Читаем без скачивания Тропой мужества - Стрелков Владислав Валентинович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Медсестра суетливо приготовила марлю. В этот момент в палатку зашли Павлов и Кошкина. Хирург сразу все понял и кинулся к столу.
– Миша…
– Валерий Семенович, не мешайте! – Сказано было так, что Павлов будто на стену налетел.
– Начали! – и Майский осторожно сжал сердце.
Они повторили цикл три раза.
– Пульс?!
– Нет пульса.
– Еще…
Павлов стоит рядом, его рука ложится на плечо Михаила, готовая отстранить. У изголовья ранбольного фельдшер с наполненным чем-то шприцем, но хирург останавливает Кошкину рукой. Еще три сжатия и вдоха. Сердце в руках вздрагивает. Еще и еще…
– Ест пулс! – радостно восклицает Меримаа, от волнения выпирая свой акцент.
Рука на плече Михаила поощрительно сжимается.
– Ты молодец, Миша! – говорит Павлов. – Я в тебе не ошибся.
У Майского самого сердце чуть не выпрыгнуло на операционный стол. Спокойствия как не бывало. От волнения начали подрагивать руки, и Павлов это замечает.
– Так, Михаил, отпусти сердечко… вот, а теперь отойди.
– Валерий Семенович! – но голос срывается и былой твердости уже нет.
– Это приказ, Миша, – теперь у хирурга сталь в голосе. – Валентина Сергеевна, Меримаа тоже подмените. Мы сами закончим с этим счастливчиком. А вам, молодые люди, – Павлов строго посмотрел сначала на Михаила, а затем на Вилму, – я приказываю отдохнуть.
– Есть отдохнуть, – вздыхает Михаил и устало бредет вслед Меримаа. А сердце еще скачет от волнения. Майский смотрит на подрагивающие руки и невольно улыбается.
«Молодца! – тоже радуется гость. – Хорошо поработал. И нечего так волноваться».
«В первый раз это… – смущается Михаил, – я только слышал о прямом массаже, но не видел никогда. Паша, откуда ты про это знаешь? Ты же говорил, на физфаке учишься».
«Понимаешь, это из-за того, что болею часто. Как точно выразился мой отец – Бог дал мне светлую голову, а здоровьем оделить забыл. Пока по больницам лежал, читал много. В том числе медлитературу. Просто интересно было. Но пригодилось же!»
«Спасибо».
«И тебе спасибо», – неожиданно подумал гость.
«А мне-то за что?» – удивился Михаил.
«За волю, друг. За твердую волю».
«Скажешь тоже…»
В соседней палатке была только Вилма. Всех раненых из нее уже отправили в войсковые подвижные госпитали. Настилы убраны, только стояло несколько плоских ящиков. Их и сдвинули друг к другу, образовав пару хоть и жестких, но вполне пригодных лежаков для отдыха. Не на землю же ложиться. Меримаа принесла стопку одеял, которые свернули и положили под голову.
Майскому очень хотелось поговорить с Вилмой. И не только ему. Внутри, при взгляде на девушку, теплело. И он прекрасно теперь понимал Пашу. Она действительно необыкновенная. Красивая, очень красивая…
«Она мечта!»
«Да, – согласился Михаил, – ты прав. Она прекрасная мечта».
А Меримаа, глянув на парня, улыбнулась, прекрасно поняв чувства, что бурлят внутри Майского.
– Ложись, ухажер. Нам отдохнуть надо.
И прилегла на ящики.
«Эх, – Михаил вздохнул, – она все поняла».
«Женщины! – подумал Паша. – Рентген у них от природы».
Майский растянулся на жестком лежбище и сразу уснул.
* * *Жуков отложил планшет, поднялся с кресла, потянулся, косясь на часы.
– Десять с половиной часов уже.
– Угу, – оторвался от монитора Маргелов. – Долго Паша там.
Сергей взял планшет, подошел к кушетке и поднес экран планшета к лицу Свешникова.
– Дышит, – сказал он, глянув на поверхность. – Интересно – как объяснить подобное состояние? Ведь по сути сознание Паши в прошлом, а тело тут. Как спит, или как будто спит, но это вовсе не сон.
– Сон – это не сон, а про не сон, что это пересон, а пересон – не сон… – процитировал Маргелов фразу из старого фильма. – Может, это типа летаргия какая-нибудь?
– Летаргия – это вообще из другой оперы, – ответил Жуков. – Это больше похоже на компьютер без операционки, один биос в работе.
