Читаем без скачивания За миг до удара - Наталья Корнилова

- Ну конечно, - усмехнулась я, - никак не больше миллиона...

И вышла из кабинета, обиженная на весь свет, что меня в очередной раз не поняли и не оценили. А ведь в моих предложениях явно что-то было...

Битых два часа я перебирала, меняя каждый раз по одной цифре, эти проклятые варианты. Но ни Люси, ни ателье нигде не было. Я попадала в квартиры, в организации, в фирмы, или вообще никто не снимал трубку, или было занято. В телефонном справочнике бесчисленное множество всякого рода ателье, я полистала страницы и поняла, что делать это бесполезно - на самом деле по нужному номеру могло вовсе и не быть никакого ателье, а название использовали для отвода глаз. И продолжила поиск методом тыка пальцем в кнопки на аппарате. Наконец, когда уже возненавидела телефонный аппарат и бомжа, скорбно наблюдавшего за моей работой с дивана напротив, я услышала приятный женский голос. Женщине было не меньше сорока, ничего подозрительного в ее интонации не наблюдалось.

- Здравствуйте. Это ателье? - без всякой надежды спросила я.

- Да, добрый вечер. Что вас интересует? Сердце мое зашлось от волнения, я подобралась и севшим голосом сказала:

- Меня интересует Люся. Могу я с ней поговорить?

- Можете, если перезвоните через полчасика - она сейчас обедает.

- Хорошо, я перезвоню. До свидания. И положила трубку. С бешено колотящимся сердцем я ворвалась в кабинет к боссу. Положив ноги на стол, скрестив руки на груди, он полулежал в своем кресле и, очевидно, спал. Или думал столь странным способом.

- Нашла!!! - провопила я.

- Что нашла? - Босс приоткрыл один глаз.

- Люсю нашла!

Он тут же снял ноги, принял нормальное положение и недоверчиво спросил:

- Ты серьезно?

- Еще как! - я торжествовала. - Она сейчас обедает. Будет через полчаса. Можем ехать и арестовывать ее прямо на рабочем месте!

- А что за ателье, узнала?

- Нет, но это уже не трудно. Главное, что номер есть. Так мы едем или не едем? - Я нетерпеливо топнула ножкой.

- А за что ее арестовывать, интересно? - проворчал он. - За употребление пищи в рабочее время?

- О чем это вы? - насторожилась я. - Или опять я, по-вашему, дура? Она же убийца!

- А как ты это докажешь? Не-ет, милая моя, мы должны ее за руку поймать, во время самого процесса ликвидации, так сказать. Иначе нам никто не поверит.

- И как же вы хотите это сделать?

- Элементарно, как говаривал один мой знакомый сыщик, - важно проговорил он. - Ты ей закажешь убийство, как это сделала бы Светлана. Встретишься с ней, передашь аванс в размере таксы, то есть пять тысяч, она все обдумает, подготовит, нажмет на курок, и тут-то мы ее и схватим! - Он довольно улыбнулся.

- И кого же, по-вашему, она должна будет убить?

- Меня, конечно, - он хитро прищурился. - Или ты знаешь другую кандидатуру, которую бы так ненавидела?

Сказала бы я ему, конечно, в тот момент, что с удовольствием заказала бы это убийство за любые деньги и не фиктивно, а в действительности, но так была огорошена, что язык присох к нёбу, и мне ничего не оставалось, как кивнуть и понуро опуститься в кресло...

Через полчаса я, напичканная всевозможными указаниями и советами, как следует собралась с духом, набрала номер и услышала тот же приветливый голос.

- Можно Люсю? - попросила я.

- Минуточку, сейчас позову.

Она куда-то там покричала, кто-то там откликнулся, послышались шаги, и наконец в трубке раздался спокойный низкий женский голос:

- Слушаю.

- Люся, здравствуйте, - несмело начала я. - Меня зовут Светлана. Ваш телефон мне дал Фикса.

Она немного помолчала. Потом так же спокойно сказала:

- Хорошо, давайте встретимся сегодня в двадцать два ноль-ноль, и вы передадите мне образцы моделей и аванс. Вы знаете мои расценки?

- Да, пять тысяч.

- Все правильно. Где вам будет удобно? Назовите любое место - я подъеду. Только чтобы поменьше народу было - не люблю толчею.

- Все поняла. Тогда давайте встретимся на Страстном бульваре, в скверике, около первой лавочки по правому ряду со стороны кинотеатра "Россия". Вас устроит? Нам там никто не помешает...

- До встречи.

- Постойте, а как вы меня узнаете?

Но она уже положила трубку. Крутая баба, ничего не скажешь...

Еще через час я уже маячила около означенной, как любит говаривать Майкл, лавочки. На плече у меня болталась сумочка с пятью тысячами долларов и свадебной фотографией Родиона, от которой пришлось отрезать Валентину, невзирая на ее возмущенные вопли. Но я успокоила ее тем, что под локтем супруга все же осталась ее рука в белой перчатке, и эта рука довольно цепко держала свое новоприобретенное имущество. Других снимков, как выяснилось, у Родиона не было. Людей в этот поздний час в сквере было немного, все лавочки были свободны. Прямо около первой лавочки стоял фонарный столб и хорошо освещал испуганную бледность моего лица, которую я на всякий случай усилила светлой пудрой. Я стояла, вертела головой по сторонам, но никого, даже отдаленно напоминающего женщину-убийцу, в поле зрения не было. Прошло уже пять минут после срока. Я начала бояться, что Люся что-то почувствовала своим тренированным нюхом и решила не приходить. Такое вполне могло случиться, тем более когда дело пахнет расстрельной статьей, а на улице осень, чудесная погода и так хочется жить...

