Читаем без скачивания Пираты Венеры - Эдгар Берроуз

Глава

10 МЯТЕЖ

Да, Анус убит, и мне показалось, что шума и крика поднялось куда больше, чем было бы при смерти простого пленника. Анус лежал на спине рядом с бутылкой вина. В местах, где чьи-то пальцы сжали его шею, проступили белые пятна, ясно говорившие, что смерть была насильственной.

Вскоре всех выгнали на палубу, где по приказу капитана корабль обыскали, пытаясь найти оружие. Сам капитан наблюдал за этой процедурой. Он был разгневан и, как показалось, слегка напуган. Он допрашивал нас одного за другим. Когда наступил мой черед, я не стал упоминать о ночном происшествии, а сказал лишь, что спал в противоположном конце помещения.

— Был ли ты знаком с умершим?

— Не больше, чем с любым другим.

— Но с некоторыми из них ты знаком довольно хорошо, — заявил он твердым тоном — Ты когда-либо разговаривал с ним?

— Он заговаривал со мной несколько раз.

— О чем?

— В основном о своей ненависти к тористам.

— Но он же торист! — воскликнул капитан.

Он пытался выведать, знаю ли я что-нибудь о настоящей роли Ануса. Но успеха не достиг — ума ему явно не хватало.

— Если он торист, то предает свою страну, — возразил я. — По тому, что он говорил, я не мог отнести его к верным тористам, потому что постоянно подбивал меня на захват корабля и убийство офицеров. Думаю, с такими предложениями он обращался и к другим, — я говорил умышленно громко, так как хотел, чтобы все Солдаты Свободы поняли мой намек. Достаточно было некоторым из них подтвердить мои слова, и офицеры убедятся, что заговор— плод воображения Ануса, а донос — лишь средство для одобрения у начальства, трюк, достойный шпиона.

— Уговорил ли он кого-нибудь из пленников последовать за ним? — спросил капитан.

— Думаю, что нет, над ним все смеялись.

— Кто его убил?

— Вероятно, какой-нибудь торист, возмущенный предложением, — бойко заявил я.

По этой же схеме капитан продолжал допрашивать и других, и я с удовольствием отметил, что почти каждый из Солдат Свободы упирал на вероломства Ануса и виртуозно разоблачал его. Заг утверждал, что никогда с ним не разговаривал, и это было чистой правдой.

После допроса капитан оказался от истины дальше, чем был раньше, потому что, а в этом я был уверен, начал сомневаться в правдивости доносов Ануса.

Во время обыска я опасался, что у Кирона найдут ключ от арсенала, но этого не случилось; позже он признался, что ночью спрятал ключ в волосах, потому что боялся какой-либо случайности.

Амторский день длится двадцать шесть часов пятьдесят шесть минут и четыре секунды по земному времени, и амторцы делят его на двадцать равных часов, называемых «ти». Для простоты я заменяю их примерно равными земными эквивалентами — часами, хотя и получается, что здешний час содержит 80,803 земных минуты. На борту корабля через каждый час звучала труба. Первый сигнал означал восход солнца. Заключенные должны проснуться и получить завтрак. Через сорок минут начиналась работа, продолжавшаяся десять часов с коротким перерывом для обеда в середине дня. Иногда, если вздумается надсмотрщику, мы кончали работу в восемь и даже в девять часов. Необходимо было действовать.

В тот же день, когда Солдаты Свободы собрались вместе в обеденный перерыв, я пустил по кругу приказ, что начинаем восстание после обеда, когда протрубят семь часов. Те, кто работает на корме у арсенала, должны напасть на него под руководством Кирона; если арсенал заперт, он должен его открыть. Остальные атакуют ближайших солдат, используя в качестве оружия все, что попадет под руки, и отбирают у них пистолеты и мечи. Пятеро займутся офицерами. Часть будет орать наш боевой клич: «За свободу!». Прочие будут инструктировать остальных заключенных и присоединившихся к нам солдат.

План поистине безумный, и только отчаявшиеся до предела люди могли надеяться на его успех.

Мы выбрали семь часов потому, что в это время почти все офицеры собирались в кают-компании на легкий ужин с вином.

Конечно, лучше было напасть ночью, но мы опасались, что нас, как всегда, соберут под палубой и запрут, а какой-нибудь другой шпион выдаст заговор — урок Ануса многому нас научил. Ждать нельзя.

Напряженность росла, а время подпирало. Иногда я поглядывал на товарищей и у некоторых замечал признаки нервозности, тогда как другие работали, будто ничего необычного не происходит. Заг, работавший рядом, был спокоен, невозмутим и даже не бросал взгляды на верхнюю палубу, с которой вскоре труба протрубит роковой час. Мне самому все труднее удавалось сохранять внешнее спокойствие. Никто не мог заподозрить, что Заг вот-вот бросится на стоящего рядом солдата или что ночью он убил человека. Он спокойно чистил ствол большой пушки и что-то беззаботно насвистывал.

