Читаем без скачивания Не вернуться никогда - Олег Верещагин

— Воспитанница? — в голосе Вадима прозвучало удивление, но Ротбирт с гримасой объяснил:

— Можно сказать — самого Энгоста, а он даже к собаке едва ли сможет относиться хорошо, что уж там к девушке, да ещё сироте, да к тому же немой. Он изводит Эрну с самого детства. А Виннэ слишком любит сына и всё прощает ему, — Ротбирт сплюнул. Вадим хотел было ещё что-то спросить… но тут же забыл, о чём — так как увидел прямое подтверждение правоте слов друга. Эрна проходила мимо Энгоста, и он, повернувшись на скамье, что-то ей сказал. Девушка покраснела, пряча лицо. Соседи пати осуждающе хмурились, но никто не сказал ему ни слова.

— Если он тронет её хоть пальцем… — начал Вадим, сам не осознавая, что говорит. Но Энгост, смеясь, отвернулся, а Эрна пошла дальше. Губы у неё дрожали.

А дальше… дальше события стали развиваться совсем уж неприлично. Энгост вдруг встал. Судя по всему, он был тяжело пьян, но на ногах стоял крепко, лишь кривил губы в ухмылке, да нехорошо блестели глаза.

— Кэйвинг, — раздался его голос, — тебя по праву называют Щедрым… и никого из нас ты никогда не обижал. Сегодня ты по заслугам наградил золотом тех, кто бросил к твоим ногам первую крепость врага, и я вместе со всеми говорю, что они неплохие воины. Но в твоей славной дружине, кэйвинг, занимает место тот, кто этого совсем не достоин!

Йохалла, слушавший Энгоста с напряжённой, но благосклонной улыбкой, сузил глаза:

— Кто же это, отважный пати? Назови его имя и род.

— Имя его я могу назвать. А что до рода… непросто назвать то, чего нет. Это Вадомайр Славянин!

Наступила тишина. Стало слышно, как шумит лагерь. И в этой тишине послышался голос Йохаллы:

— В чём же ты обвиняешь Вадомайра Славянина?

— Он — вор! — Энгост повернулся к Вадиму и вытянул в его сторону руку. — Конь, на котором он ездит, украден у меня!

Поднялся шум. Ратэсты кричали:

— Опомнись, Энгост!

— Остановись, ты пьян!

— Ты и сам знаешь — мальчишка объездил коня сам!

— Этот конь никогда не принадлежал тебе!

— Ты опился пивом, это пиво говорит, а не ты!

Пати Виннэ смотрел в стол, не в силах поднять глаз на сына и товарищей. Энгоста уже тянули за куртку, он отбивался и рычал:

— Он — вор! Вор!

Йохалла начал подниматься с места. Наверное, дело удалось бы поправить, но тут раздался жуткий, задавленный хрип. Скамья с грохотом перевернулась, полдюжины человек попадали, а Вадим вскочил на ноги и так ударил кулаком по столу, что крайняя доска лопнула вдоль и переломилась пополам:

— Лжец! — выкрикнул мальчишка яростно.

— Вор! — рыкнул Энгост, опираясь о стол.

Вадим замотал головой, словно бык, оглушённый забойной колотушкой. Он и сам не знал, откуда взялась эта дикая алая ярость, затуманившая сознание. Рог, который он держав в руке, треснул на полоски с сухим хрустом, разбрызгивая пиво. Схватив со стола блюдо с остатками сметаны и рыбьими костями, Вадим запустил им в пати, сопроводив это дело русским матом в три загиба.

Блюдо ударило Энгоста, чью реакцию притупило пиво, в лоб и разлетелось на части. В глаза пати хлынула кровь. Он навалился на стол, полуоглушённый ударом. Потом вдруг оттолкнулся, с утробным рыком выхватил из-за пояса застывшего рядом щитоносца топор и, молниеносно размахнувшись, метнул его в Вадима — вдоль стола.

Многие позже уверяли, что видели лично одну из дочерей Дьяуса, чья рука перехватила летящий топор у самой головы мальчишки. Оставим это на совести анласской фантазии и… пива. Но — так или иначе — топор оказался в руке Вадима. И, прежде чем хоть кто-то успел что-то сообразить, сказать слово или двинуться — Вадим метнул его обратно.

Захрипев, Энгост откинулся назад. Перекосив лицо, взялся за рукоять топора, торчавшую у него в грудине справа. Качнул оружие. И повалился назад — нога в сапоге осталась на лавке.

Пати Энгост был убит наповал.

Ясно было, что более всех потрясён случившимся сам Вадим. Кровопролитие на пиру было по законам анласов — он уже знал об этом — страшным преступлением, оскорблением обычаев и гостеприимства лично кэйвинга.

— О чёрт… — пробормотал Вадим по-русски. — Что я…

Он не пошевелился даже когда Эльрида, завопив от горя и ярости, прыгнул к нему, целя саксой в горло. Ротбирт подставил под запястье с ножом кулак и… Эльрида, приоткрыв рот, из которого забила кровь, сел неловко на скамью. Ротбирт, склонившись над ним, вырвал прорезавший печень свой тяжёлый нож.