- Светлана? - послышался негромкий, но уверенный голос за моей спиной, и я резко обернулась.

Передо мной в коротком коричневом осеннем пальто стояла очень худенькая девушка среднего роста, с миниатюрным лицом и большими темными глазами. Ей было лет двадцать пять. Красивой назвать ее было трудно, скорее она была привлекательна неординарностью черт и волевым взглядом. Такие, однажды, на заре своей юности, а может, и раньше, что-то решив для себя в жизни, уже не меняют своих планов и твердо идут по намеченному пути. И не дай бог кому-то оказаться на их дороге - сметут и не поморщатся. О таких говорят еще, что они хищницы или ведьмы.

- Да, я Светлана. А как это вы так подошли, что я и не заметила? удивленно спросила я.

- А я за деревом стояла, - усмехнулась она одними губами, - за вами наблюдала. Ну что, все принесли?

- Да-да, конечно, - засуетилась я, вспомнив, как вела себя настоящая Светлана, и полезла в сумочку.

- Не здесь. Идем в машину.

Не дожидаясь ответа, она пошла к выходу из сквера, а я посеменила за ней, даже с такого расстояния чувствуя, как веет от этой страшной девушки смертельным холодом. По спине у меня бегали мурашки.

Мы сели в ее "Москвич" бежевого цвета, припаркованный на стоянке у сквера, она сразу закурила сигарету, повернулась ко мне, облокотившись на руль, объела меня глазами и, понимающе усмехнувшись, спросила:

- Что, достал?

- Что? - не поняла я.

- Ну мужик, говорю, достал, что ль?

- Ax это. Не то слово, Люся... Поверьте, я бы никогда на это не пошла, если бы не...

- Ты очень красивая, - она провела ладонью по моей щеке. - И ты мне нравишься. Скажи мне, кто тебя обидел, золотко?

Сглотнув слюну, я начала взволнованно рассказывать:

- Это такая редкая сволочь, вы себе не представляете! Если бы вы знали, как я его ненавижу, вы бы, наверное, бесплатно его убили!

- Бесплатно я уже не работаю, - сухо бросила она. - Он тебя что, изнасиловал, унизил, избил?

Тут я поняла, что, может, никогда мне больше не представится такая возможность отомстить боссу за его заносчивость и самоуверенность. Правда, он меня сам просил не особо стесняться в выражениях, если вдруг спросят, но он, бедный, даже не представлял себе, до какой степени я не буду стесняться. Хорошо, что он в последний момент передумал давать мне с собой диктофон, а то бы, наверное, потом сразу выгнал меня к чертовой бабушке.

- Все было, Люсенька, - я всхлипнула, вытащила платочек и начала сморкаться. - Таких начальников еще свет белый не видывал. В первый же день, как на работу секретаршей устроилась, он меня в кабинет затащил, прямо с утра, представляешь, и говорит: "Утром я люблю на столе, в обед на диване, а вечером, перед уходом, легкий минет и рюмочку коньячка". Ты представляешь, Люся?!

- Говори, не останавливайся, - процедила она, и я увидела, как вспыхнули злостью ее глаза.

- А видела бы ты его: маленький, заморенный, в очках - посмотреть не на что! Одна голова... Все, Люся, больше ни-че-го в нем нет! Сказал, что еслй мне нравится как-то по-другому, то я могу подать ему свои предложения в письменном виде в трех экземплярах в папке для деловых бумаг. А о том, хочу я этого вообще или нет, этот мерзавец даже не спросил! - Я прижала платочек к глазам и подергала плечами. - А куда деваться? Работу днем с огнем не сыщешь, дома мать больная и брат младший. Пришлось уступить...

Люся громко заскрипела зубами, и я испуганно подняла глаза. Лицо ее уже пылало ненавистью. Но остановиться я уже не могла, меня понесло, как Остапа. Хотя, с другой стороны, мне нужно было зарядить ее как следует, чтобы, чего доброго, не передумала.

- Не успела я опомниться, как он затащил меня на стол, сорвал одежду и изнасиловал. Да еще и садистом оказался, всю грудь мне исцарапал, засосов понаставил. - Я потрогала свою шею, сникла и безжизненным голосом продолжила: Сейчас уже прошло все, а тогда, как домой пришла, мать чуть не в обморок. Шлюхой стала обзывать... Ой, Люся, сколько я всего натерпелась - сил нет! Через неделю, когда я все исправно, по расписанию, выполняла, он вдруг заявил, что вечером у него деловое совещание и мне необходимо присутствовать, чтобы партнеры быстрее раскололись. Присутствовать в голом виде. И угождать, если кто вдруг попросит. А мне что делать - коль начала уже собой торговать, то какая разница с кем, лишь бы с работы не выгнали и деньги платили. В общем, имели они меня до самого утра вчетвером. Утром контракт подписали и разошлись. А мне уже опять за работу пора... Через месяц где-то он меня бить начал. Органайзером, чтобы следов не оставлять. Затащит в кабинет, разденет догола, на столе разложит и бьет по всем местам. И кричать не моги - выгонит. Я уж его и просила, и умоляла... Родион Потапыч, говорю, что ж я вам такого плохого сделала, изверг вы проклятый?! А он от этого только больше кайфует, сволочь, и знай себе наяривает...