Читаем без скачивания Песенка про любовь (СИ) - Гойдт Юлия

Я моментально сообразила, что в этом вопросе Лариска нас не сдала, и заверила Юркину сестру, что всё нормально, что пусть она не беспокоится и всё такое. Она покачала головой и попыталась всучить мне деньги. У меня в момент загорелось лицо.

- Что вы, - забормотала я. – Не надо. У нас всё есть, ей богу!

- Полиночка, - взмолилась она. – Он такой гордый!

- Да? – против воли вырвалось у меня.

Между прочим, поселившись у меня, Юрка пил, ел, лечился и принимал это всё как должное. Люба почувствовала моё смущение.

- Возьмите деньги! – решительно сказала она. – И уговорите его вернуться домой, прошу вас…

- Пожалуйста, не заставляйте меня, - попросила я. – Ваш брат не бедствует, честное слово! И он вернётся, сам вернётся, поверьте…

Она сменила тему.

- А что, этот мальчик, Артём Суворин, часто у вас бывает?

- Каждый день, - вздохнула я.

Это была правда. С Лариской или без Артём являлся ежевечерне. Он ещё и ревновал, откровенно и навязчиво, причём сильнее всего, когда мы сидели над прогнозами экспериментов. Юрка над ним потешался. Ад это временами был просто кромешный. Потому что Артём принимался язвить и хамить, а хуже всего было то, что он начинал вворачивать в свою речь испанские словечки и регулярно вгонял меня этим в депрессию, выйти из которой стоило труда.

- Что-то я не вижу тут салфеток, - сказала вдруг Люба. – Полиночка, вы не могли бы сходить?

Я пожала плечами и отправилась к соседнему столику за салфетками. Когда вернулась, увидела на нашем столике салфетницу за кувшином со сливками.

- Ах! – сказала Люба, заметив мой взгляд. – Я такая рассеянная. Простите, Полиночка. Я очень переживаю за Юру…

Ну, что на это можно было ответить? Я сгребла свои вещи и взмолилась:

- Любовь Георгиевна! У меня экзамен!

- Да конечно-конечно, - пробормотала она. – Простите меня, пожалуйста, - и повторила. – Я очень волнуюсь за Юру… Скажите ему об этом!

- Я передам, - пробормотала я и стала оглядываться в поисках официантки.

- Я заплачу за ваш заказ, - сказала Люба. – Не волнуйтесь.

- Спасибо, - искренне поблагодарила я и рванула в универ.

Отправив меня за салфетками, Люба впихнула мне в сумку свои деньги. Их я и обнаружила первым делом, когда вошла в аудиторию, где шёл экзамен, и полезла за авторучкой. Требовалось по правилам оставлять сумки возле Чингачгука, на редкость мрачного и желчного сегодня.

Я взяла билет и села готовиться. Вот только этот разговор с Любой не шёл из головы. Он был какой-то странный. Она ведь то почти заискивала, то практически угрожала. И ещё эти деньги… Я никак не могла сосредоточиться, и когда подошла моя очередь отвечать, начала позорно мямлить на радость воспарившему вдруг Змееву. Он отрывисто принялся закидывать меня вопросами, не давая возможности сконцентрироваться ни на одном. Я сначала ещё пыталась отвечать, но в конце концов замолчала и только тоскливо ждала, когда он закончит резвиться.

- Возьмите вашу зачётку, Гаймуратова, - сказал Чингачгук. – Придёте в следующий раз.

Я схватила зачётную книжку и пошла прочь. Я никак не могла понять, что со мной происходит. Из меня будто душу выпили. Я ощущала невероятную растерянность и была подавлена всем происшедшим. Толпа в коридоре ахнула, когда я сообщила, что завалила экзамен.

- Да чего удивляться, - сочувственно сказала Снежка. – Он на тебя весь семестр кидался…

Я стала объяснять, что дело не в преподавателе. Но все принялись вдруг обсуждать, как Змеев на меня всё время пялился и как придирался. Я беспомощно умолкла.

- Ой, - сказала вдруг Снежка. – Артём… С кем это он?

Я посмотрела вдоль коридора и действительно увидела Суворина. В следующую секунду я широко распахнула глаза. Рядом с ним вышагивал Женька Корнеев. Бог мой, он стал такой огромный! И до невероятности элегантный. Мальчишки увидели меня.

- Полька! – крикнул Артём. - Смотри, кого я тебе привёл!

