Читаем без скачивания Клуб Знаменитых Капитанов - Владимир Крепс

Шульце пристально посмотрел ему в лицо холодным, непроницаемым взглядом, в котором многое было сказано раньше, чем он заговорил:

– Вы, дорогой мой, по-видимому, абсолютно неспособны мыслить логически. Поэтому мне не так уж приходится жалеть, что смерть настигнет вас в таком юном возрасте. Вам хотелось проникнуть в мою тайну, Иоганн Шварц. Ну вот, ваше желание удовлетворено. А теперь вы должны умереть. Могу вам сказать теперь, что ваш предшественник Зоне погиб не от взрыва динамита, а оттого, что он проник в мою тайну. Цель, которую я ставлю перед собой, столь грандиозна, что я не могу рисковать успехом дела из-за таких, можно сказать, ничтожных соображений, как жизнь одного человека – даже такого человека, как вы, чьи умственные способности я высоко ценю.

Шульце позвонил в висячий звонок и приказал появившейся в дверях страже взять Иоганна Шварца под строгий домашний арест.

– Клянусь мушкетом и топором, – тихо промолвил Робинзон Крузо, – нам пора вмешаться в это дело и освободить симпатичного Иоганна Шварца, или Марселя Брукмана, что в общем одно и то же…

– Не надо. Об этом позаботился автор романа. Марсель останется жив и невредим в отличие от герра профессора! – прошептал капитан Немо, выходя из-за посудного шкафа, служившего нам укрытием. За ним последовали все капитаны…

Услышав говор, шаги и звон оружия, владыка Штальштадта потянулся к звонку, но капитан корвета успел обрубить провод своим кортиком.

Вперед выскочил Мюнхаузен и свысока кивнул головой перепуганному стальному королю.

– Учтите, Шульце, что перед вами собственной персоной барон Карл Фридрих Иероним фон Мюнхаузен ауф Боденвёрдер! И лгать в моем присутствии бесполезно.

Тартарен величественно выпрямился, да так, что весь его походный арсенал многозначительно зазвенел:

– Разрешите представиться – губернатор колонии Порт-Тараскон, гроза львов и председатель клуба охотников за фуражками! Прошу иметь в виду, что я вас держу на прицеле двух охотничьих ружей крупного калибра и трех двуствольных пистолетов, не говоря уже о малайском кинжале и турецком ятагане.

Лемюэль Гулливер вытянулся во весь рост. Старинная шляпа с загнутыми тульями делала его еще выше:

– Вовсе не уважаемый Шульце, вам придется иметь дело с нами… Заявляю со всей ответственностью, как главнокомандующий морскими силами его величества императора Лилипутии!

Василий Федорович взял под козырек и представился самым официальным образом:

– Мореплаватель, капитан корвета, совершивший по воле Константина Станюковича кругосветное плавание на моем «Коршуне».

Герой феерии Александра Грина «Алые паруса» уселся на резной дубовый стул напротив стального короля и небрежно бросил:

– Послушайте, герр Чудовище!.. Перед вами Артур Грэй, рыцарь мечты… И защитник всего прекрасного и живого!..

Немо заметил, что все наши звонкие титулы произвели ошеломляющее впечатление на стального короля, и решил окончательно его поразить…

– А я принц Дакар, добрый знакомый бегумы Гокооль и друг ее покойного мужа – раджи Лукмиссура. Весь Штальштадт построен на вашу половину пятисот миллионов бегумы!.. И раджа и его супруга перевернулись бы в гробах, если бы их останки не были сожжены по индийскому обычаю!..

Не слишком гостеприимный хозяин понемногу начал приходить в себя. Во всяком случае, когда он обрел дар речи, его голос звучал ровно и спокойно:

– Весьма польщен таким приятным знакомством, господа… Особенно с его высочеством принцем Дакаром. Я имею удовольствие быть главным персонажем романа «Пятьсот миллионов бегумы» и, несмотря на то что Жюль Верн отнюдь не германец, весьма ему благодарен. Он создал образ доктора-профессора Шульце, достойный удивления и подражания.

Обычное хладнокровие стало покидать командира «Наутилуса». Он с трудом сдержал приступ яростного гнева:

– Меня тоже создал Жюль Верн, меня, капитана Немо, но мы с вами непримиримые враги на всю книжную жизнь!

Стальной король проявил свою склонность к философским рассуждениям:

– И дружба и вражда проходят через всю историю человечества. Мне лично больше нравится вражда, как свойство истинно тевтонского духа. Но все же скажите, кто вы такие? Случайные соседи по библиотечным полкам?.. Путешественники без определенной цели?.. Или компаньоны по какому-нибудь прибыльному предприятию?.. А может, у меня сдают нервы и мне все это чудится?.. Что вам, собственно, угодно, если вы не видения этой беспокойной ночи?

