Читаем без скачивания Ночной пасьянс - Григорий Глазов

- Ты когда выходишь на работу? - спросил Сергей Ильич.

- Я понял твой вопрос, - усмехнулся Щерба. - Но вести дело будет Красноармейская прокуратура. По месту жительства Богдана Григорьевича. Другой вопрос, что, как зональный, я заинтересован, чтоб не тянули и не запороли. Бог знает, кому там поручили... Гулять мне еще неделю. Но выйду в этот понедельник. Я уехал, не завершив одну мерзкую работенку, поручение обкома.

- Кухарь высказал... ну не версию, предположение: архивы Шимановича. Может быть, кого-нибудь забеспокоило собственное прошлое, скажем, времен оккупации. И прослышал этот некто, что у Шимановича подобралось досье с малоприятными фактами, - Сергей Ильич вскинул глаза на приятеля.

- Кухарь у нас большой стратег! Политические подозрения - его хобби.

- Это я помню... Ну, а объективно? Исключаешь подобный вариант?

- Я ничего не исключаю! - раздраженно ответил Щерба. - Разве что участие марсиан в убийстве... Можно позавидовать постоянству, с каким развивается движение мысли Кухаря. Со школьной скамьи. И в одном направлении... Ты давно его видел?

- Кухаря?

- Да нет, - раздраженно дернул плечом Щерба. - Шимановича.

- Недели две назад.

- Как он... выглядел?

- Как всегда: добр, ироничен, весел.

- Ни на что не жаловался?

- Шиманович? Жаловался?!

Они проговорили еще минут сорок обо всем, о чем могут говорить немолодые мужчины, обремененные работой и разросшимися семьями, давно и хорошо знающие друг друга...

35

- Кто у шефа? - спрашивали у секретарши сотрудники, направлявшиеся к кабинету прокурора области.

- Щерба.

- Надолго там, не знаешь?

Но этого знать она не могла...

Был понедельник, послеобеденное время. К этому часу Щерба успел относительно вникнуть в жизнь прокуратуры, от которой отстал за три отпускных недели. Срок вроде и небольшой, а показалось, что минуло чуть ли не полгода. Он побывал у двух коллег - зональных прокуроров в следственном отделе, у криминалистов и к полудню знал уже все новости, которые тут же перестали быть новостями, превратившись в повседневное рутинное, окончательно вернув Щербу из отпуска в обычное его состояние в этом здании.

С таким ощущением как бы не прекращавшейся на три недели работы он и сидел сейчас в кабинете прокурора области. Выяснив для вежливости, как Щерба отдохнул, прокурор спросил:

- Как там с этим убийством? - вопрос прозвучал так обыденно, словно Щерба и не уходил в отпуск, и обязан был знать, что делается на данную минуту в каждой из районных прокуратур города, следствие в которых он курировал.

- Скорик работает.

Прокурор поморщился.

Щерба понял: Скорик молод, неопытен, стаж всего три года.

- Боюсь, запорит он, - махнул рукой прокурор. - У нас и так с февраля висят два нераскрытых.

Наверное, некому было больше дать, - сказал резковато Щерба. - Не я же решал этот вопрос.

- Это понятно, - согласился прокурор.

Он молчал какое-то время, вытряхивая из пепельницы в корзину окурки и снова закуривая, затем встал, подошел к окну и долго смотрел.

- Вы кажется знали убитого? - прервал прокурор свои раздумья.

- Знал.

- Близко?

- Как сказать... В студенческие годы даже ходил у него в любимчиках... Иногда встречались и теперь.

- Ну ничего... Придется вам, Михаил Михайлович, взяться.

Создайте бригаду. Скорика обязательно включите. Милицию я взбодрю через генерала, чтоб они вертелись вокруг вашей оси. Постановление о передаче в ваше производство сегодня к вечеру будет... Ну а как там с обкомовским этим поручением?

- До отпуска я почти все проштудировал. Все то же... Там ничего нового быть не может...

- Учтите, жалобщик строптивый. Не первый раз достает и нас, и обком, и ЦК. Постарайтесь убедить его. Но так, чтоб следующая жалоба пошла уже не на нас, мол, отписались... На оперативном совещании сегодня можете не присутствовать, занимайтесь своими делами, определите, кому что передадите, поговорите с зональными от моего имени...

С этим Щерба и покинул кабинет.

36

Следователь Красноармейской прокуратуры Скорик явился с утра, и, выпрямившись, сидел у окна на стуле, терпеливо ожидая, пока Щерба доругивался с кем-то по телефону. Положив руки на "дипломат", покоившийся на коленях, худощавый, черноволосый, с гладким, хорошо выбритым смуглым от загара лицом, Скорик еще с охотой носил форму, которая вынуждала к белой сорочке и галстуку, что сейчас, в еще жаркую вторую половину августа, придавало молодому человеку вид торжественно-парадный.

