Читаем без скачивания На войне как на войне. «Я помню» - Артем Драбкин

Так меня направили служить командиром минометного взвода в 274-ю отдельную штрафную роту. Командиром у нас был Георгий Баланда, очень боевой и храбрый офицер, но уж очень любил женщин и выпить: правда, надо отдать ему должное, в состоянии опьянения он никаких решений никогда не принимал.

За что попадали в штрафную роту? Я помню, например, одного прислали за то, что он, будучи завскладом, продал «на сторону» вагон зерна, другого за грабежи магазинов, третьего за дезертирство, были моряки Азовской флотилии, получившие срок за убийство, но об этом я еще расскажу. И была целая банда из Ростова – человек десять, с ними у меня связана целая история.

Я попал в роту, когда в ней оставалось всего человек двадцать, и меня с двумя офицерами отправили в Азов получить пополнение. Добрались мы до лагеря, он был километрах в пяти от Азова, где должны были утром получить 250 штрафников и вернуться в часть. Но ночью была тревога, оказывается, среди штрафников был то ли бывший особист, то ли милиционер, осужденный за превышение власти, но другие штрафники его узнали и хотели убить. Но ему очень повезло, охрана его отбила. Утром два офицера, больше никакой охраны не было, ушли с 230-ю штрафниками, а я должен был привести 25 штрафников, которые остались для выяснения ночного инцидента. Как-то там разобрались, и мы ушли. Отошли буквально на пару километров от лагеря, они сели на землю и говорят мне: «Командир, мы дальше пешком не пойдем». Я, конечно, мог кого-нибудь из них застрелить, такое право у меня было, но мне очень не хотелось прибегать к такой крайней мере. Причем многие из них были из одной ростовской банды, а приговоры на них были со мной. Представьте, если бы они меня убили и забрали эти приговоры, то, считай, опять были бы свободными людьми… Их главарь мне говорит: «Мы поедем до Ростова на речном трамвайчике», я ему возражаю: «У нас же денег нет». – «Ничего, мы эту проблему решим». Я с ним спокойно поговорил, назначил его моим заместителем, а он разбил людей на два отделения и назначил там командиров.

Сутки мы ждали этот трамвайчик и пока ждали, подошел один из этих бандитов и спрашивает: «А в сумке не наши случайно приговоры?» и так слегка ногой ее задел. У меня хватило выдержки не дернуться к ней, не показать волнения: «Да, нет, говорю, ваши со вчерашней командой отправили…» Потом подходит ко мне их главарь: «Товарищ командир, есть разговор, давайте отойдем». Отошли: «Понимаете, один наш товарищ хотел бы присоединиться к нашей команде, чтобы, честно сражаясь на фронте, смыть свои старые грехи». Я немного опешил, конечно, но сказал «ладно». «Новенький» был за углом и присоединился к нам, все на него только молча посмотрели, он, видно, тоже был из их банды. Как я потом узнал – это был матерый рецидивист, насколько я понял, «медвежатник», приговоренный к расстрелу, но ему удалось бежать, и он решил присоединиться к своим товарищам. А вечером ко мне подошел какой-то особист и спрашивает:

– Чьи люди?

– Мои.

– На всех есть документы?

– Да.

– Если кто-то к вашей команде присоединится, подайте условный знак, за вами будут наблюдать.

– Хорошо.

Не могу сказать, что я так уж испугался, но почему-то знак я не подал… И еще пару раз ко мне подходили и спрашивали: «Никто не появлялся?», но я так и не выдал…

Где-то они достали денег на билеты, на меня тоже, а пока плыли, успели обворовать несколько человек. У одного из них была гитара, и когда он стал петь жалостливые песни, то женщины начали плакать. Хорошо пел, ничего не скажешь.

Так мы доплыли, и тут их главарь мне говорит: «Лейтенант, мы нашу колонну догоним, но хотим три дня отдохнуть в Ростове». Тут я, конечно, просто за голову схватился: «Да вы что, это же невозможно, это же подсудное дело». – «Не волнуйтесь, слово даю, что все будет нормально, и никто из нас не убежит».

Они и так могли достаточно легко от меня сбежать, а я бы ничего не смог сделать, и поэтому я ему даже не то что поверил, а просто доверился.

Строем пошли к дому, в котором мы должны были ночевать, до сих пор его очень хорошо помню: в самом центре Ростова, рядом с главной, наверное, церковью в городе, там еще рынок был близко. Пока я осматривался, они уже все разбежались… Это оказался дом родителей того, кто толкнул «вагон зерна». Они мне всё говорили: «Наш сын хороший, это его дружки подбили…»

Вечером все вернулись, начали мне предлагать пойти в ресторан, сапоги хорошие хотели подарить, девушек мне предлагали… Но я им твердо сказал: «Даже не предлагайте ничего, все равно не возьму». А на второй день один из них не вернулся… Но они его сами быстро нашли и так страшно избили, что уже я хотел вмешаться, но они мне сказали: «Это не ваше дело»…

Они за эти три дня порядком в городе «покуролесили»: на рынке какой-то колхоз продавал зерно, так они умудрились стащить у них целый мешок денег… Двое подошли прицениться к паре сапог, рассматривают и разбегаются в разные стороны… Украли у полковника, который пошел купаться, форму и хохочут…

Слава богу, настал третий день, и тут один из этой команды, даже фамилию его помню, – Гаврилов, подходит ко мне и говорит: «Я на фронт не пойду, а вместо меня пойдет этот «новенький». Вот так просто он взял и ушел, произошла эта «подмена», и я до сих пор никому и никогда об этом случае не рассказывал…

Пошли мы строем, с песнями, а за нами до самой окраины города шли их родные и плакали… Дошли до Султан-Салы, это деревня такая недалеко от Ростова, тогда в ней только армяне жили. Решили, что найдем машину, чтобы доехать до Матвеева Кургана. А в этой деревне продавали масло, так они и тут умудрились украсть. Нашли мы попутные машины, и тут бежит одна женщина и кричит, что вот эти «басурмане» украли у нее ведро масла. Комендатура нас задержала, ссадили, машины обыскали, но как не нашли масла, до сих пор не пойму, ведь машины были почти пустые… Когда уже отъезжали, один из них хотел поднять и показать это ведро, но его одернули, испугавшись погони…

Нашу колонну мы благополучно догнали, но эта история имела трагическое продолжение.

Когда уже в расположении роты начали распределять людей по подразделениям, вышел конфликт: главарь что-то грубо ответил командиру взвода Фадееву, а тот его за это ударил… Этот, конечно, вскипел и, видно, затаил обиду… И попали эти урки прямо к нам в роту, во взвод именно к старшему лейтенанту Фадееву.

А там было так: на высотке засели немцы, а наши окопы внизу, но совсем близко, потому что немцы добрасывали до нас гранаты. А Фадеев был из поволжских немцев, и немецкий язык знал отлично. Его послали к немецкой позиции, чтобы он послушал, о чем говорят немцы. Сделали проход в минном поле, но когда он двинулся в сторону немцев, ему в спину раздался выстрел… Пуля в него не попала, но он заволновался, неудачно повернулся, и ему миной оторвало ногу…