Читаем без скачивания Так далеко, так близко… - Барбара Брэдфорд

Я смотрела в окно, отмечая, как необычно выглядит пейзаж в этот солнечный и теплый октябрьский вечер. В неповторимом воздухе и пейзажах Прованса действительно будто присутствует какая‑то особая подсветка, своего рода особая яркость, которая не меркнет круглый год и не одно столетие влечет к себе художников.

Многие из них приезжали сюда работать, привлеченные этим светом и трепещущими красками земли… Терракота, переходящая в сиену жженную, смесь коричневых, рыжих, сочащихся золотом, абрикосовым и персиковым цветом; ярко‑оранжевые, резкие желтые, все оттенки зеленого. Под самым чистым в мире синим небом эти цвета казались поразительно живыми.

Эти блистающие краски густо наслаивал на свои холсты Ван Гог, добиваясь богатой фактуры. Работая в такой манере, он создал, впервые в прошлом веке, свои удивительные полотна и ими обессмертил Прованс и себя самого.

Одно время Себастьян увлеченно собирал импрессионистов. Он любил Ван Гога, у него было несколько его работ; теперь, должно быть, они принадлежат Джеку или Люциане. Интересно, кому он завещал их; скорее всего, их унаследует Джек.

Вскоре мы проехали Экс‑ан‑Прованс, который я хорошо знала, несколько лет отдыхая в шато д'Коз. Конечно, Джек приедет сюда на следующей неделе; я вдруг поймала себя на мысли, что совсем не хочу его видеть. Достаточно мы пообщались за последнее время.

В этот вечер дороги были практически пусты, и ехать было хорошо. Мы проехали Буш‑дю‑Рон и въехали в Воклюз. Это департамент Прованса я люблю больше всего; здесь я жила, приезжая и уезжая, почти четырнадцать лет с обоими своими мужьями.

Среди прочего мне особенно нравится разнообразие этой местности. Фруктовые сады, виноградники, оливковые рощи сменяются ровными полями, холмами и отрогами Люберонских гор. Там, где я живу, в Лормарэне, местность удивительно живописна на протяжении всего года. В основном, из‑за огромного разнообразия деревьев, которые здесь разрастаются очень пышно, ведь в этих краях теплый сезон — самый долгий во Франции.

Конечно, меня привлекают и другие вещи. Очаровательный живописный городок, как бы столица Люберона. Он также считается главным городом Воклюза. Множество художников, музыкантов и писателей жили в этом городке и в его окрестностях: когда‑то здесь был дом великого французского писателя Альбера Камю, который похоронен неподалеку.

Подъезжая к Лормарэну, я открыла окно. Ворвался теплый, сладкий воздух, принеся с собой смешанные запахи диких цветов, розмарина, фруктов, лаванды, сосны, — знакомые запахи, которые я так люблю и которые всегда говорят мне о том, что теперь я дома.

Теперь мы ехали по открытой, настоящей деревенской местности, полной изобильных садов, виноградников, оливковых рощ, отсюда почти до самой мельницы простираются мои поля лаванды.

— Voila! Regardez, madame Trent note 6 — воскликнул вдруг Мишель, нарушая молчание.

Он замедлил скорость. Перед нами на бледно‑голубом небе вырисовывался зазубренный силуэт — маленький средневековый городок, прилепившийся к вершине холма.

— Как хорошо вернуться домой, Мишель, — сказала я: я волновалась все больше, и вот он свернул с узкого грязного проселка, направляясь по длинной подъездной дороге к старой мельнице. По обеим сторонам дороги, ведущей до самого двора, выложенного плитами, стояли гордые кипарисы — высокие, стройные, темно‑зеленые стражи.

На древние камни мельницы, построенной в XVI веке, пятнами ложился солнечный свет, и казалось, что по ним раскиданы мазки золотой краски. В этом мягком свете сияли многочисленные окна, а двор был уставлен огромными кувшинами для оливкового масла, в которых росли яркие и веселые цветущие растения, которые словно приветствовали меня.

Большая дубовая дверь была распахнута, и пока мы заезжали в тупичок на дворе, из дома выбежали Филлис и Ален Дебрюлль, супружеская чета, работающая у меня.

Фил, англичанка, переселившаяся во Францию и вышедшая замуж за провансальца, обняла меня и сказала:

— Добро пожаловать домой, миссис Трент.

— Здравствуйте, Фил! Если бы вы знали, как я рада, что я здесь.

— Очень хорошо вас понимаю, — отозвалась она.

Ален пожал мне руку, широко улыбнулся и сказал, что они скучали обо мне: потом повернулся к Мишелю, вынимавшему мои вещи из багажника, и быстро заговорил с ним по‑французски.

— Ah oui, bien sur. Mersi beaucoup note 7 — ответил Мишель и, обратясь ко мне, добавил: — Ален приглашать меня на кухню выпить кофе.

— Да, я поняла, — ответила я. — Зайдите ко мне перед отъездом, Мишель.

— Oui madame, merci. note 8

Я еще не успела отдышаться, как начал трезвонить телефон. Кажется, весь Лормарэн знает, что я вернулась. У них, наверное, есть сигнальные барабаны.

Когда я, не знаю какой раз подняла трубку и сказала «да» довольно резко, оказалось, что это моя близкая подруга Мари‑Лор.

— Я звоню только чтобы сказать «привет», Вивьен, — пояснила она, а потом обеспокоенно спросила: — Что‑нибудь случилось?

— Конечно, нет. Почему ты спрашиваешь?

— Твой голос… как это сказать… немного дрожит.

— Все в порядке, уверяю тебя.

— Надеюсь, в дороге все было хорошо?

— Да, Мари‑Лор, дорога была нетрудная. За столько лет я привыкла к ней. Но ты не поверишь — кажется, весь городок знает, что я приехала… Мне звонило столько разного народа. Я — прямо сенсация дня.

Когда она заговорила, в ее голосе слышался теплый смех.

— А это так и есть, дорогая. Мне сказала об этом мадам Крето, когда я утром была в булочной. Она сказала, что об этом ей сказала Фил — что тебя ждут сегодня около пяти. Надеюсь, я не помешала своим звонком?

— Нет‑нет, я так рада слышать твой голос. И все же я не перестаю удивляться сельским тамтамам. Они здесь совершенно такие же, как в дебрях Африки.

— Замечательное сравнение, — воскликнула она. — Но ты же знаешь, как местные любят посплетничать, обсудить чужие дела, они без этого не могут жить. Ничего плохого в этом нет. А я рада, что ты приехала. Я действительно соскучилась по тебе.

— Я тоже соскучилась по тебе. Как Александр? А девочки?

— Все у нас хорошо, Вивьен. — Она с минуту колебалась, потом добавила ласково и сочувственно: — Я еще раз хочу сказать тебе, как мне жаль, что с Себастьяном так вышло. Такая потеря для тебя. Надеюсь, ты не очень переживешь?

— Конечно, я горевала, это естественно. Какая‑то дверь вдруг захлопнулась, и целый кусок жизни, совершенно особый, безвозвратно остался за ней. — Я села в кресло, радуясь, что могу поговорить с ней немного. — Мы не часто виделись в последнее время, он всегда был в разъездах, но мы много разговаривали по телефону. Его смерть меня потрясла. Я никак не могла предположить такого.