Читаем без скачивания Барселона и Монсеррат - Елена Грицак

Гауди работал в усадьбе Гуэля с 1884 года и занимался в основном второстепенными постройками. Взявшись за возведение ворот с домом привратника, конюшни, манежа, ограждения и смотровых площадок, зодчий, как обычно, проявил оригинальность. Подъездная часть комплекса оказалась лишенной единства, более того, непохожесть отдельных ее элементов усиливала образный конфликт. В результате на небольшом участке появились три мало связанные между собой постройки: так называемые ворота дракона, домик привратника справа от них и конюшня слева.

Ворота дракона

Символическим ключом в архитектурной композиции усадьбы служила одностворчатая решетка ворот, выполненная по рисункам Гауди в мастерской Вальета и Пикера. Нижняя, до предела упрощенная ее часть задумывалась в качестве контраста к пышности верхней. Створку венчало кованое изображение дракона – хранителя сада Гесперид. Мифическое название перекликалось с обозначением самой Испании, которую греческие историки именовали страной вечерней звезды (лат. Hesperia). Считалось, что именно здесь некогда находился таинственный сад, где жили дочери Атланта и росло дерево, приносившее золотые плоды. Проникнуть в него пытались многие храбрецы, но добыть волшебные яблоки удалось лишь Гераклу, сумевшему обмануть неусыпного стража. Разгневанная Гера превратила дракона в созвездие, а Гауди воспроизвел эту историю в железной вязи ворот. Ни сама скульптура, ни расположение звезд на ней не случайны: закованный в цепи дракон развернут на север, а Полярная звезда располагается на острие крыла, там, где помещен шар с шипами.

Удивительно, что изысканные линии рисунка наделены конструктивностью не меньше, чем опорные детали зданий. Туловище зверя состоит из волнистой металлической оси и нервюр, поддерживающих проволочную сеть. Хвост и шея сделаны из тонкого прутка, спирально обвитого вокруг толстого. Изображение дракона не имеет никакого отношения к геральдике, в чем нетрудно заметить манеру Гуэля, который, при всей своей экстравагантности и явной склонности к мистике, обладал тонким вкусом и никогда не допускал излишеств.

При возведении привратницкой Гауди последний раз обратился к стилю мудехар. Отдельно такие детали, как фальшивые арки с полосами кирпичной кладки, резная штукатурка, ковровый орнамент на стенах, узорчатые решетки на окнах, использовались и в дальнейшем, но во множестве или в ансамбле, создававшем атмосферу Востока, уже не встречались никогда. Мавританские мотивы явственно прослеживаются в отделке столовой, перекрытой сферическим куполом, который снаружи увенчан сооружением, отдаленно напоминающим ротонду. На самом деле оно является всего лишь завершением вентиляционной шахты.

Дом привратника в усадьбе Гуэля

Навершие вентиляционной шахты над домом привратника

Скромного вида конюшня с другой стороны ворот продемонстрировала конструктивную изобретательность автора. Прямоугольное в плане здание состояло из 7 поперечных пролетов, образованных 8 параболическими арками. На них опирались крошечные параболические своды из кирпича, с основаниями, повторяющими контуры арок. В итоге получилась монолитная, надежная и очень жесткая несущая конструкция. Расположенные в аркаде кормушки для лошадей сияли белой керамической плиткой. Свет проникал в помещение через трапециевидные окна. Каменная лесенка, заимствованная у Виолле ле Дюка, вела на крышу, откуда открывалась впечатляющая картина арочно-сводчатой системы. Традиционный круговой обход окружал выпиравшие наружу параболические своды. Кирпичный карниз поддерживал ограждение, эффектно декорированное обломками разноцветных изразцов. Здесь сеньор Антонио впервые применил технику мозаичной укладки колотой керамики, которая позже стала своеобразным символом его творчества.

К настоящему времени от построек Гауди в усадьбе Гуэля сохранилось немногое. Ворота с простой решеткой из переплетенных железных прутьев и листьев были снесены, но позже выстроены заново перед корпусом факультета фармакологии, опять же в виде триумфальной арки. Облик смотровой площадки известен по фотографии, дающей почувствовать глубоко самобытную, присущую лишь Гауди естественность форм, а также резкий цветовой контраст между необлицованной кирпичной стеной и поверхностью, покрытой бело-зелеными изразцами. Сама усадьба оказалась на территории университетского городка и автоматически попала в план восстановительных работ. Обновленные помещения конюшни и манежа превратились в учебные залы и лаборатории Института изучения истории архитектуры и реставрации памятников, включенные в состав кафедры Гауди.

