Читаем без скачивания Расписной - Данил Корецкий

В действительности это было не так. Волк знал, что, если они попадут в засаду, у идущих в середине больше шансов уцелеть. Когда на маршруте работает группа специальной разведки, походный порядок постоянно меняется, и тот, кто еще недавно шел в середине, выдвигается вперед, потом уходит назад, потом снова оказывается в середине. Риск, таким образом, распределяется поровну. Сейчас делить риск ни с кем он не собирался.

Отношения среди беглецов были напряженные. Груша нет-нет да бросал на Вольфа украдкой злые взгляды, а Челюсть и Зубач не скрывали взаимной ненависти.

– Разбегаться надо, – украдкой шепнул Челюсть Волку.

Но Зубач был против этого.

– Доберемся до железки и разбежимся, – говорил он. – Тогда уже точно никто никого не сдаст!

Почему он так считал, Волк сказать не мог, но подозревал, что старшак решил избавиться от лишних свидетелей. Выйдя к станции, он вполне мог перестрелять тех, кого посчитает нужным.

Но судьба распорядилась иначе. Беглые зэки наткнулись на беглого солдата.

Рядовой Иванов уже начал приходить в себя, и весь ужас содеянного пробрал его до самых костей. Когда ослабляется действие анестезии, то появляется мучительная боль от удаленного уже зуба. У него не было будущего, оставалось только достойно встретить свой трагический конец. Вспомнились многочисленные байки о судьбе ушедших с оружием и проливших кровь дезертиров: якобы по их следам пускают самых отъявленных негодяев из заключенных военной тюрьмы, которые рвут беглецов на части, тем самым снижая собственные сроки. Раньше он мало верил подобным рассказам: во-первых, потому, что никогда не слышал о специальных военных тюрьмах, а во-вторых, оттого, что суды Линча вряд ли могли предусматриваться приказами министра обороны. Но сейчас он находился в таком состоянии, что готов был поверить во что угодно.

Услышав шум и треск веток, дезертир спрятался за дерево, приготовил автомат и изготовился для стрельбы с колена, то есть грамотно и умело выбрал огневую позицию. Вообще все, что делал сегодня рядовой Иванов, с точки зрения тактической и огневой подготовки заслуживало самой высокой оценки. Если бы, конечно, он действовал на учениях или в реальном бою. Поворота оружия против людей, носящих одинаковую с ним форму, уставы, естественно, не предусматривали. Так же, как не предусматривали ту армейскую действительность, в которой подобный поворот мог произойти.

Шум усиливался, как будто через заросли продирались опаздывающие на последний поезд дембеля. Вскоре Иванов смог различить силуэты идущих людей, а чуть позже в пробивающихся сквозь листву косых солнечных лучах – и их лица. Он сразу понял, что слухи про ловцов дезертиров появились не на голом месте. Расхристанные, с угрюмыми звероподобными рожами, некоторые в криво сидящей порванной форме, преследователи не могли быть никем, кроме как пущенными по следу убийцами из неведомой военной тюрьмы. Выждав, пока дистанция сократится до уровня эффективного поражения, он прицелился в идущего впереди лейтенанта в разорванном мундире. Мушка была ровной и подперла снизу небритый подбородок. Если упираться плечом в дерево, то при стрельбе сохранишь устойчивость позиции – поразив первую цель, можно быстро перевести правильный прицел на вторую, а потом и на третью. Палец плавно нажал на спусковой крючок. Мирную тишину леса разорвал грозный рев автомата.

При первых же выстрелах Вольф мгновенно залег, остро ощущая запах прелой листвы, сгоревшего пороха и крови. Он видел, как опрокинулись под ударами мощных «акаэмовских» пуль Скелет и Утконос. По-заячьи закричал и скорчился на земле Хорек. Груша шарахнулся в сторону и неловко упал на бок. Сзади, громко матерясь, повалились в траву остальные.

Огонь прекратился так же внезапно, как и начался. Странно! В засаде должны сидеть не меньше двух автоматчиков, перекрестный огонь обрушивается на голову и хвост колонны, уцелевших кинжальными очередями прижимают к земле и забрасывают гранатами…

Сзади раздались пистолетные выстрелы – это опомнились Зубач и Катала.

Бах! Бах! Бах!

Бах! Бах!

Пуля свистнула прямо над Вольфом.

– Вы чего?! Смотрите, куда шмаляете! – зло заорал он.

Впереди затрещали ветки, донесся топот. Стрелявший убегал?! Это уже не лезло ни в какие ворота! Вольф не мог понять, что происходит.

– А, паскуда!

Зубач и Катала вскочили на ноги и принялись беспорядочно молотить вслед. Пули летели хаотично, крошили листву на разных уровнях, тут и там срезали ветки. Так ни в кого нельзя попасть, можно лишь сбросить напряжение нервов. Наконец наступила тишина. Только шелестели деревья да утробно стонал Хорек.

Вольф встал на ноги и отряхнулся. Поднялись Челюсть и Груша. Последний лихорадочно ощупывал себя и икал. Зубач настороженно огляделся, сплюнул.

