Читаем без скачивания Азия. Время красоты - Ольга Янаева

Я, наученная опытом, ношу всегда с собой в сумке средство для снятия водостойкой косметики… Еще масло под кожу вокруг глаз, крем от аллергии, от укусов насекомых, молочко, лосьон, крем для лица с защитой от ультрафиолета.

Смотрим фото на компьютере.

Наконец глаза в слезах, эмоции, что надо. Все довольны.

Ура, я могу отдыхать. На столике приготовлен ланч для модели. Все вкусно, но мне не хватает шоколада. Я кладу конфетку за щеку, можно жить дальше.

Китайцы очень трогательны по отношению к иностранным красивым девушкам. Они откровенно восхищаются моей внешностью. Фотографируют как настоящую звезду, на улице, в супермаркетах, в кафе, в аэропорту. Могут подойти, улыбаясь до ушей, проговорив сотни раз «извините», потрогать тебя за волосы, погладить по плечу. Я уже привыкла. А первое время терялась, смущалась, убегала.

Лечу домой! Заработала очень неплохо. Бабушка у меня больше не будет работать ночным сторожем на фабрике. Сделаю ремонт в квартире. Куплю огромный телевизор, поставлю кондиционер…

Так много набрала подарков! Только собирая чемоданы, поняла, сколько же я накупила! Половина блокнота исписана именами родных и друзей. У меня проблема: сумки очень тяжелые. Забиты до отказа. Куплена еще одна сумка, спортивная, вместительная, закрыла еле-еле на молнию.

В аэропорту обаяла молодого китайца, он взял на себя мою самую тяжелую сумку.

Сам он летел с одним маленьким рюкзачком.

Прилетели ночью. Наши пограничники хмурые, угрожающе заспанные, сейчас будут проверять содержимое багажа, паспорта, задавать вопросы.

— Что везем в таком количестве? — Женщина лет сорока, при макияже, форма ей заметно мала: набирает в весе. Настроена решительно.

И тут я вспоминаю, что у меня есть подарки, количество которых превышает допустимое. Если она откроет чемодан — все, мне уже не отвертеться.

Я принимаю беззаботный вид.

— Я — модель, там средства по уходу за собой, в основном лосьоны, молочко, скрабы, бальзамы, гели…

— Я знаю, что такое средства по уходу, — резко перебивает меня пограничница. — Еще что у вас там имеется?

— Все мои личные вещи, — произношу я капризным, чуть насмешливым тоном, копируя одну знакомую модель.

— Модель? — презрительно переспрашивает пограничница. — Что-то не похоже. Я всех моделей знаю в лицо, часто летают. Знаю даже по именам…

— Я тоже модель, — обиженно повторяю я.

Достаю из пакета мой бук. Мою гордость, мою награду, мой успех.

— Вот, пожалуйста…

Пограничница смотрит с интересом. Сейчас заметно, как ей скучно этой ночью проверять сумки, привычно сердито пререкаться. Сотни раз уже прожитые ситуации. Она перелистала бук два раза.

— Можно мне взять эту визитку на память?

Пограничница отбирает мои японскую и китайскую композитки. Она их коллекционирует.

— Конечно, пожалуйста.

— Значит, только личные вещи? А если мы откроем чемоданы? — уже улыбаясь, спрашивает пограничница.

— Пожалуйста, — слегка устало парирую я. — Открывайте.

— Следующий, — приглашает пограничница. Мне говорит:

— Счастливо. Когда следующий раз?

— Не знаю, модельное расписание еще не получила, — благодарно улыбаюсь я.

Ох, такие нервные нагрузки. Из-за чего страдать?

Больше никаких длинных списков подарков. Никогда. Только налегке и только то, что разрешено. Я купила подарки и Деду. Собираюсь к нему в Общину. Какой ты, Матвей Морозов?

Дома ничего не изменилось. В школе тоже. Заставляю себя привыкать к родному быту. Дня три ломаю голову и язык, отвыкаю от английского. Мама смеется, я отвечаю ей на английском, не замечая этого. Записалась в клуб на аэробику и тренажеры.

— Малыш, я так устал. Заработался, поедем за город отдыхать…

Игорь ждал меня возле Дома культуры под зонтом — шел проливной дождь. Я выскочила распаренная после тренировки, душа, замоталась шарфом, раскрыла зонтик. Могла бы и мимо пронестись — не ожидала его увидеть.

Игорь жалобно произнес:

— У меня всего два дня свободных, условно свободных. Я заказал ужин в вашем загородном ресторане, номер в гостинице рядом. Поедем?

— Хорошо, — Мне больше ничего не оставалось, только согласиться, меня загнали в угол. Игорь захватил меня врасплох. Я понимаю — это тонкий ход его жалобный тон и просительный вид.

