Читаем без скачивания Ангел, автор и другие. Беседы за чаем. Наблюдения Генри. - Джером Джером

— Теперь, может быть, удастся поговорить хотя бы пять минут, — замечает она. — Хочу признаться, что никогда в жизни вас не прощу. Да, вы настоящее чудовище.

И снова вы погружаетесь в недоумение, до тех пор пока не приходите к выводу, что последний пассаж адресовался очередному собеседнику: повернувшись к вам спиной, леди уже успела вступить в почти интимный диалог. Когда соперник удаляется, она наконец дарит вам свое драгоценное внимание. Однако пока вы рассуждаете о недостатках политики протекционизма, лицо очаровательной хозяйки то и дело меняет выражение, что, разумеется, не может не озадачить. Когда же, поясняя, насколько нелегко дался вам только что изложенный вывод, вы упоминаете, что Великобритания — это остров, она вдруг шаловливо качает головой. Но дело вовсе не в том, что обаятельная собеседница забыла географию. Нет, оказывается, все это время она через всю комнату ведет молчаливую беседу с другой, близкой по духу леди. Как только вы сообщаете, что рабочий класс необходимо кормить, она лукаво улыбается и уточняет:

— О, вам действительно так кажется?

И вот наконец вы концентрируетесь в намерении сильно, энергично высказаться на тему демпинга. Напрасно. Хозяйка уже исчезла. Выясняется, что за вашей спиной она наказывает опоздавшего гостя кокетливыми ударами веера.

Американка внимательно смотрит на вас и слушает, не отвлекаясь. Вы начинаете верить, что все остальные для нее — лишь смутные тени. Она мечтает услышать ваше мнение относительно биметаллизма и боится пропустить хотя бы слово. После беседы с американкой каждого из нас посещает уверенность в собственном ораторском даре, способном околдовать даму. Вряд ли обольщение принесет пользу, однако пока оно длится, мы парим в облаках.

И все же порой случаются неприятности: даже американке не всегда удается смести со своего пути мусор старомодных правил этикета. Не так давно две американские леди поведали печальную историю, имевшую место в Дрездене. Один высокопоставленный германский военный пригласил их позавтракать на катке в самом блестящем обществе. В течение зимнего сезона подобное светское увеселение проходит в Дрездене каждое воскресное утро. На льду большого озера в парке Гроссер-Гартен собирается разнообразная публика. Князь и простолюдин рядом описывают круг за кругом. Но каждый остается в своем мире. Дамы чрезвычайно обрадовались приглашению и заблаговременно заручились опекой почтенной пожилой особы, вдовы ученого-химика. К сожалению, кататься на коньках та не умела, а потому девушки укутали старушку теплым пледом и посадили в санки. В гардеробной, где американки надевали коньки, к ним с поклоном подошел немецкий джентльмен.

Это был приятный и весьма обходительный молодой человек располагающей внешности. Вспомнить имя нового кавалера гостьи не могли, однако не сомневались, что уже не раз встречались с ним в свете. Американские дамы отличаются общительностью: обе поклонились и с улыбкой предположили, что погода не испортится до самого вечера. Собеседник выразил уверенность, что именно так и случится, и помог дамам выйти на лед. Он действительно оказался чрезвычайно внимательным спутником. Девушки увидели своего знакомого, офицера из благородной семьи, и с помощью услужливого немца направились ему навстречу. Тот, однако, проехал мимо. Они решили, что аристократ еще не научился тормозить, повернулись и бросились вдогонку. Напрасно сделав три круга и изрядно утомившись, остановились и устроили совещание.

— Не может быть, чтобы он нас не заметил! — воскликнула младшая из подруг. — В чем же дело?

— Я пришла сюда не для того, чтобы играть в фанты, — заключила вторая. — К тому же пора завтракать. Подожди здесь, а я поеду к нему и все выясню.

Офицер стоял неподалеку, всего лишь в дюжине ярдов. С большим трудом американке удалось преодолеть половину пути. Едва заметив красавицу, офицер бросился навстречу, горячо приветствовал и галантно подставил руку.

— О! — с негодованием произнесла обиженная дама. — Я уже начала думать, что вы забыли дома очки.

— Простите, — ответил офицер, — но это абсолютно невозможно.

— Что невозможно? — не поняла собеседница.

— Невозможно, чтобы меня увидели в вашем обществе, — пояснил офицер, — пока рядом этот… этот человек.