– Кстати про летаргию! – неожиданно воскликнул Вася. – Я как-то читал про людей, проснувшихся после летаргического сна. Так они вдруг начинали говорить на мертвых языках или рассказывать о событиях, случившихся очень давно, практически в древности, причем очень подробно описывали эти события. Порой то, что они рассказывали, при тщательной проверке подтверждалось!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})– Не факт, – хмыкнул Сергей. – Но если все-таки это правда, то получается, что сознание при определенных условиях может путешествовать по времени.
– А наш томограф создает такие условия, – подхватил мысль Вася. – Причем как-то целенаправленно. Как еще объяснишь одну и ту же дату попадания сразу у троих?
– Причины надо искать, – пожал плечами Жуков. – Может, при программировании чего накосячили. Возможно, не только при программировании.
Сергей вновь подошел к кушетке.
– Да, причины надо искать, – повторил он, беря Свешникова за руку. Приподняв ее, отпустил. – М-да… жизнь на одном биосе.
– Кстати, – вновь оторвался от чтения Маргелов, – физиология-то никуда не делась. И это проблема. Большая. Ведь первое, что я захотел, как вернулся в тело, это в туалет. А потом еще воду хлебал. Сушняк дикий, как с перепоя.
– Может, от того, что рот был открыт, – предположил Сергей, глянув на Свешникова. – У Паши тоже вон нараспашку.
Он прикрыл рот друга, но тот опять медленно приоткрылся.
– Хоть подвязывай.
– Можно и подвязать. И эту кушетку убрать. Для обычного обследования она еще ничего, а долго лежать на ней… – и Вася поежился, – я все себе отлежал.
– Может, попробовать «разбудить» Пашу, а? – спросил Жуков.
– Как? Отключить программу? А вдруг сознание в прошлом останется?
– Черт! – Сергей присел рядом с кушеткой. – Может, традиционно как-нибудь разбудить, будильником или водой плеснуть? – Жуков взял Свешникова за предплечье и потряс. – Паша… Паша, проснись!
– Оставь его. Думаю, лучше подождать. Займись пока сбором нужной инфы.
* * *Михаил вскочил с ящиков, ничего не понимая. Еще витали перед глазами остатки непонятного сна, а в ушах больно звенело от грохота. Кто-то сильно ткнулся в бок. Это Вилма с круглыми от страха глазами вцепилась в его руку.
– Наружу, живо! – проорал Майский не своим голосом.
Они выскочили из палатки, и сразу стало ясно. Это не артобстрел, как подумалось сначала. Это налет. Под жуткий вой с неба пикировали самолеты с характерным изломом крыла. Почему характерным? Странно, но Майский никогда таких не видел, и в самолетах совсем не разбирался, однако почему-то знал – это «Юнкерс-87», он же «Штука», он же «певун» или «лаптежник».
От пикирующего штурмовика отделилась темная капля и понеслась вниз.
– Ложись! – и вновь чужой голос.
Будто сам не свой, как бы еще не проснувшись и не веря глазам, Михаил схватил девушку в охапку и бросился на землю, укрывшись за толстой и корявой березой.
«Ты долго будешь тупить? Тормоз!» Эта мысль прорвалась в голову одновременно с взрывом. «Я еле тебя добудился, дурень. Еле с телом управился, пока ты тормозил».
И только теперь Михаил наконец сообразил. Это все гость, то есть Паша управлял телом, пока собственное сознание «тормозило». Очень правильное определение, подумалось ему.
Начало покалывать руку и ногу. Отлежал, дремля на правом боку, но это не помешало приподнять голову и посмотреть вверх. Нарастающий вой вновь заставил ткнуться в прошлогоднюю прелую листву. Вилме повезло больше, она на траву упала. Михаил уже сам прижал девушку к земле. Вилму трясло. Вой падающего в пике самолета пробирал до самых костей. Хотелось вскочить и бежать от этого ужаса, но властная мысль «Лежать!» цепко держала его собственное тело.
Разрыв бомбы встал недалеко, совсем рядом. Уши заложило глухим звоном. Но он услышал, как осколки впиваются в стволы берез.
Самолетный гул стих неожиданно. Наступила непривычная тишина, даже канонады не слышно. Или он просто оглох? Рядом всхлипнула Вилма. Это значит со слухом все в порядке. Михаил поднялся и помог встать Меримаа. Девушка постоянно вздрагивала. Майский осторожно привлек ее к себе и обнял.