Он чувствует меня. Игорь тонкий психолог, мастер управления людьми. Если бы он позвонил заранее, я бы обязательно выдумала что-нибудь, чтобы отказаться от встречи. Если так пойдет дальше, придется готовиться, продумывать варианты отказа.

Два дня мы провели вместе. Он ждал меня после школы. Сразу забирал в отель.

— Малыш, я жду не дождусь твоих восемнадцати. Сейчас посмотрим, сколько осталось до твоего дня рождения.

Перед отъездом Игорь посадил меня на колени. Покачал как маленькую. Что-то хотел сказать, но передумал. Я все прочитала в его глазах. Зачем куда-то ехать, зачем расставаться, жизнь не так уж длинна, молодость короткая… Я все понимаю. У нас с тобой, Игорь, разный жизненный опыт. Ты хочешь определиться, успокоиться, отдохнуть от поисков. А меня ждет столько неизведанного, столько новых сердечных ценностей у меня впереди…

Игорь не может заменить мне весь мир. Рядом с ним я не могу быть самой собой. Вынуждена, как актриса на сцене, контролировать каждый свой взгляд, каждое слово. Я поняла: его задача незаметно меня подчинить себе, усыпить мою бдительность. Чтобы я привязалась к нему всеми нервам и привыкла насмерть… Перед расставанием я сказала Игорю, что лечу снова в Японию на два месяца.

Он помрачнел. Достал сигарету. Получается, я никак не поддаюсь на его проверенный на других девушках гипноз.

— А если я тебя попрошу, очень попрошу, не ездить?

Это уже шантаж.

— Я уже получила визу. Меня ждут в Токио. Готовы мои апартаменты, композитки, забронирован билет. Еще хочу успеть повидать Деда. Поеду к нему в Общину.

Игорь раздосадовано молчит. Я чувствую себя виноватой. Он снова заставляет меня испытывать необоснованное чувство вины.

Мы прощаемся в машине Игоря. Он крепко сжимает мою руку:

— Я буду ждать тебя, Саша…

— Всего два месяца, — уверяю я.

Зиночка позвонила мне в тот же вечер. Оказывается, к ней приезжал Игорь. Откуда он узнал, где она живет? Игорь часто повторяет: для него невозможного мало… Ситуация обостряется. Что он себе возомнил: я и все мои близкие люди теперь под его контролем? Он может командовать всеми?

Игорь просил Зиночку больше не заниматься моей карьерой, не морочить мне голову ерундой. Сказал, что может заплатить разумную компенсацию за мою свободу.

Зиночка ответила, что все это нужно обсуждать со мной. Игорь снова повторил свою просьбу. Зиночка растерялась: Игорь был очень зол.

— Все-таки это не моя жизнь, а Саши, Только она может решить, как ей дальше быть…

Вот это проблема! Уходя, Игорь взял слово с Зиночки, что она попробует меня уговорить.

Я звоню Игорю. Прошу его подождать. Обосновываю тем, что надо все обдумать. А желание одно: бежать от него без оглядки.

До отлета собираюсь в поездку…

К Деду

— Мама, как добираться?

— Просто. Поезд идет до города. Потом на нашу станцию. Едешь в деревню на автобусе. Это километров девять. Идешь в деревне к дому Семена Хромого. Говоришь, что надо в Общину. Деньги, если скажут, дай, и немного добавь сверху. Если не заикнутся, то не надо. Их в Общине поблагодарят за твой приезд.

Мама волнуется, у нее дрожат руки.

— Фотоальбом возьми, где ты маленькая, где постарше, мои фотографии возьми и папины. Свои модельные фотографии покажи Деду. Интересно, что он скажет.

— Мама, сто раз говорила, эти фото называют бук, или портфолио…

— А мне без разницы. Я вижу — это фотографии — и говорю как есть. Ты мне лучше скажи, ты от Деда сразу полетишь в Японию?

— Да, мам, оттуда и полечу, но с пересадкой в Амстердаме на этот раз.

Дорога к Деду в мыслях казалась такой длинной, но в реальности путешествие прошло неутомительно. Вот маленькая железнодорожная станция. Старая остановка автобуса. Пыльный сельский автобус подошел сразу. И вот я уже в деревне, стучу в ворота Семена Хромого. Семен в телогрейке, в майке неопределенного цвета, в старых кедах. С большим удовольствием вывозит из сарая свой мотоцикл.

Пререкается с мотором. Поглядывая на меня, сдержанно поругивает мотоцикл, наконец, заводит его. Мы едем в Общину.

— Значит, внучка? — в десятый раз переспрашивает Семен. И вдруг радостно орет во все горло: — А похожа-то как!

Перед воротами Общины Семен занервничал, стал укладывать ладонью взлохмаченные после дороги волосы.

— Стучи, внучка, — подсказал он мне.

Высокий худой парень открыл ворота. Он улыбается, словно знает, кто я. Ах, да, здесь все не так уж просто, может, и знает. Точно! Знает…