Ганфар и, к счастью, Кирон работали на корме, надраивая палубу, и я видел, как Кирон все ближе и ближе продвигается к двери арсенала. Как бы я хотел, чтобы Камлот знал о приближении решающего момента! Как много он мог сделать для успеха восстания! А он даже не знал, что готовится…

Я оглянулся и встретил взгляд Зага. Шутливо-торжественно он прищурил левый глаз, давая знать, что начеку. Это успокоило меня и прибавило бодрости. Почему-то последние полчаса я чувствовал сильное одиночество.

Приближался решающий момент. Я пододвинулся поближе к своему охраннику и стоял теперь почти вплотную спиной к нему. Что делать, я знал точно и был уверен, что сделаю удачно. Немного надо, чтобы человек свалился без сознания на палубу, а через несколько минут так и будет! Солдат даже не подозревает об этом, не знает, что безмолвный пленник завладеет его кинжалом, мечом и пистолетом, когда над водами широкого амторского моря прозвучит семичасовой сигнал.

Я стоял спиной к палубной постройке и не мог видеть, как горнист выйдет на мостик, чтобы протрубить время, но знал, что это будет вот-вот и, тем не менее, первый звук я встретил в каком-то оцепенении. Думаю, что такова была реакция после долгого нервного напряжения.

Однако все это никак не повлияло на мои двигательные рефлексы. Когда первая нота достигла ушей, я стремительно развернулся и врезал правой в подбородок моего беспечного стража. Удар был похож на взмах косы и сделал свое дело. Парень хлопнулся на палубу, и в тот момент, когда я нагнулся за его оружием, на корабле начался ад. Визги, рев, ругань, а над всем военный клич Солдат Свободы. Мои люди ударили по врагу, и это был удар в сердце!

Теперь я услышал таинственное, прерывистое шипение или гудение амторского лучевого оружия. Вы когда-либо наблюдали мощный рентгеновский аппарат в действии? Так вот, звуки похожи, но громче и более зловещие. Быстро выхватил кинжал из ножен и пистолет из кобуры свалившегося стража, не теряя времени на то, чтобы снять с него пояс. Теперь я готов встретить события, которых так долго ждал! Могучий Заг вырвал оружие у стражника, а затем подхватил его и швырнул за борт. Очевидно, времени для обращения в нашу веру не нашлось…

У дверей арсенала сражение шло с переменным успехом: атакующие пытались войти, но солдаты отбрасывали их назад. Я рванулся туда. Но передо мной появился солдат, и я услышал свист лучевого пистолета. Однако стрелок нервничал или вообще плохо стрелял. И мне ничего не оставалось делать, как нажать на спуск своего пистолета. Убитый опрокинулся на палубу, дорога дальше была свободна.

У арсенала бились мечами, кинжалами и просто кулаками. Все перемешались, и применять лучевое оружие было нельзя. Я прыгнул в центр свалки. Сунув пистолет за пояс, с ходу проткнул мечом огромного типа, пытавшегося зарезать Хонана. Затем схватил еще одного за волосы и отшвырнул от дверей, крикнув Хонану, чтобы он его прикончил: слишком долго было бы вонзать меч в тело и снова вытаскивать его. Нужно скорее пробиться поближе к Кирону и помочь ему.

И все время слышались крики: «За свободу!» и рев присоединившихся к нам солдат— насколько можно судить, с нами были уже все пленники. И тут еще один солдат встал у меня на пути. Я видел его спину и хотел уже переадресовать Хонану и тем, кто шел за мной, но тот ударил кинжалом стоящего перед ним солдата и тоже крикнул: «За свободу!». По крайней мере, в нашей группе один перебежчик уже есть, но тогда еще было неизвестно, как их много!

Когда в конце концов удалось пробиться к арсеналу, Кирон уже успел там закрепиться. Многие из мятежников через окна забирались в каюту, и каждому Кирон давал несколько мечей и пистолетов, приказывая раздавать их сражающимся на палубе.

Увидев, что здесь все в порядке, я взял несколько человек и поспешил с ними на верхнюю палубу, где офицеры с мостика палили по мятежникам и своим людям без разбору. При виде этой жестокости многие солдаты перешли на нашу сторону. И первый же человек, которого я увидел на палубе, был Камлот с мечом в одной руке и с пистолетом в другой — он стрелял в офицеров, пытавшихся прорваться на главную палубу.