы это прекрасно знаете.

— Да-да, — подошел папаша Йорго, — это не было шуткой.

— Вы обещали вознаграждение, — продолжал папаша Никос, — и обязаны его выплатить. Дети заслужили его.

— Да, заслужили. Да, заслужили, — хором загудели сельчане.

— Ну, — в отчаянии сказал мэр, — если это единодушное решение, я думаю, что выполню его. Но денег со мной нет. Мне придется съездить в Мелиссу и взять их.

— Правильно, — ласково сказала Аманда. — Мы придем за деньгами завтра в четыре часа пополудни.

— Да-да, — хором кричали сельчане, — в четыре часа.

— Путь будет так, в четыре часа, — угрюмо сказал мэр.

Итак, дети, обласканные и расцелованные благодарными жителями Каланеро, отправились на виллу.

— Ну, — сказал генерал, когда они появились на террасе, — как все прошло?

— Превосходно, — сказала Аманда. — Видел бы ты, как мэр шлепнулся в воду, пытаясь вскочить в лодку. Это было почище, чем падение с моста.

— Как жаль, что я этого не видел, — с иронией вставил Дэвид.

— Потом, — продолжала Аманда, — все были так взволнованы, когда увидели ослов, что мэр одного из своих расцеловал публично.

— Если бы у людей было больше времени целовать ослов, — заметил генерал, — мир был бы куда прекраснее!

— Видел бы ты, как они пытались заставить ослов плыть назад, — сказал Дэвид. — Маленький пони лягнул мэра в брюхо!

— Лучше поздно, чем никогда, — с удовлетворением сказал генерал.

— Когда ослы были переправлены в деревню, — сказал Дэвид, — мы потребовали у мэра вознаграждение.

— А, — сказал генерал, — и что же он ответил?

— Пытался изобразить, будто это была всего лишь шутка, — раздраженно сказала Аманда.

— Что я тебе говорил? — сказал Дэвид. — Да я такому ни в жизнь не поверю.

— К счастью, — сказала Аманда, — сельчане взяли нашу сторону и настаивали, что мы заслужили награду, так что мэру пришлось сдаться. Завтра в четыре часа пополудни мы за ней придем.

— Великолепно, — с удовлетворением кивнул генерал. — Просто великолепно.

— Я удивляюсь, почему ты все это одобряешь, — сказала Аманда.

— А почему я не должен это одобрять? — спросил генерал. — Хорошо задуманный и блестяще осуществленный план, который никому не причинил зла и сделал столько доброго для Яни. Я абсолютно не вижу причины, почему я не должен это одобрять.

Аманда пожала плечами: метод мышления ее отца всегда оставался для нее загадкой.

— Я сам подойду к четырем часам, — сказал генерал, — и маму тоже возьму с собой.

— Это куда, Генри? — спросила миссис Зяблик, которая как раз появилась на террасе в изумительном наряде.

— На центральную площадь деревни, — сказал генерал. — Надо будет пронаблюдать за тем, как мэр будет расплачиваться с Амандой и Дэвидом.

— Расплачиваться? За что? — изумилась миссис Зяблик.

— Я все утро, — раздраженно сказал генерал, — передавал тебе это на языке барабанов, так что повторять больше не буду.

— Да дело в том, — поспешила разъяснить Аманда, — что сельчане потеряли своих ослов, а мы нашли их и теперь требуем обещанного за это вознаграждения.

— Какая прелесть, милая, — сказала миссис Зяблик. — Ты видела маленькие зеленые орхидеи, которые растут, спускаясь вниз по деревьям? Очень боюсь, что такой до сих пор нет в моей коллекции.

На следующее утро мэр по пыльной дороге потрусил на маленьком пони в Мелиссу и скрепя сердце снял со своего банковского счета двадцать тысяч драхм, тщательно пересчитал купюры и спрятал в свой бумажник. Затем он отправился обратно в Каланеро.

В четыре часа пополудни все жители деревни от мала до велика собрались на главной площади деревни посмотреть, как мэр будет выплачивать вознаграждение, — во-первых, потому, что Аманда и Дэвид стали всеобщими любимцами, а во-вторых, сама мысль о том, что мэру придется расстаться с двадцатью тысячами драхм, приводила всех в восторг. Генерал-майор Зяблик с супругой спустились на площадь и встали в стороне от толпы, а брат с сестрой направились к таверне, где за столом, накрытым по такому случаю белоснежной скатертью, восседал мэр. Поставленный перед неизбежностью расплаты, он пытался сделать как можно лучшую мину при неблагоприятной для себя игре. Когда Аманда и Дэвид прошествовали к столу, он торжественно встал и произнес краткую речь.

— Жители Каланеро! — изрек он. — В течение долгого времени лучшим подтверждением репутации острова Мелиссы и, в частности, деревни Каланеро являлось желание чужестранцев гостить у нас и наше гостеприимство по отношению к ним.

— Правильно, — пробормотал папаша Йорго.

— Когда эти золотые крошки впервые приехали к нам гостить, — продолжил мэр, — мы приняли их как родных. Они показали себя смелыми, благородными и скромными аристократами.

По площади пронесся гул одобрения.

— За то время, что они пробыли с нами, — сказал мэр, — они сделали для нас, жителей Каланеро, немало полезного. Назову в первую очередь спасение моей жизни, когда подо мною рухнул мост.

Он сделал паузу и выпил стакан воды.

— И вот сейчас, — продолжил он, жестикулируя, словно драматический актер, — благодаря своей проницательности и мужеству они спасли всю деревню Каланеро, возвратив нам наших ослов и моего маленького пони.

— Когда же он наконец заткнется? — проворчал Дэвид, которому все это порядком надоело.

— Пусть позабавится. Бедняжка! — прошептала в ответ Аманда.

— Всем вам известно, — сказал наконец мэр, — что я объявил о вознаграждении тому, кто найдет ослов. Как человек слова, я намерен сейчас вручить объявленное вознаграждение этим двум замечательным детям.

Торжественно он вынул из кармана бумажник и принялся сосредоточенно пересчитывать две пачки сотенных купюр. Все жители хором отсчитывали каждую банкноту, ложившуюся на стол. Наконец он выложил на стол последнюю купюру и раскинул руками.

— Двадцать тысяч драхм! — крикнул он дрожащим голосом. — Я выплачиваю двадцать тысяч драхм нашим самым дорогим гостям за то, что они нашли наших ослов!

Восторженные возгласы толпы стали понемногу стихать.

— Вперед, — пробормотал Дэвид Аманде. — Бери деньги.

— Нет, ты, — сказала Аманда, чувствуя свою вину так же, как и брат.

— Ну что ж, пойдем вместе, — сказал Дэвид, решившись на компромисс.

Они шагнули вперед и взяли по пачке сотенных банкнот. Тут же на площади воцарилась тишина — очевидно, общественность ждала, что же скажут герои в ответ на речь мэра. Аманда взглянула на Дэвида, но тот стоял с красным лицом и словно проглотил язык. Тогда Аманда прокашлялась и