Читаем без скачивания Волчий билет - Николай Леонов

– Ты сейчас подчиняешься в работе по делу непосредственно генерал-полковнику. Напиши на его имя соответствующий рапорт, думаю, отдохнешь в госпитале, возможно, в ином лечебном заведении. Я тебе передачи носить буду, – сказал Орлов, снова посмотрел в лицо сыщика, все ждал, когда тот улыбнется.

– Я не посмеяться зашел, Петр, а за помощью, – серьезно сказал Гуров. – Древнее учение, поклонники, это я и сам догадываюсь. Мне бы что-нибудь поконкретнее. Мы раньше сектами занимались? Ты старых ментов, которые могли бы меня просветить, не знаешь?

– Я самый старый. Сектами наверняка занимаются наши соседи. Только они в этом никогда не сознаются. Но я тебе помогу. – Орлов сделал в календаре пометку. – Найду я тебе человека, он тебя просветит.

– Только, Петр, по дружбе. Мне сам Сатана ни к чему! – Гуров наконец рассмеялся. – Меня интересуют ритуалы.

Глава 5

Григорий Котов оставил закрепленную за ним «Волгу» в гараже и сел в «Москвич» к Нестеренко.

– Сегодня нам вторая машина ни к чему, – сказал Котов, устраиваясь на заднем сиденье.

– Но моя развалюха не угонится за «шестеркой», – ответил Нестеренко.

– Лучше упустить девок, чем засветиться. Черная «Волга» с государственными номерами слишком светится, – возразил Котов. – За рулем девчонка, а не гонщик.

– Так она и не заметит преследования, – усмехнулся Нестеренко.

Оперативники лениво спорили, сидя в «Москвиче», стоявшем неподалеку от дома, где жила Тимоша. Они старые друзья, перебранивались по привычке, так быстрее проходило время.

– Не могу понять, почему Нонна Сергеевна, клубная проститутка, имеющая постоянный доход, поселилась у уличной бляди, – рассуждал Котов. – И поселилась сразу после того, как ушла из казино с неизвестным Тихоном. Никакой логики, такой вольт не выгоден ни девчонке, ни мужику, если он стал ее сутенером.

– Ты много рассуждаешь, у вас, евреев, это в крови. – Нестеренко достал термос, налил кофе в бумажный стаканчик. – Хочешь?

– Нет, и тебе не советую, неизвестно, сколько мы будем за ними мотаться, – недовольно ответил Котов. – Ты типичный русак, набить брюхо сейчас, не думая о завтрашнем дне.

– Пошел бы ты, родной. Хочу обратить твое внимание, у клубной девки машины нет, а у уличной она имеется. – Нестеренко взглянул на часы. – Начало одиннадцатого, может, у них выходной?

Опер не успел договорить, как из подъезда вышли две женские фигурки в черных плащах с капюшонами, сели в «Жигули», включили мотор и закурили.

– Профессионал – прогревает движок, по звуку машина в порядке. – Нестеренко тоже повернул ключ зажигания.

В такое время машин на улице было немного, Нестеренко пропустил перед собой иномарку и двинулся следом. «Жигули» ехали неторопливо, аккуратно, не меняя ряда.

– Она недавно за рулем, – прокомментировал Нестеренко.

– Жизнь покажет, – ответил осторожный Котов.

Они спускались переулком к набережной, впереди светился зеленый глаз светофора. Шедший перед ними «мерс» легко скользнул на набережную, «Жигули» проскочили на желтый, Нестеренко матюгнулся и встал на красный. Опер бы проехал, но рядом горела витрина универсама, и несколько человек торопливо переходили улицу. Котов молчал, не комментировал происходящее, если девки ушли от них так быстро, то позора не оберешься. Нестеренко подгазовывал, и едва фонарь мигнул, «Москвич» рванулся в погоню. Операм повезло: очень скоро впереди образовалась пробка. Котов выскочил на асфальт, нырнул между машинами, вернулся.

– Здесь, стоят третьими от нас, – сказал он, похлопав товарища по плечу. – Такой старый волк, а нервничаешь из-за ерунды.

Центр миновали без приключений, вскоре оказались на Волгоградском шоссе. «Жигули» двигались вторым рядом, судя по всему, не торопились. Слева проскакивали иномарки, впереди, вихляя прицепом, надрывался «жигуленок», «шестерка» с девчонками катилась чуть впереди. Миновали Окружную и пост ГАИ, вскоре свернули направо. Нестеренко умышленно отстал, машин здесь не было, лишь впереди тускло посвечивали задние фары «Жигулей». Начинался дачный поселок, явно новостройка, многие дома еще не имели крыш.

– Кажется, приехали, – заметил Котов. – Встань сразу, как только они тормознут.

– Потом ищи, в какой именно дом они залезли, – пробурчал Нестеренко. – Лучше я их обгоню и спрячусь поодаль.

– Делай, что тебе говорят, – в вопросах наблюдения, по их негласному соглашению, Котов был старшим.

