Читаем без скачивания Пульт дистанционного убийства - Марина Серова

Занятая целиком и полностью мыслями о надежности непробиваемых охранных систем, я уже и сама не понимала зачем, но не могла же я сказать об этом Кире, который старался для меня.

– Спасибо, Киречка, уже лечу.

Было уже около двух часов дня, а я с утра ничего не ела. Поэтому по дороге заскочила в кафе, чтобы выпить хоть чашечку кофе.

Любимый напиток, как всегда, вселил в меня бодрость, и я уже не так переживала по поводу версий, которые оказывались несостоятельными одна за другой.

«Ничего, – успокаивала я сама себя. – Что мне, в первый раз, что ли. Одни версии исчезают, другие появляются… В этом деле уже было столько неожиданностей… Кто знает, может быть, и это посещение архива, мысль о котором родилась так спонтанно, откроет какую-то новую грань этого дела… И на кой черт меня туда понесло?»

В таком оптимистическом настроении я завела машину и поехала в архив.

Когда я прибыла на место, выяснилось, что Киря не только договорился, чтобы меня пустили, но и позаботился о том, чтобы для меня подготовили нужное дело.

«Да, похоже, товарищ подполковник и впрямь в цейтноте, если проявляет такую беспримерную предупредительность. Думаю, раскрытие нужно ему как воздух. Только вот не знаю, смогу ли я на сей раз оказаться полезной старому другу».

Я села за стол, положила перед собой пухлую папку и углубилась в изучение дела.

Катастрофа произошла на одном из переездов, близких к нашему железнодорожному вокзалу. По этой линии приходили в город поезда с северо-западного направления. Именно этим был обусловлен тот факт, что в поезде, который сбил машину Алтуфьевых, ехали их будущие родственники из Москвы. Вот она – насмешка судьбы!

В то время, семь лет назад, переезд не был оборудован ни специальными подъемными элементами на дороге, которые не позволяют автомобилям, стоящим у переезда, двигаться дальше, ни даже шлагбаумом. Там стоял только специальный мигающий светофор, который включается, когда подъезжает поезд. Разумеется, он мигал вовсю.

Показания очевидцев гласили, что машина Алтуфьевых, серебристый «Опель», как и следует, начал тормозить перед переездом, тем более что поезд уже был виден. В ряду машин «Опель» был первым и находился ближе всех к железнодорожному полотну. Очевидцы утверждали, что водитель «Опеля» продолжал торможение, но машина все еще двигалась, хотя и медленно.

Очевидно, именно эта неторопливость движения ввела в заблуждение водителя, и он недооценил опасность ситуации. Продолжая давить на тормоз, он продвигался все ближе к переезду и, по всей видимости, слишком поздно понял, что машина уже не остановится. Последнее, что видели водители со встречной полосы, стоявшие за переездом, – это выражение ужаса на лицах водителя и пассажиров.

Машинист поезда подавал сигналы и тоже пытался затормозить, но, разумеется, не успел. Головной вагон ударил машину со стороны водителя, она развернулась и еще раз ударилась о летящий поезд боком на уровне задней двери и пассажирских мест. Выживших в аварии не было.

Осмотр остатков автомобиля после аварии не выявил никаких заметных нарушений его технического состояния. Правда, в отчете следователя имелась оговорка, что машина была сильно повреждена, и в связи с этим не все системы можно было проверить. Но те, что проверить удалось, были в исправности. Говорилось также об обилии электроники в зарубежной модели и высказывалось предположение о том, что по каким-то неизвестным причинам она вышла из строя, что и повлекло за собой отсутствие полноценного торможения.

«Да-а-а, – снова думала я. – Уж эта мне электроника. «Опель»… хм… помнится, рассказывал мне кто-то про «Опель»… Купили нулевую тачку, полгода поездили – стала коробка барахлить. Провели внеплановое техобслуживание, все обсмотрели от и до, а поломка как была, так и осталась. Потом уже выяснилось, что, оказывается, у него поворотник не горел, лампочку надо было заменить. Тот товарищ – на станцию: какого, мол, я такие бабки за техосмотр платил? А там ему: это твоя вина, за машиной следить надо и лампочки менять вовремя. Вот вам и электроника. Современный автомобиль не хуже, чем какой-нибудь «умный дом». Все системы там одна на другую завязаны, приборы чувствительные, так что не знаешь, откуда сюрприза ждать. Может, и тогда, на переезде, так же получилось. Перегорел предохранитель на какой-нибудь зажигалке для сигарет, а на тормозах аукнулось…»

В таких рассуждениях был свой резон, но полной уверенности в том, что в этом деле все чисто, у меня все-таки не было. Ведь, строго говоря, причина отказа тормозов, а следовательно, и аварии установлена не была. Конечно, происшествие случилось на глазах многих очевидцев, среди бела дня, и все они прекрасно видели, что никто специально машину под поезд не толкал, но…

Снова эта электроника. Электроника, электроника и еще раз электроника. Слишком уж часто встречается она в этом деле.