— Так, — выдохнул он. Эльрида опрокинулся, стукнулся затылком о скамью, выпустил своё оружие.

"Изгнание… или смерть? — бессвязно думал Вадим. — Виннэ не простит… кто я и кто Энгост… был? Выкуп не примут, за это не берут выкуп… О чём это я? Бежать? Нет, не побегу!"

Он потряс головой, чувствуя, что Ротбирт держит свою руку на его плече. Йохалла стоял у своего кресла с высокой резной спинкой.

— Убийство на пиру, — сказал кто-то. — О боги.

Йохалла молчал. Казалось, он и сам не знает, что сказать. Виннэ походил на живого мертвеца. Подавляющее большинство ратэстов молчало, и шум пира вокруг звучал особенно громко.

— Кэйвинг… — начал кто-то.

— Молчите все, — оборвал голос пати Гэст.

— Но пати…

— Молчите все!

— Убийство, — повторил кто-то, словно черту подводя.

— Убийства не было.

Все повернулись на этот негромкий, но странным образом великолепно слышный за всеми столами голос.

Сийбэрэ, прямой и спокойный, подошёл и встал рядом с кэйвингом. Обвёл всё всех внимательным взглядом.

— Убийства не было, — повторил он. — Пати Энгост сын Виннэ из анла-энграм пал жертвой своей лжи и ненависти. Это воля богов. Недаром сразил его его же собственный топор.

Аргумент был неотразимым. Кое-кто лишь спросил:

— А как же Эльрида?

— Ротбирт сын Норма из анла-тэзар защищал друга, — ответил атрапан. — Но кровь пролилась на пиру… поэтому, согласно законам, данным нам предками, должна быть заплачена цена крови. Вадомайр Славянин заплатит её семье пати Энгоста сына Виннэ. Ротбирт сын Норма заплатит её семье Эльриды сына Бэрка. По три скеллинга золотом. Решение принято, слова сказаны.

Никто не возразил. Вадим всё ещё стоял у стола, когда Сийбэрэ подошёл к нему вплотную:

— Будь осторожней, Вадомайр Славянин, отважный кэйвинг, — тихо сказал он.

— Не зови меня так, — покачал головой Вадим. Атрапан усмехнулся и пропал в темноте — лишь прошуршало по траве длинное одеяние.

Уже под утро, когда молодые ратэсты вернулись в свою повозку, Вадим, перенося ногу через борт, едва не свалился обратно, коснувшись чего-то живого. Все схватились за оружие — но над бортом появилась Эрна. Косясь на ухмыляющихся парней, она вновь вцепилась в руку Вадима.

— Ты нашёл себе невесту?!

— Эй, а славянин времени даром не теряет!

— Хватит скалиться! — обиделся Вадим. — Ну вот что мне делать? — с отчаяньем спросил он, не высвобождая руку из ладоней девчонки. — А если Виннэ вдобавок к тому, что мне с ним нужно расплачиваться — чёрт его знает, чем! — ещё и скажет, что я у него работницу сманил?!

— Она свободная, — напомнил Дэрик, разуваясь.

— Я дам за неё выкуп, — вдруг сказал Ротбирт смущённо. — У меня ещё осталось кое-какое золото и серебро. Думаю, что пати Виннэ согласится…

— А у нас наконец-то появится хозяйка! — весело дополнил кто-то. Эрна вздрогнула в ответ на смех. Вадим показал свободной рукой на нос повозки:

— Спать будешь там, — сказал он сердито. И, увидев, что девчонка вздрогнула, добавил мягче: — И не бойся, никто не обидит тебя здесь.

— Тебя теперь вообще больше никто не обидит, — пообещал Ротбирт.

Полусотенный отряд ратэстов во главе с самим Йохаллой рысью шёл над морским берегом. Море было по правую руку от них. По левую руку тянулась луговина, над которой тут и там поднимались дымки. Это дымили айалы — селения хангаров.

Одно такое ратэсты проскакали совсем недавно. Это было первое селение хангаров, которое Вадим увидел вблизи. Больше всего его удивили дома — точь-в-точь войлочные юрты его родного мира. Чумазые голые дети со вздутыми животами и кривыми ножками при виде чужих воинов прыскали из-под копыт вместе с собаками — тощими, костлявыми. Пахло грязью и какой-то пищей.

Одежда хангаров — странная для анласов — Вадиму тоже была знакома. Мужчины носили длиннополые красно-чёрные халаты, ушастые меховые шапки и сапоги с загнутыми носками. Женщины — платья таких же расцветок с широким длинным рукавом, рогатые головные уборы и множество медных украшений. И те и другие выглядели напуганными не меньше детей, только что не прятались тоже. Оружия ни у кого не было видно. Последнее казалось анласам нелепым и смешным. Они без оружия не представляли себе жизни. Два дня назад отряд хангарских воинов налетел на табун коней под охраной подростков. Трое, стреляя из луков, сдержали грабителей, а четвёртый поскакал туда, где два десятка мужичков косили траву. Помощь бегом добралась до места стычки, неся топоры и саксы и, хотя хангаров было втрое больше, конных — они вынуждены были спасаться бегством, оставив половину отряда убитыми. Анласы потеряли четверых…