- Как жизнь, Виктор Борисович? - весело спросил Щерба. - Да вы садитесь поближе, поудобней.

- Работы много. А так все нормально, - Скорик пересел к столу.

- В отпуске были?

- Нет еще.

- А загорели... Я уже отгулял. Вы по графику, кажется, в сентябре?

- Да, удивился Скорик такой осведомленности.

- Боюсь, что не удастся... Дело Шимановича...

- Я принес, - Скорик щелкнул замками "дипломата", извлек еще тоненькую папку-скоросшиватель и протянул Щербе.

Тот как бы механически взял ее и не глядя, вроде даже небрежно, отложил в сторону. Он видел, что Скорик напряжен, понимал, что растерянно гадает, зачем его с утра вызвал зональный, да еще с делом Шимановича. Поэтому прежде чем сообщить Скорику о решении прокурора области, которое могло крепко зацепить самолюбие молодого следователя, Щерба ничего не значащим предварительным разговором, нежеланием сразу листать дело хотел создать атмосферу непринужденности, и главное - внушить Скорику ощущение, что тот необходим в работе, которая им предстояла.

- Ситуация такова, Виктор Борисович...

- Меня отстраняют? - вдруг перебил Скорик.

- Ну что вы! Наоборот, я же сказал, что отпуск ваш в сентябре может накрыться. Дай бог, конечно, чтоб мы размотали это до сентября. Но я не такой оптимист... Прокурор области принял решение создать бригаду. Прежде всего мне поручено ввести в нее вас. В райотделе группу возглавит майор Соколянский. Так что снимайте мундир, засучивайте рукава, - засмеялся Щерба, видя, как от напряжения вспотел лоб собеседника. - С делом я познакомлюсь потом, сейчас несколько вопросов, - он старался вовлечь Скорика как бы в уже совместную работу, создать атмосферу обоюдной причастности ко всему, хотя мог обойтись без этого - достаточно полистать дело, чтобы понять, с какого старта придется начинать. - Кто был из судебных медиков?

- Уманский.

- А вскрытие кто делал?

- Тоже он...

"Хорошо, что Уманский", - подумал Щерба. Судебного медика он знал много лет, иной раз его раздражала флегматичность доктора Уманского, когда работали на месте происшествия и потом, на вскрытии, но в этой флегматичности и, казалось, перестраховочной осторожности, когда тот долго молчал, не отвечая на нетерпеливо повторяющиеся вопросы Щербы: "Ну что?", была основательность трусоватого, битого жизнью человека. И это окупалось потом - в дальнейшем расследовании и в суде.

- ...удар в правую височную область... причиной смерти послужило... между девятью и двенадцатью часами ночи... - продолжал говорить Скорик.

- В правую? - переспросил Щерба. - Что же, убийца левша?

- Нет, удар нанесен сзади, когда Шиманович стоял к нему спиной.

- Орудие убийства?

- Пресс-папье... Бронзовое литье.

- Рукоятка в виде дикого кабана?

- Да, - удивленно подтвердил Скорик. - Откуда?..

- Я просто бывал в этом доме, Виктор Борисович. Я учился у Шимановича в университете... Следы?

- Капельки крови, несколько волосинок. Я отдал на экспертизу... "Пальцев" на пресс-папье нет.

- В чем хоронили Шимановича?

Скорик понял смысл вопроса.

- Похоронили в другом костюме. А тот, в котором его нашли на месте, я упаковал в бумажный мешок. Он у меня в сейфе.

- Осмотрели хорошо?

- Дважды.

- Брюки внизу, особенно манжеты и с изнанки? Травинки, соломинки, зацепившийся репей, грязь, глина, песок?

- Ничего такого, Михаил Михайлович. Брюки сшиты без манжет. Костюм очень мало ношен, вроде для выхода служил, хотя и очень давно сшит, немодный. У него их всего-то два было.

Щерба помнил этот костюм. Помнил много лет. В последний раз видел его на Богдане Григорьевиче на вечеринке в ресторане в майские праздники.

- В карманах? - спросил он.

- Почти пустая пачка сигарет "Орбита", спички: три рубля с копейками, паспорт, ключи от квартиры. На столе в комнате тоже "Орбита", только начатая, не хватает четырех сигарет. В пепельнице четыре окурка "Орбиты". Докурены одинаково, не до конца. И погашены одним способом: не изломаны, не смяты, а аккуратно притушены о стекло пепельницы, как бы оставлены про запас. Есть же такие курильщики - на всякий случай "бычки" сохраняют. Устоявшаяся привычка...

Щерба усмехнулся про себя школярской дотошности, с какой Скорик докладывал. "Куда это потом все исчезает?" - подумал он, довольный, что ненасильно, исподволь вовлек Скорика в работу, дал ему возможность "показать себя".

- Окурки были уже сухие или еще влажные? - спросил Щерба.