— Какой человек? — Заокеанская гостья решила, что речь идет о пожилой даме в санках. Компаньонка не поражала яркой внешностью, но, что важнее, отличалась добротой и здравомыслием. Как бы там ни было, а лучшей дуэньи девушкам найти не удалось. Собственно, сами они в опеке не нуждались, а вдову известного химика пригласили исключительно из уважения к европейским традициям.

— Человек в серых бриджах, — уточнил офицер.

— Ах, этот! — с облегчением воскликнула молодая леди. — Но ведь любезный джентльмен всего лишь подошел и помог надеть коньки. Мы с ним где-то уже встречались, только не помним, при каких обстоятельствах.

— Должно быть, в салоне Визмана, на Прагерштрассе. Насколько мне известно, он служит именно там.

Девушка из Америки строго придерживается республиканских идеалов, однако не считает парикмахера достойным партнером, пусть даже на катке. Мысль, конечно, абсурдная: мастер красоты такой же человек, как и все остальные. Но далеко не всегда мы способны руководствоваться соображениями логики. Мысль о том, что дрезденский бомонд увидел ее в обществе парикмахера, привела пылкую молодую леди в ярость.

— Что за дерзость! — возмутилась она. — Даже в Чикаго так себя не ведут!

Оскорбленная особа немедленно вернулась туда, где молодой человек старательно демонстрировал подруге голландский шаг, с твердым намерением вежливо, но категорично объяснить самозванцу следующее: несмотря на то обстоятельство, что свободная, просвещенная Америка давно отбросила социальные предрассудки, кое-какие правила приличия в стране все же сохранились.

Заурядный немецкий цирюльник понял бы английскую речь, и история завершилась бы мирно и благополучно. Но «элегантному» немецкому парикмахеру не положено знать чужой язык, а американские леди лишь недавно начали осваивать его родное наречие. От волнения наша героиня перепутала сослагательное и повелительное наклонения и сказала молодому человеку, что тот «может уйти». В ответ смельчак заверил, что не имеет ни малейшего намерения бросить новых знакомых на произвол судьбы, во всяком случае, именно так они поняли смысл высказывания, — и готов посвятить им все утро. Должно быть, он оказался глупцом, но подобный тип мужчин не так уж редко встречается в природе. Две хорошенькие женщины приняли внимание с откровенным восторгом. Обе приехали из Америки, а американки известны презрением к условностям. Парикмахер считал себя красивым мужчиной и не мог предположить, что очаровательные создания всерьез допускают возможность прекращения знакомства.

Девушкам ничего не оставалось, как обратиться за помощью к офицеру; тот продолжал настойчиво кружить в радиусе десяти ярдов. Старшая из подруг снова сделала несколько неуклюжих шагов и попросила вмешаться.

— Не могу, — категорически отказался блестящий военный. Он искренне мечтал провести утро с самыми прелестными девушками Дрездена и теперь испытывал острейшее разочарование. — Все увидят, что я разговариваю с парикмахером. Избавляйтесь от обузы собственными силами.

— У нас ничего не получается! — Молодая леди уже едва не плакала. — Мы плохо говорим по-немецки, и он не может или не хочет нас понять. Ради Бога, помогите! Если не спасете, придется провести с этим человеком все утро.

Германский офицер заверил, что он в отчаянии. Впоследствии, в течение недели, можно будет предпринять определенные меры, в результате которых молодой нахал, возможно, полысеет раньше назначенного природой часа. Но в настоящее время доблестный воин не мог сделать ничего, кроме как молча описывать круг за кругом, даже не вызывая в душе избранниц чувства благодарности. Бедняжки пытались отвадить парикмахера грубостью, однако тот лишь искренне восхитился американским чувством юмора. Пробовали взяться за руки и убежать, но катались они плохо, и кавалер решил, что ему демонстрируют танец кейкуок. В итоге подруги упали и больно ударились. Согласитесь, невозможно сердиться на человека, пусть даже и парикмахера, за то, что он вас поднимает и утешает.

Компаньонка оказалась совершенно бесполезной в силу весьма преклонного возраста. Ей пообещали завтрак, однако теперь уже оставалось надеяться в лучшем случае на ленч. По-немецки она тоже не говорила, а ближе к вечеру заметила, что двум молодым американским леди не пристало принимать пищу из рук офицеров германской армии. Ну а если уж унизились и дали согласие, то могли хотя бы получить обещанное. Пожилая дама проявила готовность бесконечно рассуждать о падении нравов, однако тема самоуверенного парикмахера и возможного избавления от навязчивого внимания казалась ей утомительной.