Я обрадовалась. Вот никогда не думала, что вдруг обрадуюсь Евгену, но это случилось. Мы обнимались и торопливо забрасывали друг друга вопросами, когда меня нашли Юрка и Лариса. Выяснилось, что пока я тут завтракала с Любой и заваливала экзамен, они инициировали процесс синтеза образца, с которым нам предстояло работать, и даже успешно провели активный этап.

- Я думал, ты тут рыдаешь, - хмуро сказал Юрка, - А у тебя веселье вовсю! Где ты была всё утро?

Я вспомнила, извлекла из сумки деньги и протянула ему.

- Вот, - начала я. – Я виделась с Любовью Георгиевной…

- Вы уже сказали ему, Полиночка? – услышала я.

Эта Люба была здесь же. Она только что вышла с выпускающей кафедры, и теперь стояла в нескольких шагах от нас. Юркина сестра деликатно улыбалась и украдкой рассматривала Женьку. Верный себе Корнеев приосанился, откинул назад пшеничную гриву и слегка кивнул женщине. Дженьтельмен, блин… Я открыла рот, чтобы ответить Любе, но она перебила.

- Ну, раз всё выяснилось, спасибо. Юра, ты идёшь домой? Пошли, я на машине.

Юрка вытаращился на неё и процедил, что никуда идти не намерен. Люба вдруг будто увеличилась в размерах. Она медленно и плавно развернулась в мою сторону. Я стояла перед ней как дура с пачкой денег в руках. У Любы взлетели вверх брови.

- Дорогая моя! – произнесла она холодным тоном. – Мы ведь договорились! Я заплатила вам за ваши услуги. Что ещё вы хотите?

Я непонимающе уставилась на неё. В окружавшей нас толпе раздались смешки.

- Ты взяла у неё деньги?! – в холодной ярости выпалил Юрка.

- Нет, я, - попыталась я объяснить.

- А это что? – точно таким как у Любы заледеневшим тоном поинтересовался он. – Так ты продалась ей? Чтобы меня как идиота несмышлёного всему обучить…

Он растолкал однокурсников и свирепо зашагал прочь. Я посмотрела на Любу. Она… торжествовала. Я повела взглядом по окружающим лицам. На всех наблюдалось одинаковое выражение острейшего любопытства и какой-то брезгливости что ли. У меня перехватило дыхание. До меня вдруг дошло, о чём только что заявила во всеуслышание эта отвратительная тётка. За что? Что я ей сделала? Рука непроизвольно взлетела. Я кинула ей в физиономию деньги и хотела сказать что-то гневное и язвительное, но все мои намерения смыли подлые слёзы.

- Полька!

Я почувствовала, как Артём хватает меня в охапку.

- Вы оскорбили девушку, мадам, - услышала я тягучий голос Евгена. – Вам лучше бы извиниться…

- Вы тоже её клиент? – нагло поинтересовалась эта баба.

- Пошли отсюда, - прямо в ухо сказал мне Артём.

Я покорно дала себя увести. А перед уходом успела услышать вкрадчивый Женькин вопрос: «Мадам, вам ещё не приходилось участвовать в судебных процессах о защите чести и достоинства?..»

- Сейчас он её размажет по стенке, - сообщил мне Артём. – Ты ведь помнишь, на такие штуки Евген большой мастер…

Но я никак не могла успокоиться. Господи, да почему же я оказалась такой дурой?! Да зачем я вообще связалась с этим Марковым и с его безумным семейством?! Артём затормозил.

- Ты мне заплакала всю рубашку. На вот платок. Уверен, у тебя одни только эти понарошечные бумажные салфеточки…

- Гаймуратова! – раздался над нами ещё один трубный глас.

Я вздрогнула и подняла невидящие глаза. Рядом с нами стоял Чингачгук, за каким-то надом вылезший из аудитории.

- Что это вы так расстроились? – неожиданно мягко продолжил он. – Из-за двойки? Ну… напрасно. Приходите завтра с первой группой. Я уверен на этот раз вы сумеете собраться…

Артём что-то быстро сказал ему.

- Ах, вот оно что, - пробормотал Змеев. – Сочувствую…

И вдруг решительно направился в сторону выпускающей кафедры.

Нас нагнал Евген, и мальчишки потащили меня прочь с факультета. Оказавшись у меня дома, Женька повёл себя странно. Он стал бродить по квартире и всё рассматривать.

- Я ведь тут ни разу не был, - ответил он на мой немой вопрос. – Ты всегда так рвалась сюда. А меня Галицын в друзьях не числил…

Потом мы пили чай, и Женька с восторгом рассказывал нам про Париж и свои похождения. Мы с Артёмом веселились. Ну, по крайней мере, мне так казалось.