Читаем без скачивания Ночь на перекрестке - Жорж Сименон

— Это ложь!..

— Ну-ну, потише!..

— Он лжет!.. Он лжет!.. Я не хочу…

— Тебе это может стоить головы, потому что Карл Андерсен тебя опознает… А остальным грозит лишь каторга!..

Тогда Гидо разозлился еще больше и указал на мосье Оскара пальцем:

— Это он всеми командовал!..

— Черт бы тебя побрал!

Не успел Мегрэ опомниться, как хозяин гаража поднял обе руки, скованные наручниками, и ударил итальянца по голове.

— Негодяй!.. Ты за это заплатишь! — проревел мосье Оскар.

Оба, потеряв равновесие, упали на пол и продолжали яростную схватку, несмотря на мешавшие им наручники.

В этот момент в гостиную сверху спустился хирург.

Он уже надел перчатки, на голове у него была шляпа светло-серого цвета.

— Прошу прощения… Мне сказали, что здесь находится комиссар…

— Это я…

— Я хотел бы сказать несколько слов о раненом… Думаю, сейчас его жизнь вне опасности… Но ему необходим полный покой… Я предлагал перевезти его в мою клинику… Однако, похоже, что этого делать не надо… Самое большее через полчаса он придет в себя, и было бы желательно…

Раздался ужасный крик. Это итальянец зубами вцепился в нос владельца гаража. Жена мосье Оскара бросилась к комиссару:

— Скорее!.. Да помогите же!..

Дерущихся разняли, а хирург с высокомерным и брезгливым видом направился к ожидавшей его машине. Мишоннэ тихо плакал, уткнувшись в угол гостиной. В комнату вошел Гранжан и доложил:

— «Черный ворон» прибыл…

Одного за другим задержанных вывели из дома. Они уже не отпускали шуток в адрес друг другу и держались менее вызывающе, чем прежде. У самой подножки зарешеченного автомобиля произошла новая драка, теперь уже сцепились итальянец и один из механиков гаража.

— Воры!.. Мошенники! — орал итальянец с исказившимся от страха лицом. — Мне даже не выплатили положенного…

Последней в машину села Эльза. Когда она как бы нехотя проходила через застекленную дверь на залитое солнечным светом крыльцо, Мегрэ спросил ее:

— Ну, как вы?

Она повернулась в его сторону, поглядела на потолок, где находилась комната с раненым Карлом.

По ее виду нельзя было понять: то ли она снова расплачется, то ли разразится ругательствами.

— Что вы хотите от меня услышать? Карл тоже виноват!.. — произнесла она самым нормальным голосом.

Долгое время оба молчали. Мегрэ смотрел прямо в лицо молодой женщины.

— Хотя, знаете… Нет! Не хочу о нем плохо говорить…

— И все же скажите!..

— Да вы и сами все знаете… Он тоже виноват!.. И вел себя, как маньяк… Его покоробило, когда он узнал, что мой отец был вором, а я состояла в банде… Именно за это он меня и полюбил… А если бы я стала порядочной девушкой, чего он и хотел, я бы быстро ему наскучила, и он бы от меня ушел…

Она отвернулась и тихим голосом стыдливо добавила:

— Я все же не хочу ему плохого… Ведь он… как бы это выразиться?.. Он шикарный парень!.. Правда, немного чокнутый!.. — и она с улыбкой закончила: — Думаю, мы еще с вами встретимся…

— А что, Гидо действительно убийца?

Этот вопрос оказался лишним. Она снова выглядела, как уличная девка:

— Я никого не продаю!

Мегрэ не сводил глаз с Эльзы, пока она не уселась в машину рядом с другими арестованными. Он заметил, как она посмотрела на дом «Трех вдов», пожала плечами, сказала что-то шутливое жандарму, подтолкнувшему ее.

— Во всей этой истории были допущены три ошибки! — поделился своим мнением комиссар со стоявшим рядом Люка.

— Какие именно?

— Во-первых, ошибалась Эльза — она не заметила, что оставила косо висеть на стене картину, за которой находился тайник. Она курила на первом этаже, унесла граммофон в свою комнату, где ее якобы заперли, и, чувствуя опасность, обвиняла Карла, делая при этом вид, что защищает его.

Вторую ошибку совершил страховой агент. Он вызвал меня к себе на виллу, чтобы убедить в том, что проведет ночь, сидя в кресле у окна.

Третьим ошибся механик Жожо. Внезапно увидев меня и опасаясь быть раскрытым, он вручил водителю грузовика слишком маленькое запасное колесо, в котором находились алмазы.

— Без этого…

— Что — без этого?

— Ну, конечно, когда такая женщина, как Эльза, лжет так правдоподобно, что сама же начинает верить в то, что рассказывает…

— Я же вам говорил об этом!

— Да, я припоминаю!.. Из нее могла бы получиться необыкновенная женщина… Если бы не эти завихрения… Ведь она вышла с самого дна общества…

Около месяца Карл Андерсен находился между жизнью и смертью. Его семья, оповещенная полицией, перевезла его в Данию, где он был помещен в пансионат, похожий, скорее, на дом для умалишенных. По этой причине он не смог присутствовать в качестве свидетеля на суде, который состоялся в Париже.

Вопреки всем ожиданиям, Эльзу отказались выдать датским властям, и ей предстояло сначала отбыть трехлетнее наказание во французской тюрьме Сен-Лазар.

Там-то, в зале свиданий, Мегрэ и повстречал спустя три месяца Андерсена. Тот беседовал с директором тюрьмы. Показав свидетельство о браке, Карл требовал разрешения увидеться с заключенной.

Датчанин совсем не изменился. Вместо глаза у него по-прежнему был черный монокль, только правое плечо Карла стало менее подвижным.

Увидев комиссара, он смутился и отвернулся в сторону.

— Вас отпустили родители?

— Мать умерла… Я получил наследство. Метрах в пятидесяти от тюрьмы стоял лимузин, за рулем которого сидел вышколенный шофер.

— Вы по-прежнему, несмотря на ни что, любите ее?

— Я перебираюсь в Париж…

— Чтобы видеться с ней?

— Это же моя жена…

Его единственный здоровый глаз уставился на Мегрэ, словно Карл боялся прочитать на лице комиссара что-то вроде иронии или жалости.

Комиссар лишь пожал ему руку.

В тюрьму пришли на свидание с мужьями две женщины, ставшие неразлучными подругами.

— В сущности, он неплохой парень! — говорила жена Оскара. — Он был даже чересчур добрым и щедрым… Давал по двадцать франков чаевых официантам в кафе… Доброта его и погубила… Доброта и женщины!..

— Мосье Мишоннэ до того, как познакомился с этой женщиной, не обманул бы своего клиента и на один сантим… Но на прошлой неделе он поклялся мне, что теперь он о ней и не вспоминает.

Сидя в камере под усиленной охраной, Гидо Ферради постоянно ожидал прибытия адвоката с сообщением о помиловании. Но однажды утром явились пять человек и увели его. Он вырывался у них из рук и кричал.

Гидо отказался от сигареты и рюмки рома, плюнув в сторону священника.