А если предположить, что авария подстроена? Если на первый взгляд безумное предположение о том, что все эти смерти звенья одной цепи, верно? Если за всем этим стоит один человек? Человек, который сумел отключить сложнейшую сигнализацию, даже не прикасаясь к ней, неужели ему трудно немножко «подправить» электронные контакты какого-нибудь «Опеля»? Нет, думаю, совсем нетрудно. Думаю, специалист такого уровня легко может превратить любой самый навороченный автомобиль в радиоуправляемую игрушку. По крайней мере, на время.

Приходилось признать, что изучение дела о давней автокатастрофе сомнений моих не рассеяло. Может, еще со следователем поговорить?

Я посмотрела, кто вел дело. К моему удивлению и удовольствию, фамилия оказалась знакомой. Расследование проводил дотошный и аккуратный Маховиков Степан Николаич, наш дядя Степа, который еще в те времена, когда я сама работала в прокуратуре, уже был древним старичком, а уж теперь… Даже не знаю, смогу ли застать его в добром здравии.

Поскольку прокуратура и архив были тесно связаны между собой, я решила осведомиться о Маховикове, не отходя от кассы. Авось да знают архивные работники об одном из самых заслуженных ветеранов, который и сам мог бы стать достойным экспонатом для архива. И снова мне пришлось приятно удивиться.

– Как же, как же, – улыбнулась мне женщина, которая подготовила для меня папку с делом. – Степан Николаич, как всегда, в трудах. Здесь, с нами работает.

– Как? В архиве?

– Ну да. На следствие ездить ему тяжело уже, сами понимаете, возраст… А совсем без работы он не может. «Протухну», – говорит. Ну и определило его начальство сюда. Былые годы вспоминать да за сохранностью дел следить. Но он куражу не теряет. Если вот, как вы, старые дела приходят смотреть, обязательно подскажет, проконсультирует. Особенно молодых. Они ведь сейчас оглашенные. Все хотят с ходу да нахрапом. Вот он и остепеняет их…

– А сейчас он где? – поспешила я прервать эти излияния, которые грозили перерасти в целый океан.

– Да здесь же, здесь. Степан Николаич! Тут к вам…

Дядя Степа на вид ничуть не изменился с тех пор, когда я последний раз его видела. Тот же желтоватый цвет похожей на пергамент кожи, та же глянцевитая лысина в ореоле реденьких, уже совсем белых волос и то же детское выражение серых глаз, которое вводило в заблуждение очень многих рецидивистов.

Но что самое удивительное, он полностью сохранил память. Я думала, он меня не узнает, но внимательно присмотревшись, дядя Степа, как всегда, ударил не в бровь, а прямо в глаз:

– Татьяна?

– Она самая.

– Хе-хе. – Как всякий охотник, попавший точно в цель, дядя Степа был очень доволен. – Ну, как тебе на вольных хлебах?

– По-разному, Степан Николаич.

– Хе-хе… Вот так вот все вы… мечетесь неизвестно куда, а потом…

– Да я не жалуюсь, Степан Николаич.

– Ну да, ну да. Теперь чего уж… жаловаться. Ну а к нам зачем? Дело, что ли, какое или так, навестить зашла?

– Дело, Степан Николаич, и как раз дело, которое вы вели.

– Правда? Это какое же?

– А вот автокатастрофа у переезда семь лет назад. Помните?

Дядя Степа снова оказался на высоте. Подумав не больше минуты, он ответил:

– Как же, припоминаю. Тогда целая семья погибла. Жалко.

– Да… Так вот я и хотела спросить, не было ли там чего-нибудь подозрительного? Нюансов каких-нибудь, странных мелочей?

– Мелочей, говоришь?

Теперь дядя Степа уже не смотрел отсутствующим взглядом в пространство, как тогда, когда вспоминал, что это за дело, о котором я спрашиваю. Нет, теперь он смотрел прямо мне в лицо, и глаза его напоминали острые буравчики, которые ввинчиваются в вашу душу, чтобы добыть истину со дна ее.

– А что, думаешь, аварию подстроили? – все так же проницательно глядя на меня, спросил он.

– Ну… не знаю. Хотела у вас спросить… А могли подстроить?