Читаем без скачивания Театр про любовь (сборник) - Эдвард Радзинский

Она (укладываясь в кровать, включает магнитофон). Письмо двадцать третье. «Итак, сегодня я потеряла сразу вас и Эрику. Я в пространстве, никого вокруг… О нет! Ничего подобного… Ведь слово осталось. Утром, перед приходом к вам, я включила магнитофон и машинально бормотала что-то. Потом мне пришло в голову прослушать свое бормотанье… Это было одно слово, повторяемое на разные лады. Я испугалась. Я записала тотчас музыку на этом слове. Отмотала ленту, включила. Но это слово тихо звучало сквозь музыку. И в панике я сожгла эту ленту. Смешно! Люди стесняются этого слова! У меня есть теория: человек прочитал определенное количество рассказов, человек наблюдал вокруг, человек знает – сначала должна быть любовь, чтоб потом была свадьба. Человеку нужна свадьба, и человек идет не от причины к следствию, а – наоборот: рядом есть объект, подходящий для свадьбы… значит? Значит – я его люблю! Так просто! Ион вынужден говорить то, чего не чувствует. И оттого людям так неудобно произносить это слово, и оттого люди привыкли стесняться его. Они стесняются своей лжи… Но почему же осталось это слово у меня после всего?!

Мать молча входит в ее комнату, выдергивает шнур у лампы. Темнота. Возвращается к себе и долго ворочается в постели.

Джазист (в кухне закончил есть, взял инструмент и тихонечко напевает).

Реквием

Я не заживусь на этом свете,Я недолго буду жрать наш общий кислород,Нарушая экологию среды.Я умру, и в последний путь пусть провожаютМеня друзья:Дохлая птица, которую я закопал под забором,Моя любимая кошка, которую не разрешиладержать мать…Только они, эти двое… меня не предали.

Затемнение.

Глубокая ночь. Во всех комнатах спят. И тогда Она зажигает свет.

Щелчок магнитофона – включила.

Она (шепчет в магнитофон). Письмо двадцать четвертое. «Три часа ночи – это мой час. Только ночью я чувствую себя полностью человеком… Ночью я читаю и думаю, даже ем. Только хищники и убийцы едят по ночам… поэтому у всех убийц желудки порченые… Я проснулась сейчас совсем счастливая. Поразительно: вместо того чтобы умирать от горя – я свечусь от радости и освещаю собою всю комнату, меня надо выключать на ночь… иначе все загорится… Я вас не видела несколько часов, но я не теряю с вами связь. У меня есть теория: у женщин более высокое предназначение, ибо они должны отдавать. И создавать новую плоть. Поэтому природа наделяет их щедрее. Доля природы в женщине больше. И оттого в них мало логики и много хаоса и безмерности… то есть природы… Поэтому установление связи между людьми сквозь пространство – дело женщин… Чтобы все стало в мире на свои места… я должна непрерывно чувствовать эту связь с вами… Иначе все останавливается. И вот сейчас, наладив связь с вами, – после всего!., – я испытываю радость! Потому что… я чувствую правду. Боже мой! Как мне нравится вот так разговаривать с вами! Я вас люблю. Сколько раз на день я ловлю себя на этом слове, срывающемся с губ. Я сойду с вами с ума, но я не смогу от вас уйти. (Смеется.) Какое счастье. Наконец я смогу сказать вам то, что повторяла тысячу раз, вас предчувствуя: «Каждое утро, проснувшись, я захлебываюсь в собственном дыхании… я ощущаю ваши губы с такой физической реальностью, что почти теряю сознание. Только молоточки в висках. Я становлюсь безумной… и со всей силой этого безумия я говорю вам: я вас люблю! Спокойной ночи, милое чудо!»

Раннее утро. «Квартира». В своей комнате спит О и, комнаты матери и подруги – пустые, в кухне играют Джазисты. Она встает, распахивает свою дверь, включает магнитофон на полную мощность и, пританцовывая, движется по пустой квартире, напевая: «Тирли-тирли-тирли-бом!»

Она (в магнитофон). Как всегда: третье письмо за ночь. «Доброе утро, милое чудо! Я тихонечко двигаюсь по квартире под собственное вытир… вытирли… рование. Ощущение радости: если я подпрыгну – я повисну в воздухе! Всю ночь мне снился сон… оставшийся в наследство от давно ушедших детских времен. Бесконечное поле с блеском холодного неба, и мой полет с высоты этого неба, резкий и прохладный, к земле. После этого у меня целый день от восторга судорожно раздвигаются губы, а глаза горят по-хищному. Счастье, что я не родилась в Средние века, иначе меня сожгли бы, как ведьму. Я люблю вас! Я люблю вас! Ужас! В течение ночи я трижды снимала трубку и только усилием воли заставляла себя не звонить вам. Счастливейший день сегодня! И знаете почему? Потому что сегодня я уже не выдержу… я не выдержу… и увижу вас… И вы этого хотите сами! Я не знаю, как это произойдет! Я чувствую! Я увижу вас сегодня! (Смеется.) Тайники души…»

Вечер. Та же «квартира». Он в своей комнате читает, лежа на кровати. Мать и Подруга в комнате матери лежат на тахте. Она в своей комнате, включила магнитофон и что-то бормочет в такт мелодии.