Проехав еще несколько домов, «шестерка» остановилась. Нестеренко свернул на маленький пустырь за огромным недостроенным домом, Котов выскочил из машины на ходу, побежал вперед, свернул за дом и исчез. Нестеренко через минуту выключил мотор, вылез, неторопливо запер дверь и так же не спеша направился к дороге. Он знал, что теперь предстоит долгое, бессмысленное ожидание.

Отставной полковник в молодости был хорошим сыщиком, позже стал справедливым, знающим толк в розыскном деле начальником. Он хорошо разбирался в психологии своих клиентов, умел найти слабое звено в группе, легко находил с нужным человеком общий язык. Но с возрастом, еще работая в системе, все меньше любил проявлять инициативу. Ему нравилось жить под началом толкового генерала, получать четкие, понятные приказы. В таких ситуациях он чувствовал себя комфортно, умело руководил подчиненными, умел с них спросить, но никогда не перегибал палку. Начальству с ним жилось спокойно, подчиненные его если не любили, то уж точно относились доброжелательно. «Старик» сам не рвался вперед, но и оперов не загонял до полусмерти. Когда случались неудачи, не валил все на исполнителей, перед верхами умел ответить сам. Поэтому ему и нравилось работать с Гуровым, который был всегда конкретен и четок, сам дорабатывал за подчиненных, сам шел на ковер, вернувшись, не размазывал кашу по тарелке и не искал виновных. Нестеренко не был тщеславен, подшучивал над своим напарником, но понимал, что Григорий парень головастый и в трудный момент обязательно найдет решение.

Нестеренко обогнул дом, вышел на проселок, но дальше не пошел, уверенный, что Гриша все разузнает и вернется. Ждать пришлось минут сорок. Котов вынырнул из темноты, сел рядом, отдышался, начал рассказывать:

– Дом двухэтажный, но жилой только первый этаж. У дома припарковано три машины, два «жигуля», одна иномарка, какая, не понял. Окна завешены изнутри, зала большая, метров тридцать, видно, будет две комнаты. На одном окне занавеска рваная, так что наблюдать можно. Молодежь, насчитал девять человек, но уверен, что во второй комнате, которая не просматривается, тоже есть люди. В основном девки, не одетые, но и не голые, стены обиты чем-то темным. На одной стене распятие, перевернуто, девки танцуют, в экстазе, то ли пьяные, может, накуренные. Нонка там, а Тимошу не видно. Перпендикулярно стене, под распятием, тахта. Уверен, какая-то секта, их сейчас развелось до чертовой матери. Видел мужика, судя по описанию, Тихон. Лет тридцать с небольшим, высокий, худой, бледный, в черной сутане, как священник.

Когда он вошел, музыка прекратилась, девки словно поникли. Он что-то коротко сказал и снова ушел. Девки выпили из горлышка, снова стали танцевать, извиваться, а двое принесли черную простыню или покрывало и застелили тахту. Пойдем досмотрим кино до конца.

– Хорошо мы с тобой, Гриша, будем выглядеть, если на той черной тахте под распятием кого-нибудь зарежут, а мы будем стоять и смотреть.

– Ты прав, Валентин, я уже думал об этом. Если у них намечено человеческое жертвоприношение, то, уйдем мы или останемся, разницы никакой. Уверен, у них оружия нет, мы можем этого мужика забрать, и что будем с ним делать? Звони Гурову.

Они сели в машину, позвонили Гурову. Он выслушал Котова внимательно и сказал:

– Я не знаю, что вам посоветовать. Понаблюдайте их часика два, в идеале хорошо бы проследить за мужчиной, выяснить, где он ночует. Хозяин этой дачи нам ничего не даст, скажет, что строится, а что творится в доме ночами, понятия не имеет. Значит, еще часика два понаблюдайте и сматывайтесь. Удачи.

– Не много он нам помог, – проворчал Нестеренко.

– Лев Иванович классный сыщик, честный человек и мозги нам не пудрит, – ответил Котов. – Не знает он, так и говорит.

Они заперли машину и через несколько минут были уже возле дачи, в которой происходило сборище. Котов указал окно с разорванной занавеской. Происходящее и комнате видно было хорошо, сами же оперативники находились в темноте. Нестеренко заметил, что угол стекла в окне треснул и залеплен пластырем. Опер достал нож, отлепил пластырь, вынул осколок стекла, теперь оперативники могли и слушать, но понять происходящего не могли.

Когда они заняли свою позицию, комната была пуста. Неожиданно заиграла тихая музыка, и из соседней комнаты появилась вереница девушек в черных одеждах с капюшонами, которые встали вдоль стен на примерно равном расстоянии друг от друга. Затем в комнату вошла обнаженная девушка и легла на черную тахту, над которой висело перевернутое распятие. Она раздвинула ноги и раскинула руки, в которые ей тут же вложили горящие свечи в черных подсвечниках.