Читаем без скачивания Гости незваные - Андрей Величко

Причем для депутатов все будет очень просто. Если проворовавшийся выберет условный срок, то он остается на своем месте, но подписывает бумаги, что отныне его взаимоотношения с государством будут происходить на внесудебной основе. То есть сразу через седьмой отдел. И далее он трудится без выходных, отпусков и права хоть на полдня покинуть свой уезд, зная, что за ним теперь гораздо более пристально следят и что курирующему комиссару ничего не придется доказывать, подозрений вполне хватит. По окончании срока полномочий параллельно с выборами электорат по десятибалльной шкале оценивает деятельность своего предыдущего избранника. Если он наберет единицу — избирательная кампания заканчивается торжественным повешением. Десятку — приговор отменяется, снимается арест с имущества, все наворованное возвращается, ну и плюс доплата за неиспользованные отпуска и выходные.

Но вот бездумно переносить эту систему на верхние эшелоны власти не следует. Ибо на уездном уровне некоторый популизм не повредит, а вот Дума, скажем, в идеале должна заботиться не о сиюминутном, а о долговременных перспективах развития страны. Правда, утверждать, что сейчас она у нас активно занимается именно этим, мог только самый оголтелый оптимист, да и то спьяну. Но покажите мне хоть один парламент в мире, про который можно, не кривя душой, сказать, что он в поте лица работает на будущее своей страны? Не получится, причем без разницы, у нас такое искать или в двадцать первом веке.

Здесь я почувствовал, что мой законотворческий порыв иссякает. И дабы зря не насиловать организм, сделал несколько пометок и отложил бумаги про всенародно избранное ворье в специальную папку, где содержались документы, которым по тем или иным причинам надо было вылежаться. Пустить сок, образно говоря. После чего отпустил референта, а сам отправился к Танечке — выпить кофе и послушать какую-то новость средней интересности, о наличии которой говорил мигающий зеленый светодиод на моем табло.

— Шеф, — встретила меня директриса ДОМа, — вчера вечером я взяла на себя смелость порекомендовать Никонову двухмесячное послушание в монастыре. С целью повышения молитвенной квалификации. В ближайшее время он обратится к вам с просьбой на эту тему.

— От те раз, — удивился я, — ему чего, мало знания, сколькими пальцами и в какую сторону следует креститься?

— Дело в том, что эксперимент с возможными отрицательными последствиями портала на организм, оказывается, увенчался некоторым успехом. Но точно о его результатах я узнала совсем недавно.

Я припомнил — действительно, было такое, на одной из наших первых межмировых встреч, еще до войны. Тогда Никонову сказали, что путешествие через портал может нанести некоторый ущерб здоровью, типа расстройства желудка или легкой экземы.

— Мои девочки еще полгода назад обратили внимание, — продолжала Татьяна, — что Петр Сергеевич перед отбытием в тот мир старается ничего не есть не меньше суток. Ну, он мне и признался — действительно, при возвращении к себе его мгновенно прохватывает сильнейший понос. Я в ответ посоветовала молиться перед переходом искренно, от души, а не просто стоять и ждать, когда монахи кончат бубнить. И добавила, что в случае особо истовой молитвы воздействие портала может даже сменить знак. Так вот, не так давно у него прямо перед переходом случилось обострение геморроя, и это, видимо, подвигло страдальца к повышенному молитвенному рвению. И каково же было его изумление, когда после перехода все симптомы как рукой сняло! А монахи с моей подсказки ему сообщили, что так можно вылечить не только геморрой, а вообще что угодно. Вот он и проникся.

— Замечательно, — в предвкушении потер руки я, — умеете вы, Танечка, с утра поднять настроение! Я, пожалуй, прямо сейчас позвоню отцу Антонию.

— Да, я так и думала, что в качестве монастыря вы порекомендуете именно Высоцкий, — улыбнулась директриса.

Дело было в том, что жизнь послушников у отца Антония представляла из себя отнюдь не сахар, а нечто вроде курса молодого бойца. Подъем — в полшестого, с шести до семи утренняя служба, потом два часа работ на стройке. Снова служба с десяти до часа. Обед (завтраков в монастыре не практиковалось), после которого получасовой отдых. Снова работы до шести вечера. Потом — служба, после нее ужин, после него снова служба до десяти. Полчаса личного времени и отбой.

