Читаем без скачивания Меч карающий - Линкольн Чайлд

Стритер нахмурился.

– Но вертолёт…

– …Вылетит из Портленда. И ни один из тамошних бестолковых пилотов не сможет выбросить корзину, зависнув в воздухе.

– Но разве мы не отправим его на материк…?

Хатч резко повернулся к нему.

– Ты что, не видишь, что он не доживёт до того, как мы довезём его до материка? Лучше свяжись с береговой охраной.

Стритер вызвал из памяти аппарата номер, и безмолвно отдал телефон Малину.

Хатч попросил к телефону медика и принялся торопливо описывать состояние пациента.

– Двойная ампутация, одна выше, другая ниже колена, – начал перечислять Малин. – Обширная потеря крови, глубокий шок, пульс слабый – пятьдесят пять, немного воды в лёгких, до сих пор без сознания. Направьте к нам вертолёт с лучшим пилотом. Места для приземления здесь нет, потребуется сбросить корзину. Захватите солевой раствор и плазму, если она у вас есть. Но самое главное – давайте живее. Одна нога здесь – другая там!

Он прикрыл ладонью телефон и повернулся к Стритеру.

– Есть шанс достать ноги в течение часа?

– Не знаю, – ровно ответил Стритер. – Вода размоет стенки туннеля, он может обрушиться. Быть может, мы отправим водолаза на разведку.

Хатч покачал головой и снова заговорил в телефон.

– Пациента нужно будет прямиком направить в Медцентр Восточного Мэна. Предупредите отделение травматологии, пусть подготовят операционную. Есть вероятность того, что мы сумеем достать ноги. Так что пусть хирург из микрососудистой тоже будет поблизости – на всякий пожарный.

Он с хлопком сложил телефон и отдал его Стритеру.

– Если сможете достать ноги без особого риска, действуйте!

И снова вернулся к травмированному. Пульс слишком низкий, но ровный. Что более важно, мужчина начал приходить в сознание – засучил обрубками ног и застонал. Хатч снова почувствовал приступ облегчения: если бы тот оставался без сознания ещё долгое время, прогноз был бы неважным. Малин порылся в медикаментах и дал мужчине пять миллиграмов морфия – достаточно, чтобы облегчить страдания, но и не слишком много, чтобы не опустить пульс ещё ниже. А после бросил взгляд на то, что осталось от ног – и внутренне сжался при виде неровных ран и разбитых вдребезги костей. Да уж, тупое лезвие топора – совсем не то, что элегантные, аккуратные пилы операционной. Хатч обратил внимание на несколько кровоточащих сосудов, в особенности на бедренную артерию правой ноги. Порывшись в аптечке, взялся за иголку с ниткой и принялся накладывать петли на вены и артерии.

– Доктор Хатч? – обратился к нему Стритер.

– Что? – ответил Малин с лицом в дюймах от культи, пытаясь пинцетом вытянуть среднего размера вену, которая уже спряталась.

– Капитан Найдельман хочет с вами поговорить, если у вас найдётся время.

Хатч кивнул, затягивая петлю на вене, затем проверил жгуты и промыл раны.

– Да? – произнёс он, поднимая рацию.

– Как он? – спросил Найдельман.

– Неплохой шанс, что выкарабкается, – ответил Хатч. – Если не будет задержек с вертолётом.

– Ну, слава Богу! А ноги?

– Даже если их достанут, сомневаюсь, что их можно пришить. Вам с руководителем группы будет лучше пересмотреть технику безопасности. Несчастного случая можно было запросто избежать.

– Понимаю, – сказал Найдельман.

Хатч выключил рацию и посмотрел на северо-восток, в направлении ближайшей базы береговой охраны. Через три минуты, быть может, через четыре, они должны были увидеть машину над горизонтом. Малин снова повернулся к Стритеру.

– Расставьте сигнальные огни. И уберите людей с этой площадки, ещё один несчастный случай нам не нужен. Когда появится вертолёт, потребуется четыре человека, чтобы уложить его на носилки, не больше.

– Верно, – ответил Стритер, поджав губы.

Хатч отметил, что его лицо неестественно потемнело, а во лбу забилась жилка. Вот незадача, – подумал доктор, – но мы наладим отношения позднее. Кроме того, не он же собирается до конца дней своих жить без обеих ног.

Малин снова бросил взгляд на горизонт. Чёрное пятнышко быстро приближалось. Через считанные секунды воздух заполнило низкое глухое постукивание мощных моторов. Вертолёт резво пролетел над островом, затем заложил крутой вираж и приблизился к группе людей, что сгрудились у ямы. От потока воздуха от лопастей трава бешено закачалась, и глаза Малина залепила пыль. Дверь грузового отсека отъехала в сторону, и к ним, раскачиваясь, принялись спускаться носилки. Раненого привязали к ним, и он отправился наверх, после чего Хатч подал знак, чтобы носилки спустили ещё раз – за ним. Едва он, в свою очередь, очутился на борту, поджидающий медик захлопнул дверь и показал пилоту два больших пальца. Вертолёт мгновенно повернул вправо и зарылся в воздух носом вперёд, направляясь на юго-запад.

Хатч осмотрелся по сторонам. Отметил солевой раствор, баллон с кислородом и маску, а также полку с антибиотиками, бинтами, шинами и антисептиками.

– У нас не оказалось первой группы с отрицательным резусом, доктор, – сказал медик.

– Не беспокойтесь, – ответил Хатч. – Вы всё сделали как надо. Но нужно залить солевой раствор – он потерял слишком много крови.

Малин заметил, что медик странно смотрит на него, и затем понял, почему: без рубашки, покрытый коркой грязи и засохшей крови, он едва ли был похож на доктора штата Мэн.

С носилок донёсся новый стон, и раненый вновь принялся сучить культями.

Час спустя Хатч в одиночестве стоял в пустой операционной, вдыхая запах бетадина и крови. Кен Филд, пострадавший, теперь находился в соседней палате под присмотром лучшего хирурга Бангора. Ноги пришить нельзя, но мужчина будет жить. Дело сделано.

Хатч глубоко вдохнул и медленно выдохнул, пытаясь вместе с воздухом избавиться от того яда, что принёс ему день. Ещё вдох, затем ещё. Наконец, он тяжело опустился на операционный стол, наклонился вперёд и плотно прижал к вискам кулаки. Этого не должно было случиться, – прошептал холодный голос в голове. Одна лишь мысль о том, как он сидел там, на «Плэйн Джейн», лениво поедая ланч и играя с чайками, вызвала невыносимую боль. Хатч проклял себя за то, что его не было на острове в то время, когда там случилось несчастье, за то, что позволил им взяться за работу прежде чем его офис и оборудование готовы. Второй раз в жизни он снова оказался неготов, снова недооценил мощь острова. Больше никогда, – подумал Малин с яростью. – Больше – никогда!

Постепенно самообладание вернулось, и его пронзила ещё одна мысль. Сегодня он в первый раз ступил на остров Рэгид – в первый раз с того дня, как погиб брат. Пока он был занят, оказывал помощь – об этом не было времени подумать. А сейчас, в мрачном одиночестве операционной, один на один с мыслями, Малину потребовался весь контроль над собой, чтобы не задрожать от нахлынувшего ужаса.