Читаем без скачивания Истина короля - Мария Сергеевна Руднева

У Габриэля Мирта в особняке тоже где-то стоял такой фонтан, но он даже под страхом смертной казни (или личного разговора с лордом Дарроу) не смог бы вспомнить, где конкретно и какова судьба тех рыбок. Ему оставалось только надеяться на удивительные способности Поупа, благодаря которым его дом еще не рухнул, погребя под собой дни и часы бесконечной работы – если он справляется с обязанностями дворецкого и кухарки, то о рыбках наверняка позаботился.

Или съел.

Мистер Мирт никогда не задумывался, чем питается его домашняя горгулья. Вступать же в диалог на эту тему он не собирался, предпочитая факт наличия живой горгульи дома от общества по возможности скрывать.

Объяснялось это просто.

Поуп привлек бы слишком много внимания к самому Габриэлю Мирту. А мистер Мирт не любил внимание к себе. Он предпочел бы, чтобы все возможное внимание окружающих было направлено на его творение.

И вот теперь на него смотрели пристально, словно чего-то ожидая, и от этого ему стало неуютно.

– Мистер Мирт! – произнес лорд Дарроу тоном, не предвещавшим ничего хорошего.

* * *

Лорд Дарроу был из тех консервативных людей, которые, несмотря на подлинный интерес к достижениям науки, с трудом мирился с любыми изменениями в привычном порядке вещей. Он происходил из семьи, родоначальники которой сражались бок о бок с фаэ в каледонских холмах и записывали первые сказания о тех, кто пожелал жить в Лунденбурхе вместе с людьми. С тех пор минуло немало времени: несколько столетий – огромный срок. Перемены нет-нет да и прокрадутся в простую, понятную и размеренную жизнь. Фаэ вернулись в Холмы, Призыв Просвещения перевернул с ног на голову давно устоявшуюся монархическую традицию, в бывшем королевском дворце ныне заседал Парламент и диктовал свои условия…

И со всем этим лорду Эдварду Дарроу приходилось жить.

Его «Клуб изобретателей» был настоящей отдушиной – здесь все подчинялось издревле заведенным порядкам. Даже королевский герб – старинный деревянный щит, увитый искусно выточенными из того же дерева колокольчиками и ветвями священного мирта, – он не стал снимать со стены, и прочие члены клуба своим согласным молчанием выразили полную солидарность с его решением.

Деревянный герб напоминал о том, что фаэ не любят металл, а особенно – серебро и железо. Напыщенные хлыщи из Парламента ходили теперь обвешанные железом, с кучей серебра на шее и на пальцах в надежде, что фаэ не нападут на них вдруг из-под земли.

Это неизменно заставляло лорда Дарроу усмехаться при каждом визите в Парламент. Вот сами они ясно понимают, что их Призыв Просвещения вовсе не великое дело, а обыкновенный политический переворот, иначе не страшились бы так гнева фаэ, разделивших однажды кровь и жизнь с династией Блюбеллов.

Хотя в Парламенте он и не имел возможности высказаться на болезненные для него темы, он с лихвой компенсировал их в клубе, тщательно и рьяно храня традиции, установленные П. Графом. Клуб начинал работать в два часа дня – в это время П. Граф, отличавшийся особым режимом сна, приступал к работе. Весь без исключения клубный досуг шел по специальным образом составленному графику. Таким образом лорд Дарроу надеялся, что джентльмены смогут уделять равное количество времени обсуждению новинок в области паровых технологий и механики и игрой в лантерлу [5].

И никогда – до этой минуты – никому из достопочтенных, уважаемых членов общества «Клуба изобретателей» не приходило в голову нарушить один из основных постулатов, настолько очевидных, что лорд Дарроу никогда не считал нужным даже озвучивать его вслух.

Женщинам не место в науке!

– Мистер Мирт! – произнес он. – Как вы объясните нам случившееся?

– Прошу прощения, Ваша Светлость, я, должно быть, опоздал к какому-то обсуждению? – мистер Мирт встретился с ним взглядом.

В уголках его глаз играли лучики-смешинки.

Он еще вздумает издеваться!

– О, обсуждение, безусловно, было! Это, – лорд Дарроу встряхнул газетой, которую держал в руках, – совершенно недопустимое безобразие!

– И все же я не понимаю… О каком безобразии идет речь? – мистер Мирт огляделся.

Джентльмены молчали.

Кто-то молчал за карточным столом, кто-то стоял с отверткой в руках, иные же попивали шерри у камина, но всех их объединяло одно – они молчали и в упор смотрели на Габриэля Мирта так, словно видели его первый раз.

– Женщина! – не выдержал лорд Дарроу. – Вы в самом деле предложили столь почетную должность водителя вашей уникальной, новаторской паровой машины – женщине?! Я призываю вас к ответу, мистер Габриэль Мирт!

* * *

Мистер Мирт выдохнул.

Ничего из ряда вон выходящего не произошло – просто очередной всплеск женоненавистничества, которым славится просвещенное бриттское общество. Для Габриэля Мирта оставалось загадкой, откуда оно берется – ведь людьми, так же как и фаэ, издревле правили королевы наравне с королями, а о смелости женщин легенды слагали напополам с мужчинами. Но вот же – женщина не может вести паровую машину не потому, что не обладает, допустим, необходимыми навыками, а лишь потому, что по воле природы рождена с определенным набором признаков.

Мистер Мирт покачал головой. Иногда ему казалось, что общество, считающее, что тело важнее духа и, что важнее, разума, невозможно исправить – однако он старался.

И не собирался скрывать, что выбор мисс Эконит на эту роль был своего рода… манифестом. Может, это было и не очень хорошо с его стороны – так использовать девушку, однако девушка и сама, кажется, придерживалась подобных мыслей и точно не боялась борьбы.

А побороться придется…

– Лорд Дарроу, – как можно мягче произнес мистер Мирт, обращаясь к нему. – Что именно вызвало у вас такую бурную реакцию?

– То, что вы, Габриэль Мирт, во всеуслышание заявили, что вашей паровой машиной – гордостью нашего клуба! – на главной выставке страны будет управлять женщина! В юбке!

Мистер Мирт пожал плечами.

– Она, скорее всего, наденет брюки – так удобнее справляться с рычагами в кабине.

Лицо лорда Дарроу приобрело тот оттенок красноты, который наводил на мысль о проблемах с внутричерепным давлением и сложностью восприятия какой-либо точки зрения, отличной от его собственной.

– Кроме того, – не дав ему возразить, продолжил мистер Мирт, – паровая машина – это моя личная гордость. Не клуба. Если уж кто имеет к ней прямое отношение, то это мисс Эконит.

– Почему? – глядя из-под тяжелых кустистых бровей, спросил мистер Томпсон, заядлый курильщик, азартный игрок и изобретатель всевозможных маленьких механизмов, полезных в хозяйстве.

Вот и сейчас он настороженно пыхтел своей паровой трубкой в ожидании ответа.

Мистер Мирт вздохнул.

– Э-ко-нит, – по слогам произнес он и прошел