Незадолго до завершения работ в поместье дон Эусебио высказал мечту о создании городского дома, и в 1886 году Гауди смог приступить к реализации нового проекта. Очередное жилище Гуэля располагалось в барселонском квартале Аррабаль на очень узком (18 x 22 м) участке, но тем не менее представляло собой просторный особняк с цокольным этажом, каретным двором и конюшнями. Уже в ходе строительства о нем слагались легенды, а один из журналистов назвал шокирующее новизной сооружение «вавилонским дворцом», возможно, из-за фасада, облицованного серыми мраморными плитами, за которым скрывались роскошные апартаменты. Меценат мечтал всего лишь о доме, но, благодаря фантазии друга, на самом деле обрел дворец.

Довольствуясь малыми размерами площадки, архитектор сумел создать невероятно сложное, насыщенное деталями произведение, походившее одновременно и на мечеть, и на итальянское палаццо. В характерной отделке интерьеров чувствуются личные пристрастия автора, хотя в декоре явственно проступает готика. Впечатление близости к средневековому стилю создают отдельные элементы решеток эркера, но в целом здание вызывает в памяти образы нескольких эпох. Об итальянском Возрождении напоминает, прежде всего, внутренний двор, который начинается с уровня бельэтажа и выше перекрыт куполом. Когда рабочие крепили на фасаде железный герб Каталонии, кто-то из толпы зевак произнес: «Какая странная, необычная вещь!». Удивительно, что мнение публики совпадало с желанием дона Гуэля, хотя и ему экстравагантность нового жилища временами казалась чрезмерной.

Герб Каталонии на фасаде дворца Гуэля

Начинаясь у входных арок, широкая подъездная дорога вела в помещение для экипажей. По тротуару можно было пройти к парадным ступеням, подняться на антресоли и, следуя по другой, плавно изогнутой лестнице, попасть в бельэтаж. Каретный зал, позже превращенный в гараж для автомобилей, располагался во втором уровне, тогда как в первом находилась конюшня, куда спускался пандус в виде спирали. Перекрытие подвала составляли своды, опиравшиеся на толстые столбы, которые из-за капителей походили на фантастические грибы с круглыми и квадратными шляпками.

Сеньор Гуэль не слишком нуждался в доме, но фантазии друга, и особенно их прекрасное воплощение, требовали сокращения сроков и совершенно затмевали мысли о деньгах. Очевидцы утверждают, что меценат подписывал сметы быстро и не глядя. Однажды бухгалтер пожаловался на расходы: «Я наполняю карманы дона Эусебио, а Гауди их опустошает». Однако, взглянув на счета, Гуэль разочарованно произнес: «И это все? Немного же стоит красота».

Зал для экипажей во дворце Гуэля

На отделку внутренних помещений действительно тратились колоссальные по тем временам средства. Автор настаивал на использовании черного дерева, палисандра, эвкалипта, бука, черепахового панциря, слоновой кости. Для резных потолков с накладными листьями потребовались слитки золота и серебра. Здесь Гауди удалось превратить крышу с дымоходами и вентиляционными трубами в «сад стоячих камней»: каждая башня имела собственный декор, где особым изяществом отличались фрагменты столового сервиза из лиможского фарфора.

Самой большой неожиданностью оказался главный холл – небольшое (9 x 9 м), головокружительно высокое (17,5 м) помещение с потолком, напоминающим звездное небо. Являясь центром дома, он связывал комнаты не по горизонтали, как было принято в традиционной архитектуре, а по вертикали. Конструктивными деталями и одновременно украшением здесь служили кронштейны из камня и металла, балконы с ограждениями из крученных железных прутьев, параболические арки. Комната-колодец хорошо освещалась, чему способствовала система, заимствованная Гауди из архитектуры Возрождения. Солнечные лучи проникали через люкарны (оконные проемы в куполе) и, попадая на перфорированную поверхность внутреннего купола, проходили сквозь небольшие отверстия, заставляя их сиять как звезды. Впрочем, эффект сохранялся и вечером, когда солнце заменял электрический прожектор.