Читаем без скачивания Прикосновение варвара - Руби Диксон

Синяя тень исчезает, и йети, сидящий рядом со мной, сдается и, шаркая, отходит на несколько футов, чтобы доесть свой ужин. Я продолжаю смотреть на вход в пещеру наверху, надеясь, что кто-нибудь придет меня спасти. Я смотрю вверх так долго, что у меня начинает сводить шею, когда я снова замечаю небольшое движение.

Вот, намек на рог. Там кто-то есть.

Мое сердце колотится в груди, и я прижимаю к нему руку, одновременно взволнованная и испытывающая облегчение. Я не знаю, как Хассен собирается вытащить меня из этого места, но я уверена, что если кто-то и сможет, так это один из больших синих пришельцев.

Затем инопланетянин выглядывает из-за края пещеры, ровно настолько, чтобы я могла разглядеть его лицо.

И я понимаю, что это не Хассен.

Это Роудан. Тот, у кого добрые глаза и намек на улыбку.

Мое сердце бьется еще быстрее, и волна радости захлестывает меня. Ой. Это замечательно. Я прижимаю пальцы к губам, потому что мне хочется смеяться, и я не знаю, как это понравится йети.

Одноглазый йети снова подает мне сигнал рукой, склонив голову набок.

На этот раз я игнорирую это. Мне не нужно с ним разговаривать. Роудан здесь, чтобы спасти меня — и от Хассена, и от этих вонючих йети. Я смотрю на его укрытие и улыбаюсь, когда он прикладывает палец к губам, призывая молчать. Он тоже видит меня. Я слегка киваю в ответ. Тихо. Поняла.

Мое сердце, однако, не обращает на это внимания. Это странно, потому что моя грудь практически вибрирует, а пульс такой громкий и неистовый, что я чувствую его по всему телу, как урчащее мурлыканье.

Как странно.

РОКАН

Резонанс.

В это самое не подходящее время. И все же это замечательно.

Я смотрю вниз на грязное, бледное лицо Ле-ла в пещере мэтлаксов. Моя грудь напевает громкую, собственническую песню при виде нее. Мое «знание» вибрирует по всему моему телу.

Это то, что не давало мне покоя в течение бесконечных дней. Вот почему я чувствую себя таким собственником по отношении к Ле-ла. Вот почему мысль о том, что Хассен прикасается к ней, приводит меня в ярость. Вот почему она не нашла в нем отклика.

Она моя.

Моя.

Эта мысль наполняет меня невыразимой радостью и полным ужасом. Она окружена мэтлаксами. Эти существа известны своей дикостью и жестокостью. Они могут менять настроение в мгновение ока, и я видел, как они разрывали своих собственных детенышей на части. Она не в безопасности.

Я нашел ее. Мой кхай нашел свою пару. Но я должен увезти ее отсюда.

Я потираю грудь, гул песни настолько громкий, что я беспокоюсь, что мэтлаксы услышат его. Сейчас я должен отступить из пещеры, иначе рискую выдать свою позицию. Все мое тело сжимается в беззвучном крике при мысли о том, чтобы оставить ее, но я должен. Я делаю несколько осторожных шагов в сторону, разглаживая веткой свои следы на снегу, чтобы никто не увидел, что я был здесь. Я спешу в тень ближайшего утеса и сбрасываю свой рюкзак, обдумывая план. У меня есть три ножа, шестнадцать стрел, мой лук и пайки. У меня есть бурдюк с водой, принадлежности для разведения огня и… и много-много мэтлаксов, стоящих между мной и моей парой.

Эта мысль ошеломляет меня, и я хватаюсь за стену утеса, чтобы не упасть.

Пара. У меня есть пара. Прекрасная, хрупкая Ле-ла — моя. При этой мысли мой кхай поет громче, пока шум не отдается эхом в моих ушах и не становится таким сильным, что я удивляюсь, как это я не стряхиваю снег с горных вершин силой своей песни. Я понимаю, почти как запоздалая мысль, что мой член твердый и ноющий. Резонанс по-настоящему захватил меня.

Сейчас, однако, я должен сосредоточиться на спасении моей пары, а не на том, как мой член жаждет быть похороненным в ее влагалище. Или как тепло мне стало, когда я увидел, как ее глаза загорелись от радости, когда она увидела меня.

Сосредоточься.

Я смотрю вниз на свои принадлежности. Обычно, когда я сталкиваюсь с мэтлаксами в дикой природе, их никогда не бывает больше одного или двух, и их легко уничтожить или отпугнуть. Мне никогда не приходилось сталкиваться с ними в их норе. Я думаю о Ле-ла, на дне логова мэтлаксов, и тянусь за своими стрелами. Мэтлаксы не любят огонь. Если я смогу найти способ разжечь в них огонь, я смогу прогнать их. Я собираю свои припасы и запихиваю их обратно в рюкзак, размышляя. Что, если я оберну чем-нибудь наконечник каждой стрелы? Это выведет их из равновесия, но далеко ходить не нужно, достаточно просто заскочить в логово и шугануть их оттуда. Может быть, мех? Мех двисти? Но как мне заставить его прилипнуть на стрелу? Я думаю, затем меняю направление, направляясь к розовым, покачивающимся деревьям на следующем гребне. Если я прорежу скользкую внешнюю оболочку, внутренняя часть дерева станет липкой от сока, который обжигает. Я могу им воспользоваться. Я уничтожу свой запас стрел, но это не имеет значения.

Пока я могу спасти свою Ле-ла, я сделаю все, что угодно.

***

Подготовка моих стрел занимает больше времени, чем мне бы хотелось. Они превращаются в комковатое, липкое месиво к тому времени, когда я обмазываю переднюю половину каждой из них соком, а затем покрываю ее пучками меха двисти с одного из моих сапог. Я развожу костер и складываю один из углей в маленькую миску, прикрывая его руками, когда медленно приближаюсь к пещере. Солнца-близнецы приближаются к горизонту, а это значит, что мэтлаксы будут в своей пещере. Они не охотятся ночью. Однако небесный коготь — это совсем другое дело.

По одной проблеме за раз, говорю я себе.

Мне удается незаметно подкрасться ко входу в логово мэтлаксов. Я осторожно кладу свой тлеющий уголь и добавляю к нему кусочки трута, затем дую на него, чтобы огонь разгорелся сильнее. Осторожными, медленными движениями я вытаскиваю свой лук и готовлю стрелу. Я направляю острие вниз, в пещеру, обдумывая, куда стрелять в первую очередь. Не прямо в пещеру, на случай, если Ле-ла покинула свое укрытие. Я не стану подвергать ее опасности. Сначала я выстрелю в ледяные стены, и пусть моя стрела упадет на пол пещеры внизу. Первая стрела может дать мне света, достаточного, чтобы увидеть, куда должна полететь моя