– Чего там с этими?

По позам лежащих Волк видел, что Утконос и Скелет мертвы. Катала подошел к ним, перевернул каждого на спину, поморщился.

– Двое готовы. Скелету в шею, а Утконосу всю башку разнесло.

– А Хорек?

– Вроде дышит.

Зубач подошел, наклонился над раненым, потом приставил ему к голове пистолет, загородился растопыренной ладонью.

– Дышит… И что толку?

Глухо ударил выстрел. Зубач вытер испачканную ладонь о траву.

– Погнали дальше!

– Куда «дальше»? – возразил Волк. – Под пули?

Зубач опасливо огляделся:

– А хуля делать? Здесь стоять, что ли?

– Надо вначале этих найти, – Челюсть неопределенно кивнул на шелестящий кустарник. – Да разобраться с ними.

– Какой ты борзый! Иди, разбирайся! – Зубач сплюнул.

– Пушку! – Челюсть протянул здоровую руку.

– Чего?!

– Пушку давай, если сам бздишь! Не пустым же я пойду!

– Гля, Катала, чего придумал! Пушку ему!

Катала не ответил. Опыта нахождения под огнем у него было явно немного.

– Пустым против автомата негоже, – поддержал цыгана Вольф. – Скажи, Груша!

И хотя Груша тоже промолчал, Челюсть шагнул вперед и попытался завладеть пистолетом. Зубач отпрыгнул.

– Глохни, сука, а то я тебя заделаю! Не хер ни с кем разбираться! Сваливаем!

Беглецы прошли уже не меньше десяти километров. Несколько раз они видели группы солдат, которые неумело прочесывали лес, производя шума не меньше, чем беглые зэки. По беретам и тельняшкам было видно, что это не конвойные войска, а десантники. Зубач и остальные не обратили внимания на такую «мелочь», а Вольф расценил это как тревожный признак.

Через некоторое время он ощутил растворенные в чистом лесном воздухе молекулы знакомых запахов: оружейной смазки, ваксы, керосина, битума, нагретого дюраля. Неподалеку находилась воинская часть. Действительно, вскоре за ржавой колючей проволокой показалось летное поле, на котором стояли выкрашенные защитной краской самолеты. У Волка учащенно забилось сердце. Впервые за несколько месяцев он приблизился к знакомому и понятному миру.

– Гля, аэродром! – Груша тяжело повалился на жесткую траву, жадно хватая ртом воздух. Лицо его было покрыто потом.

– Чего завалился? Рвем когти, пока не засекли! – зло прошипел Зубач. Он был мрачен и подозрителен.

– Погоди, отдохнуть надо, – Катала сел рядом с Грушей. – Наоборот, здесь искать не будут…

Послышался нарастающий гул авиационных двигателей, на ВПП тяжело плюхнулся пузатый «Ан-24» и, пробежав по бетонке, остановился в сотне метров от ограждения. Едва замерли лопасти пропеллеров, к самолету подкатил грузовик, набитый какими-то ящиками и мешками. Несколько десантников сноровисто перегрузили их в самолет, потом, забрав пилотов, грузовик уехал. Транспортник остался на полосе с открытым люком, вопреки инструкции его никто не охранял. Вольф понял, что пилоты отправились пообедать и вскоре «Ан» опять взлетит в небо.

– Слышьте, это… – хрипло сказал Зубач и облизал пересохшие губы. – Давай в него залезем…

– В кого? – переспросил Катала.

– Да в самолет же! Нас вокруг ищут, а мы улетим к черту на кулички!

– А там что? – угрюмо поинтересовался Челюсть.

– Там разберемся…

– А давайте, – оживился Груша. – Все лучше, чем без жратвы по лесу бегать… У меня уже ноги отваливаются!

– Я подписываюсь, – кивнул Катала.

– Не знаю, – пожал плечами Челюсть. – Зачем самим в волчью пасть лезть? Хер его знает, куда попадешь… Забьют сапогами – и все дела!

– Ты как, Расписной? – Зубач в упор посмотрел на Вольфа.

Тот напряженно думал. В привычном мире легче принять правильное решение, да и хорошо бы убраться из района, где их скорее всего убьют при задержании. Но ни Зубач, ни все остальные не знают, какую судьбу сулит им конструкция транспортника. Только при одном условии можно соглашаться на эту авантюру…

– Я как все, – смиренно отозвался Расписной.

Ржавая колючая проволока ограждения провисла, Вольф вогнал под нее толстый раздвоенный сук и уперся ногами. Нижний ряд с трудом удалось поднять сантиметров на тридцать. Вжимаясь в землю, пятеро беглецов пролезли под колючками, при этом Груша разорвал одежду и расцарапал спину, Челюсть разбередил сломанную руку, Зубач сорвал клок кожи с затылка. Только Расписной и Катала преодолели препятствие без потерь. Потом все ползком и на четвереньках подобрались к самолету и нырнули в проем люка. В полумраке фюзеляжа пахло железом и керосином, закрепленный растяжками груз занимал почти весь проход – только справа оставалась узкая щель.