Читаем без скачивания Интимные тайны - Кэтрин Гарбера

Будучи начинающей художницей, Мэри ценила эксцентричность богемы, присущие ей экстравагантные безоглядность и смелость, фатализм суждений, поэтому, сойдясь с Кейном, она настолько увлеклась ролью блистательной любовницы аристократа, что ни на секунду не задумалась о возможных последствиях. Она слишком долго потакала своим капризам, оправдывая себя непониманием близких.

Сейчас рядом с нею человек, который стремится понять и принять ее. Но Мэри впервые в жизни сама не понимала, кто она. Знала, что переросла роли обиженного ребенка, богемной художницы, нещепетильной содержанки. Кем она стала? Неудачницей, обманувшей любимого человека и этим погубившей собственное дитя. Человеком, который должен доказывать, что имеет право носить фамилию своих родителей. Осознать это было мучительной необходимостью.

Мэри закрыла дверь на ключ и накинула рабочий халат. Переместив мольберт в центр мастерской, она подставила его под ясный полуденный свет, обильно втекавший сквозь высокие окна.

На холсте был набросок любимого лица. Она рисовала неподражаемые черты по памяти, каким и запомнила их три года назад. Теперь, вслед за временем, многое приходилось менять. К лучшему, думала Мэри.

Обмакивая кисть в краску и кладя филигранные мазки на холст, Мэри испытывала небывалое чувство, как если бы сызнова создавала своего любимого, влагая в него всю себя. Вновь разбередив незаживающую рану, Мэри искала способ запечатлеть их малыша на том же холсте, как бы дав ему новую, другую жизнь — жизнь в ярких красках.

Независимо от сознания сама сложилась композиция. Отчетливый полноцветный портрет Кейна контрастно проявлялся на размытом фоне женской фигуры и ангелоподобного младенца. Завершив финальный набросок, Мэри сквозь слезы оглядела весь холст. Семейный портрет, подумала она. Наивная нелепица, подумал сидящий глубоко внутри критик.

Не один час минул с тех пор, как она уединилась в мастерской. Стук в дверь вернул ее к реальности.

— Кто это? — вздрогнув, испуганным голосом крикнула Мэри.

— Я, — услышала она голос Кейна.

Мэри развернула мольберт холстом к стене и открыла дверь.

— Рисуешь? — Кейн провел рукой по ее щеке. Когда он отнял руку, она увидела кобальтовую краску на подушечке его пальца.

— Да! — рассмеялась она. — Должна закончить одно полотно, чтобы приступить к выполнению крупного заказа. Я, то есть Мэрибел Д., именно так я подписываю свои работы, обязалась сделать серию пейзажей — подобных тем парижским видам, которые ты видел в витрине галереи. Имей в виду, в Иствике никто не знает, что Мэрибел Д. — это Мэри Дювалл. Не выдавай меня.

— А тут, значит, твоя подпольная мастерская по изготовления шедевров. Понимаю. — Рассмеявшись, Кейн оглядел студию. — Позволишь посмотреть, над чем ты сейчас трудишься? — спросил он и решительно ступил в мастерскую.

Мэри остановила Кейна, взяв его руки в свои и удивляясь, как внезапно оставило ее намерение делить с этим человеком все без утайки.

— Это особая для меня картина. И мне бы не хотелось, чтобы ее кто-нибудь видел до завершения.

— Я не кто-нибудь. И зачем тебе вся эта конспирация? Слава гораздо лучше.

— Это глубоко личное. Я не желаю, чтобы горожане соотносили меня с моими работами. Я хочу быть для них только одной из Дюваллов.

— Но я-то знаю, кто ты на самом деле. — Настроение Кейна было приподнятое, и улыбка не сходила с его уст. — Покажи картину.

— Я сказала, она еще не закончена.

— Чем больше ты интригуешь, тем сильнее мне хочется на нее взглянуть. Просто покажи.

— Обычные наброски. Ничего толком. Я даже не уверена, стоило ли ее начинать, — сникла Мэри и пошатнулась. Кейн поддержал ее, испуганно спросив:

— Что с тобой?

Он взял ее на руки и понес прочь из мастерской. Мэри пришла в себя, но не стала открывать глаз. Она корила себя за трусость, из-за которой опять приходилось лгать Кейну. Раньше она лгала от обиды, гнева, растерянности, но считала себя смелой. Теперь же она лгала из-за опасения потерять Кейна и чувствовала себя подлой лицемеркой.

Кейн вызвал лимузин, и они отправились на бал. Мэри сидела бочком, с удовольствием наблюдала за Кейном и за тем, как он поигрывал кончиком своего галстука, завязанного безупречным узлом.

— Что ты делаешь? — весело спросила она.

— Считаешь, смокинг — подходящая одежда для такого случая?

— Если мужчина выглядит как агент 007 — это значит, что он одет соответственно любому случаю.

— Как Джеймс Бонд, говоришь? — ухмыльнулся польщенный Кейн.

— Другой вопрос, выгляжу ли я как девушка Бонда?

Он оценивающе посмотрел па нее, обхватил за шею, притянул к себе и легко коснулся ее губ. Она положила руки на его плечи, перекрестив расслабленные кисти у него за спиной.

К ней вернулось самообладание. Одеваясь к балу, она решила сразу по возвращении не только показать Кейну его портрет, ставший семейным, но и поведать о своей душевной боли.

— Итак, девушка Бонда? — Кейн протянул ей руку, когда шофер открыл дверцу лимузина, затем привычно, по-хозяйски, положил свою властную ладонь на ее бедро. Ее обнаженная спина красноречиво изогнулась.

— Ты уже знаешь, как проведешь этот вечер? Будешь общаться со знакомыми или потанцуем? — спросил Кейн, когда они входили в людное фойе.

— Мы обязательно потанцуем, но сначала я хочу поздороваться с Эбби. Пойду к ней. Принесешь мне что-нибудь выпить?

— Конечно. Мартини?

— Пожалуй. Надеюсь, мистер Бонд, по пути вы не подцепите красавицу злодейку, с которой мне придется бороться в последних кадрах фильма.

— Как можно, Мэри-Белл? Ты единственная красавица в моей жизни, — объявил Кейн.

— Я собираюсь свести тебя с ума, — шепнула по секрету Мэри.

— У тебя это отлично получается, — сказал он, и они разошлись в разные стороны. Кейн отправился к бару, Мэри — в сторону Эбби.

— Я думала, Люк будет с тобой, — сказала Мэри, имея в виду мужа подруги.

— Он где-то поблизости. Кого-то встретил. О чем-то разговаривает. Я не вмешиваюсь в его дела, — объяснила Эбби. — А где же Кейн?

— Он сейчас подойдет.

Эбби допила бокал шампанского и, кокетливым жестом просигналив ближайшему официанту, взяла с подноса еще один.

— Не люблю шампанское, — между прочим призналась Мэри.

— А я обожаю.

— Это заметно. Мы можем с тобой поговорить наедине?

— О чем? — жеманилась захмелевшая подруга.

Мэри понимала, что обстоятельства неподходящие, и все же заговорила, ведя Эбби за локоть в относительно тихий уголок:

— По поводу слухов, о которых ты мне рассказывала на днях.