Мать (Подруге). Подожди, я только позвоню по делу. (Набирает номер.) Ты не звонил мне, а то меня не было дома?.. (Выслушивает.) Ну хорошо. Ну хорошо. Давай в следующий понедельник… Нет, не обиделась. Чао. (Повесила трубку.)

Подруга (продолжая рассказ). Ты представляешь, сколько стоит мраморный памятник на кладбище в Ереване? И кто хозяева этих памятников?

Мать. Представляю – воры.

Подруга. Не в духе… И вот эти обеспеченные вдовцы… это, как правило, любимые тобою торговые работники… все свободное время проводят у монументов своим женам. Причем даже те, которые своих жен терпеть не могли. Понимаешь, как только он вообразит, что его мраморные пятьдесят тысяч стоят без надзора – так он со всех ног бежит на кладбище! Сидеть! У памятника! И вот там-то с ними знакомятся наши холостячки. И вот моя веселая армянка подружилась на кладбище с приятным вдовцом. Она описала ему меня. И тотчас в этом одиноком торговце вспыхнула любовь. Оказывается, он всегда мечтал о блондинке – любительнице стихов и природы.

Мать. А что же она сама за него не вышла?

Подруга. У нее нос! Она сейчас в очереди стоит на пластическую операцию! У них там в Ереване один репатриант… А уже с тем новым носом – она не останется «с носом»… Ха-ха-ха… Но мой вдовец… всем вдовцам вдовец… он имеет на своем участке целых два памятника!

Мать. Как?!

Подруга. Один – умершей жене, а второй – живому себе. Египетский фараон. Весь день он сидит на скамейке и любуется своим изображением. Идут люди, а он все наблюдает, какое впечатление производит он после своей смерти! Человек он добрый, незлобивый…

Мать. И честный.

Подруга. Кстати, любитель стихов и природы. На памятнике он изображен в большой кепке и с книжкой стихов Исаакяна в руках.

Мать. А тебе он памятник тоже про запас поставит?

Подруга. А ну тебя! (Хохочет.)

Мать (закатывается). Вы все трое… за одной оградой… и он в кепке с книжкой!

Подруга (заливаясь). И я тоже с книжкой!

Мать. С Цветаевой… которую сдали в букинистический…

Подруга. Умру… Умру! (Закатывается.)

Мать вдруг замолчала, замолчала и Подруга. Они лежат и о чем-то думают. В это время в своей комнате Она разгуливает, натыкаясь на вещи, и что-то мычит в такт своим мыслям.

Мать (прислушиваясь). Ни черта она не поступит! (Пошла к ее двери).

Она (включает магнитофон). «Письмо тридцать второе, которое заканчивает серию неотправленных писем, поскольку пишется с твердым намерением предстать перед адресатом». Адресат, именуемый в дальнейшем «милое чудо»…

Мать распахивает дверь. Она немедленно замолкает.

Мать (выключает магнитофон). Завтра у тебя сочинение. (Подруге.) Она даже не раскрывала учебников. (Ей.) Ты ведь писать не умеешь, двоечница! (Подруге.) Ты бы посмотрела, как она пишет! Ты бы почитала!

Она. Ага. Ты почитала и посмотрела!.. Я это уже поняла!

Мать. Но и ты этим не брезгуешь… Хотя я сделала это случайно. (Подруге.) Ничего нельзя взять с ее стола… в доме не осталось клочка чистой бумаги. (Ей.) Все исписано ее идиотскими бормотаниями, даже жировки на квартиру. (Подруге.) Причем эти писания она разбрасывает всюду… потому что ко всему она еще и неряха!

Она. Не надо!

Мать. Малограмотная неряха! (Подруге.) Она «Тбилиси» через «Д» умудрилась написать – «Дбилиси». Кстати, кто это – «милое чудо»?

Она. Замолчи!

Мать. Кстати, этому «милому чуду», которому ты так образно описываешь интересные подробности твоей поездки на море в «Дбилиси»… следует знать, что ни в каком «Дбилиси» ты не была… Это так же точно, как то, что в «Дбилиси» нет моря!