Читаем без скачивания Последние герои империи - Владимир Шигин

История российского флота знает много героев, но Рощаковский был один.

НАЧАЛО ПУТИ

Родился герой нашего повествования 24 сентября 1874 года в родовом поместье — селе Александровка Елизавстградского уезда. Происходил из дворян Херсонской губернии, несколько поколений которых связали свою жизнь с морем. Отставной штабс-капитан Сергей Константинович Рощаковский являлся членом судейской коллегии в Киеве. Имел трех сыновей: Константина, Михаила, Сергея и трех дочерей: Елену, Татьяну и Софью.

Начало биографии Михаила Рощаковского было весьма обычно для большинства флотских офицеров того времени: гимназия — Морской корпус—флот. В Морской корпус Михаил пошел по стопам своего старшего брата Константина. В 1896 году Рощаковский с отличием заканчивает Морской кадетский корпус. Отмстим тот факт, что за успехи в учебе он был награжден Нахимовской премией, что предполагает наличие ума и способности к наукам.

Любопытная деталь периода учебы Рощаковского в Морском корпусе, которая оказала влияние на всю его последующую судьбу. Одновременно с ним там обучалось сразу несколько великих князей Романовых. Среди них был и великий князь Кирилл Владимирович, ставший впоследствии начальником военно-морского отдела штаба Командующего флотом Тихого океана, а в эмиграции провозгласивший себя императором Кириллом I. «Кирилловичи» и сегодня настырно претендуют на российский трон… Мне неизвестно, с кем именно водил дружбу в корпусе Миша Рощаковский, но уверен, что эрудиция и смелый характер мальчишки притягивали к нему многих. Не были исключением и кадеты Романовы. Помимо великого князя Кирилла, Миша поддерживал хорошие отношения с великой княгиней Ольгой, ставшей позднее королевой Греции, тогда же познакомился с будущим российским императором Николаем Вторым.

После выпуска из корпуса у Рощаковского была недолгая служба на Балтийском флоте, после чего последовал перевод на Чёрное море. В Севастополе служил старший брат Рощаковского Константин, который, судя по всему, и поспособствовал, чтобы младший был поближе к нему. Старший брат, как и младший, отличался смелым и независимым характером, а потому имел немало неприятностей.

На Черном море Рощаковский вначале отметился вахтенным офицером на эскадренном броненосце «Чесма», затем получил повышение и стал вахтенным начальником на том же броненосце. Для молодого офицера вполне почетно — начальник самостоятельной вахты на корабле 1-го ранга. Однако далее у него на «Чесме», что-то не заладилось в отношениях с начальством, может быть, была какая иная причина. Дело в том, что служба на броненосцах, которые не слишком часто бывали в море, вообще не нравилась многим молодом мичманам. Молодежь рвалась на миноноски и крейсера. Но Рощаковский пошел еще дальше. Он, как и впоследствии на протяжении всей своей долгой жизни, показывает характер и неожиданно для всех просится… производителем гидротехнических работ на опытную баржу. Это было не только понижением в должности, но и удалением с линейного флота, что могло весьма серьезно сказаться на дальнейшей карьере. Но таков был Рощаковский.

В 1898 году наш герой снова возвращается на Балтику. О причинах остается догадываться. Возможно, что на Черном море ему стало просто скучно. В то время, как известно, в отличие от черноморцев, балтийцы уже давно плавали по всему мировому океану вплоть до дальневосточных вод.

На Балтике Рощаковского снова назначают вахтенным начальником на эскадренный броненосец. На этот раз это «Император Александр II». Увы, к горю Рощаковского «Александр II» был уже далеко не нов и в дальние походы не ходил, а из года в год месил винтами мутные воды Финского залива.

— Броненосцы не для меня! — недовольно высказывался Рощаковский в кругу друзей. — Слишком громоздки и скучны! На них я чувствую себя не моряком, а чиновником! Поверьте, но даже на дырявой барже я был куда более счастлив!

— Дружище, на броненосце можно спокойно без особых волнений выслужить ценз для получения командирства! — поджимали плечами более практичные друзья. — Летние кампании не обременительны, столица под боком, что еще надо для спокойной службы!

— Эх! — махал рукой Рощаковский. — В том-то и дело, что все слишком покойно!

Во время службы на «Александре» Рощаковский стал общефлотской знаменитостью. Пока, правда, не за деловые качества, а за «длинный язык». Однажды флагман Балтийского флота адмирал Бирилев, развивая какую-то мысль в кают-компании броненосца, обмолвился, что «он как боевой адмирал считает…». Немедленно раздался ехидно вежливый голос с дальнего «мичманского конца» стола. Это был, разумеется, не кто иной, как Рощаковский:

— Ваше превосходительство, расскажите что-нибудь поучительное из вашей боевой практики!