Робинзон Крузо стукнул прикладом мушкета об пол с такой силой, что вся посуда в шкафу задребезжала, а несколько пивных кружек с грохотом попадали на пол. Однако на это никто не обратил внимания, так как громовой голос знаменитого отшельника перекрыл звон стекла:

– Клянусь всеми сокровищами бегумы, мы не тени и не плод вашего безумия, Шульце! Мы члены Клуба знаменитых капитанов… Лично я имею также титул губернатора необитаемого острова, открытого в архипелаге Хуан-Фернандес. Этот остров теперь носит мое имя, имя Робинзона Крузо. Мы требуем, чтобы вы не уклонялись от прямого курса, герр профессор! Где Дик Сэнд?

Владыка Штальштадта весело усмехнулся:

– А-а… этот очаровательный юноша… Несмотря на его дружбу с неграми, я отнесся к нему снисходительно, почти по-отечески… Ведь мы с ним стоим на библиотечных полках в одном переплете, а именно – в восьмом томе сочинений Жюля Верна.

Робинзон подошел вплотную к Шульце и поднял его за воротник сюртука из кресла.

– Клянусь внезапным кораблекрушением, если вы немедленно не скажете, где Дик…

Стальной король с трудом вырвался и, нисколько не обидевшись, примирительно произнес:

– О, эти нервы… Да не трясите мушкетом над моей головой!.. Я весь к вашим услугам. Прошу в лифт, господа…

Он достал из жилетного кармана связку маленьких фигурных ключей и открыл одним из них тайную дверь в стене. Мы с трудом поместились в гидравлическую подъемную машину, причем багаж Тартарена пришлось держать на весу, над нашими головами. Впрочем, эта теснота имела и свою положительную сторону – герр доктор-профессор был окружен таким плотным кольцом, что не мог и помышлять о бегстве.

Лифт остановился. Хозяин нажал каким-то особым, одному ему ведомым движением боковую стенку. Тихо открылась дверь, и мы, к своему удивлению, очутились в секретной лаборатории, которую имели случай наблюдать сверху через смотровой иллюминатор. Но на сей раз Шульце еще не был заморожен, хотя роковой стеклянный цилиндр в дубовой обшивке уже стоял на испытательной установке. Герр профессор сел за свой письменный стол, достал из ящика какие-то бумаги и громадное, словно копье, перо. Робинзон Крузо осмотрелся кругом и, не заметив никаких следов пребывания пятнадцатилетнего капитана в лаборатории, холодно бросил:

– Дика здесь нет и не было!.. Что вы предпочитаете, Шульце?.. Удар прикладом по голове или топор, как у древних тевтонов?

Вместо ответа раздался слабый треск – очевидно, хозяин Штальштадта нажал ногой какую-то тайную пружинку. С потолка мгновенно спустился прозрачный экран, отделивший нас от письменного стола. Сомнений быть не могло – это была пуленепроницаемая завеса. Робинзон со страшной силой бил топором по экрану, но на нем не оставалось даже мелких зазубрин.

Мы были в западне. А Шульце злорадно смеялся:

– Берегите нервную систему, ваше превосходительство губернатор. Ведь с вас берут пример попугай, коза и Пятница. Не правда ли?.. Я попрошу всех господ капитанов поудобнее расположиться на этих диванах и набраться немного терпения. Сейчас многое тайное станет для вас явным…

Мы не тронулись с места и продолжали стоять тесной группой, держа наготове оружие, хотя знали, что бессильны что-либо предпринять.

Владыка Стального города закурил новую фарфоровую трубку. Он нисколько не торопился, видимо наслаждаясь тем, что знаменитые капитаны оказались его пленниками.

Робинзон Крузо, не выдержав, прервал долгое молчание герра профессора:

– Клянусь моим побегом из рабства, я не могу больше оставаться в неведении! Куда вы запрятали нашего друга? Жив он или нет?.. И вообще, долго ли вы намерены держать нас в этой стеклянной клетке?..

– Это зависит только от вас, вернее, от вашего благоразумия… – спокойно и почти любезно ответил стальной король, любуясь синеватыми кольцами табачного дыма. – Вход сюда строжайше запрещен, и все ключи хранятся в потайном кармане моего сюртука. Надеюсь, вы понимаете, какая честь оказана вам, господа, как моим постоянным соседям по книжным полкам?.. Ну-с, такое же внимание было проявлено и к пятнадцатилетнему капитану. Несмотря на его вызывающее поведение, я счел возможным признать это мальчишеской выходкой. Всем нам, господа, было когда-то по пятнадцать лет… Прекрасная пора юности, пора бесплодных надежд и несбыточных мечтаний. Кроме того, повторяю, я не мог сбросить со счетов, что мы с молодым мистером Сэндом стоим на библиотечных полках в одном переплете – в восьмом томе собрания сочинений Жюля Верна. Да, когда живешь в одном переплете, всегда возможны неожиданные встречи героев и какие-то повторения их приключений на страницах соседнего романа. Но поймите меня правильно, господа, я не имел ни малейшего намерения вступать в конфликт с Клубом знаменитых капитанов, столь известным в библиотечном мире.