Читаем без скачивания Идеальный поцелуй - Анна Грейси

Наконец она сдалась. Грейс выскользнула из кровати, накинула на плечи шаль, зажгла свечу от огня в камине и на цыпочках вышла из комнаты. В доме было спокойно и тихо.

Странные тени метались по стенам, когда она спешила вниз по винтовой лестнице. Девушка спустилась на кухню. С жадностью осушив стакан холодной воды, она выглянула из окна. Внутри конюшни мерцал свет. Кто и что там делал в такое время? Огонек мигнул снова. Пожар? Грейс поспешила наружу, чтобы выяснить, что происходит.

Она заглянула в конюшню. Свет горел в дальнем конце коридора. Не пожар, но это мог быть вор. Девушка оглянулась и увидела вилы, висящие на стене. Она осторожно подняла их и стала красться по проходу. Сердце ее бешено колотилось.

Она подошла к приоткрытой двери в денник и увидела лошадь, лежащую на боку, и темную фигуру, нагнувшуюся над ней. Лошади редко ложатся. Тут явно что-то не так!

– Что вы делаете? – сказала она самым строгим голосом, на который была способна. – Встаньте, чтобы я могла вас видеть, и предупреждаю – я вооружена.

– И очаровательно опасна. – Доминик выпрямился и посмотрел на нее.

Грейс чуть было не выронила вилы от облегчения.

– Я думала, вы вор. Что вы делаете здесь ночью?

– Эта кобыла рожает.

– О! – Грейс положила вилы на пол и покрепче запахнула шаль. – С ней все в порядке?

– Надеюсь, – ответил он резко. – Она молодая. Думаю, это ее первые роды. С первыми родами никогда не знаешь, как все обернется. Это может быть… неприятно, так что если не хочешь смотреть, то тебе лучше уйти прямо сейчас.

Он вновь склонился над кобылой, и Грейс смогла разглядеть весь денник.

– О-о! – Она мгновенно забыла про Мелли, сэра Джона, забыла обо всех проблемах с Домиником, забыла обо всем, кроме драмы, разворачивавшейся перед ее глазами.

Кобыла лежала на боку. Она была взволнована, ее серебристая шкура потемнела от пота. Доминик сидел рядом на корточках, успокаивая и оглаживая ее. Прежде чем Грейс успела сказать хоть слово, бока кобылы вздулись и ее хвост, обёрнутый тканью, поднялся. У Грейс перехватило дыхание. Она увидела два крошечных копытца.

Девушка напряженно наблюдала за происходящим. Она еще никогда не видела, какжеребятся лошади. Бока животного вздрогнули, снова вздулись, и вслед за копытцами показались нос и голова жеребенка.

Грейс задержала дыхание. «Пусть он выживет! Пусть мама и ребенок выживут!» – молилась она беззвучно.

Через мгновение или два темный сырой комок, перепачканный слизью и кровью, вывалился на сено, устилавшее пол денника.

– Какой красавец, – проговорил Доминик. Он нагнулся над жеребенком, и Грейс задержала дыхание. Он жив или мертв?

Мужчина издал ликующий возглас, и девушка увидела, как одно из маленьких копытцев дернулось, потом еще раз, но уже увереннее. Жеребенок был жив!

– Ну вот и умница. У тебя хорошенький маленький сын, – прошептал Доминик кобыле, а затем сделал шаг назад и тихо вышел из денника, чтобы мать могла познакомиться со своим новорожденным жеребенком. Кобыла полежала некоторое время, приходя в себя. Грейс ждала, завороженная увиденным. Кобыла подняла голову и с любопытством понюхала крошечного жеребенка. Затем придвинулась ближе, нюхая его, изучая, очищая его мокрую слизистую шкуру своим шершавым языком. То и дело она останавливалась, нежно толкала его носом и вдыхала его запах. Это было самое потрясающее зрелище, которое Грейс когда-либо видела.

Жеребенок извивался под языком матери. Кобыла тихонько заржала, и жеребенок начал потряхивать ушами, отвечая на первый звук голоса своей матери.

Доминик стоял рядом с Грейс, наблюдая за ними через открытую половинку двери. Грейс улыбнулась, взгляд ее затуманился от слез.

– Это чудо, – прошептала она. – Чудо! Кобыла вновь заржала.

– Да, – сказал Доминик медленно. – Это чудо. – Он прикоснулся к щеке Грейс одним пальцем. Щека оказалась мокрой. – И ты тоже. – Он прижал ее к себе и поцеловал долгим нежным поцелуем.

Это был ласковый обмен чувствами. Через какое-то время она оторвалась от него, вспомнив, кто такая она и кто такой он. Грейс наблюдала за кобылой, облизывающей своего жеребенка.

– Откуда она знает, что делать?

– Материнский инстинкт, – тихо сказал Доминик. – Одна из самых могущественных сил на свете, – добавил он с глубоким убеждением и почти благоговейно.

– Мелли бы это очень понравилось, – пробормотала она.

– Она любит лошадей?

Только тут Грейс поняла, что сказала. Она не хотела ничего говорить – Мелли сама должна была поговорить с ним, но сейчас у нее появилась возможность немного подготовить почву. Следует ли ей сказать что-нибудь еще?

Грейс прикусила губу, наблюдая за тем, как молодая мама ласкает своего ребенка. В спальне наверху лежала Мелли – Мелли, которую переполняли мечты о материнстве, мечты, которым никогда не сбыться, если она выйдет замуж за этого человека. Именно поэтому Мелли попросила ее приехать сюда – помочь ей разорвать эту ненавистную помолвку.

– Нет, Мелли Петтифер не любит лошадей. Она их боится. Но это… – Грейс показала на кобылу, подталкивающую своего жеребенка носом. – Вот о чем мечтает Мелли Петтифер.

Он посмотрел на нее острым взглядом.

– Что ты имеешь в виду?

– Материнство. – Грейс сурово встретила его взгляд. – Она любит детей. Она ждет не дождется того дня, когда сможет взять в руки своего собственного ребенка. Я знаю ее уже семь лет. Она всегда хотела детей. – Грейс покрепче запахнула шаль и отошла в сторону. – Всегда.

Доминик сделал движение, чтобы обнять ее, но она успела увернуться.

– Нет, разговаривать нужно не со мной, – сказала Грейс и вышла из конюшни.

Глаза Грейс распахнулись, и она моментально очнулась. Еще один сон, поняла она. Слабый серый свет пробивался сквозь занавески. Рассвет. Нужно прекратить попытки заснуть. Она знала, что спала какую-то часть ночи, но большая ее часть прошла в бурных снах, в которых главную роль играл Доминик Вульф. Страстные, шокирующие поцелуи вперемешку с фразами вроде «Брак – это всего лишь деловое соглашение». Поездки в резко накреняющемся на поворотах экипаже, жеребята и темные головы, в невыразимой нежности склоненные над занозами в ее ладони. И младенцы, й серебристого цвета лошади, и белые рубашки, и мокрые бриджи, облипающие сильное тело.

Кто он такой? Сначала он целует ее со страстностью, от которой у нее целый день после этого перехватывает дыхание. Потом он бесстрастно говорит о браке как о деловом соглашении. А затем он помогает кобыле разродиться с таким состраданием, а затем целует Грейс с такой нежностью…

Чего же он хотел? Он хотел Грейс. Это ясно.