В кают-компании повисла звенящая тишина. Всем было прекрасно известно, что Бирилев ни в каких боях никогда не был и имел репутацию «паркетного адмирала», делавшего карьеру больше при дворе, чем в море.

Разумеется, выходкой наглеца мичмана Бирилев был взбешен. Но что-то отвечать все равно было надо.

— Я считаю себя боевым адмиралом потому, что уделяю большое внимание боевой подготовке команд! — выдавил он из себя и тут же покинул броненосец.

Уже у трапа Бирилев сделал внушение командиру на отсутствие воспитания у его офицеров. Вскоре Рощаковский уже стоял в командирской каюте.

— Вы, господин мичман, компрометируете корабль в глазах высшего руководства. Думаю, что вам следует поискать для службы другое место!

— Прошу перевести меня на миноноски!

— Что ж, я посодействую вам в данном вопросе! Вскоре языкатый мичман был действительно переведен на миноносцы. Миноноска «Скопа» была до слез мала, но это был уже его корабль, где он был командиром, а потому Рощаковский был счастлив. Каждодневные выходы в море, мостик, продуваемый ветрами и заливаемый волной, скорость, от которой захватывает дух, — это ли не настоящая служба для того, кто жаждет настоящего дела!

— Наконец-то я нашел то, что мне по сердцу! — говорил Рощаковский в то время друзьям. — Мои любимые миноносцы я не променяю ни на что другое, пусть даже мне сулят адмиральские эполеты!

— Ну ты и хватил! — посмеялись друзья.

И зря. Рощаковский говорил то, что чувствовал. Любовь к миноносцам он пронесет через всю свою жизнь.

В мае 1901 года пришло неожиданное известие из Севастополя — старший брат Константин участвовал в дуэли со смертельным исходом. Немедленно выправив отпуск, Михаил помчался, чтобы его поддержать. Дело лейтенанта Рощаковского слушалось в севастопольском Военно-морском суде в мае 1901 года. Дело в том, что старший Рощаковский, плававший в должности ревизора на минном транспорте «Буг», заявил, что у него похищены казенные деньги, которые он хранил в своей каюте. Виновный не был обнаружен. Рощаковский высказал подозрение, что в краже повинен мичман Иловайский. Возмущенный Иловайский ударил его по лицу. Дело кончилось дуэлью на самых жестких условиях. Стрелялись с десяти шагов. В результате Иловайский был убит. Скандал был большой. В дело вмешался даже Чехов, хорошо знавший семью Иловайских и примчавшийся в Севастополь из Ялты.

Отметим, что дуэли в офицерской среде в ту пору не были редкостью. Указом но Морскому министерству они даже рекомендовались, как средство решения вопросов, затрагивающих офицерскую честь. Из сообщений прессы: «…Ранен в бок, в район печени, на дуэли со штабс-капитаном лейб-гвардии Преображенского полка С.И. Виктором-Берченко лейтенант Бутлеров. Последний помещён в госпиталь г. Севастополя. Причина дуэли: во время обеда в Морском собрании Севастополя лейтенант Бутлеров в пьяном виде дурно отозвался о лейб-гаардии Преображенском полку в присутствии штабс-капитана С.И. Виктора-Берченко, который ударил Бутлерова по лицу». Подобных случаев было не мало. Однако перед дуэлью офицеры должны были обязательно испрашивать официального разрешения на ее проведение у вышестоящего начальства, а условия проведения дуэли должны были быть максимально щадящими. Рощаковский же с Иловайским нарушили оба последних пункта.

Из официального сообщения: «Севастополь, 30-го мая. После 7-дневного разбирательства в военно-морском суде дело об убийстве на дуэли лейтенантом Черноморского флота Рощаковским мичмана Иловайского сегодня закончено. После пятичасового совещания суд признал Рощаковского виновным в сделанном раньше времени выстреле без умысла и в неразрешенной дуэли, и приговорил его к трем годам заключения в крепости без лишения прав». Последнее смягчающее обстоятельство было вызвано тем, что при разбирательстве выяснилось — Иловайский на самом деле взял казенные деньги, чтобы погасить весьма немалый карточный долг.

Заключение в крепости самым печальным образом сказалось на здоровье Константина Рощаковского. Вышел из заключения он уже больным и телесно, и душевно, а спустя три года умер, терзаемый раскаяниями в совершенном убийстве.