Причем среди послушников уже случались персоны из достаточно высоких слоев общества. Ибо мало того, что отец Антоний имел заслуженную славу подвижника, так ведь все, кому надо, знали: он может в любой момент без доклада зайти хоть к императору, хоть к канцлеру, и сказать им все, что про них думает. Правда, он никогда этой возможностью не пользовался, но вот этого-то почти никто и не знал. От наших предложений занять какие-нибудь посты в руководстве церкви он категорически отказался. А когда я, малость подготовившись, с помощью цитат из Евангелия попытался поколебать его упорство, он, улыбнувшись, заметил:

— Георгий Андреевич, церковная риторика и светская дипломатия — это разные вещи. Поэтому лучше давайте перейдем на более привычную для вас почву. Наверняка ведь вы помните, что сказал Козьма Прутков по данному поводу?

— «Всякий необходимо приносит пользу, будучи употреблен на своем месте», — подтвердил я.

— Вот именно. И мое место — иеромонах в монастыре. Даже не настоятель, отец Пантелеймон с этой ношей справляется лучше, чем мог бы я. И уж тем более не какой-то еще более высокий пост. А по мере сил помогать вам в ваших начинаниях, идущих на пользу России и церкви, мне мой невысокий сан не мешает.

Так что я позвонил в Серпухов и попросил, чтобы отец Антоний, как освободится, связался со мной. Ибо кабинета у него не было, в своей келье он только ночевал, а искать его надо было либо на богослужении, либо на стройке. Ну или в библиотеке.

Однако вовремя Никонов озаботился своим здоровьем, додумывал я после беседы с Татьяной у себя в кабинете. Потому как уже имелись доклады об некоторой озабоченности клиента — да когда же его, наконец, начнут шантажировать? Объем доказательств супружеской неверности уже перевалил за гигабайт и продолжал увеличиваться. Однако Петр Сергеевич зря надеялся, что я стану применять столь грубые и потому неэффективные методы. Во-первых, не очень-то оно ему и страшно, иначе бы он так не подставлялся. А во-вторых, вербовка хоть сколько-нибудь ценного человека возможна только при наличии положительной мотивации. Отрицательная же должна играть сугубо вспомогательную роль, а в принципе можно прекрасно обойтись и без нее.

Тут, конечно, меня могут спросить — и что же ты не применил такие размышления к недавно гостившему в гатчинском подвале думцу?

— Ну вы и даете, — потрясенно разведу руками я в таком случае. — Да чего же в этом ползучем гаде можно найти ценного? Надо будет, наловим хоть десяток такой же омерзительности, в Федерации это не дефицит.

А вот Никонов представлял собой куда более ценный кадр. Во-первых, чисто по своим человеческим качествам — у него в характере не было потребности самоутверждаться за счет унижения других, это мы уже проверили. Да, разумеется, на пример бескорыстного слуги своего народа он не тянул совершенно, но поиск идеала вообще является довольно неблагодарным занятием, а уж искать его мало того что в верхних эшелонах власти, так еще и в постсоветской России — это надо быть уже совсем дебилом. В общем, Петр Сергеевич вполне устраивал нас таким, каков он есть, и надо будет попросить отца Антония обратить на него особое внимание. Не в том смысле, что создать какие-то тепличные условия — да пусть его там хоть задрючат до полусмерти, если это поможет научить нашего гостя молиться. Ибо молитва есть один из лучших способов сконцентрироваться на желаемом, отринув в сторону все остальное. А вот после того, как Петр Сергеевич на своей шкуре почувствует все возможности портала по улучшению организма, с ним можно будет поговорить и более предметно.

Наша встреча с представителем Федерации в Империи состоялась через день. Я пригласил Никонова пообедать, причем не в столовую и даже не в свой кабинет, а в наши с Мари апартаменты.

— Всего второй раз за месяц с семьей обедаешь, — не упустила случая попенять мне супруга, — и опять не просто так, а в целях произвести на кого-то впечатление! Ладно, на прошлой неделе привел Сетон-Томпсона, все-таки Настеньке с ним было интересно. А сейчас кого?

— Никонова.

Мари сразу посерьезнела.

— Готовишь ему какую-то пакость?

— А это уже от поведения будет зависеть.

— Хорошо, — кивнула Мари. — Настенька, наверное, опять будет играть в шахматы с Рексом. Зрелище, конечно, совершенно убойное, мне так до сих пор не по себе, хоть и знаю, в чем тут дело. А что требуется от меня?