Читаем без скачивания Переводчица (СИ) - Татьяна Семакова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А помощник не мог накосячить? — спрашивает то, что собирался спросить я сам.
— Да я его и близко не подпустил! Международный контракт, всё сам… уж лучше бы позволил, авось, не пропустили бы в четыре глаза…
— Аркадий Петрович, соберитесь! — вновь возмущается переводчица. — Ну что Вы, в самом деле, как размазня! Юриспруденция — дело тонкое, одну и ту же фразу можно столько раз переформулировать, что забудешь, что изначально ввиду имелось! В общем, дело вкуса и никаких серьёзных изменений контракт не претерпел, если уж на то пошло. И нам вылетать скоро, Вы должны хотя бы выглядеть так, что не собираетесь помирать в ближайшие сутки!
А вот это под вопросом… Кирин, второй юрист, уже должен был позвонить и ехать в такси на полпути сюда. Самолёт-то приземлился около девяти.
Достаю телефон и набираю его, но абонент недоступен. Телефон у него сел, что ли? Чёртовы юристы…
— Тимур Александрович… — бледнеет ещё сильнее Пименов, когда я захожу в спальню, — я почти ничего не ел, клянусь! И не пил! Не знаю, как так вышло…
Достаю из кармана таблетки и кидаю ему на грудь.
— Думаю, это поможет.
Переводчица хмурится и внимательно смотрит мне в глаза. Так долго и так пристально, что я почти забываю где я и за каким хреном притащился.
— А смысл? — спрашивает медленно, сама при этом доставая таблетку и не глядя запихивая её в рот юриста. Тот покорно глотает, а она протягивает ему бутылку воды, но тут же отбирает обратно и направляется к балкону, бросая на ходу: — Замри.
Замираем оба. Через минуту возвращается с закрытой бутылкой, на ходу отряхивая юбку. Слазила через два балкона в свою комнату… паркурщица, блин. Протягивает воду Пименову и говорит строго:
— Пить только из неё. Это… лечебная. Я добавила капли.
Бред сивой кобылы, но юрист на столько обессилил, что молча кивает в ответ и делает несколько глотков. Так жадно, что захотелось отобрать бутыль и осушить её полностью. Во рту со вчерашнего вечера ни крошки, а после ночного промывания даже в кишках ничего не осталось.
— Скоро полегчает, Аркадий Петрович, — тепло улыбается юристу и поправляет его одеяло. — Отдыхайте, я пойду.
— Спасибо, Диана, — вымучено улыбается в ответ и вспоминает о моём присутствии, бросив затравленный взгляд.
— Лежачих не бью, — отвечаю милостиво, а юрист прикрывает глаза и складывает руки на груди, как покойник. О да, мужик, я так же сегодня подыхал.
А куда там подалась брюнеточка? Уж я надеюсь не разборки с турками устраивать?!
Бросаюсь за ней и вижу, как она заходит в свою комнату. Иду следом, распахиваю дверь, она тут же разворачивается, не успев снять вторую туфлю, и устало прикрывает глаза, спрашивая обречённым голосом:
— Ну что ещё? Неправильно вышла? Недостаточно низко поклонилась? Что, Тимур Александрович?
— О наших подозрениях никому ни слова, — говорю строго то, зачем пришёл, но тут просыпается гандон и добавляет мерзким голосом и почему-то вслух: — И собери волосы, выглядишь, как…
— Шлюха? — подсказывает со смешком и нервно снимает вторую туфлю, швыряя её к моим ногам.
— Как будто приехала на курорт, — отвечаю дипломатично, хотя в горле застряло именно это слово, весьма далекое от правды.
Вообще ничего от шлюхи. Трахается со всеми подряд и каким-то непостижимым образом умудряется выглядеть достойно. Платье демократичное, туфли закрытые, колготки даже нацепила, хотя жарища под сорок, или что там… чулки. По-любому чулки. Твою ж сука мать!
— Вы вчера довольно однозначно выразились, какова цель моего пребывания здесь, — отвечает, вскидывая подбородок и откидывая волосы с лица. Намотать на кулак… — Пытаюсь оправдать Ваши ожидания!
Я ни черта уже не соображаю. Ни что она говорит, ни какую мысль пытается донести до моего затуманенного диким желанием мозга. Делаю два быстрых шага, хватаю её обеими руками за лицо, фиксируя в пространстве, и начинаю жадно целовать, орудуя в её влажном рту своим языком.
Брюнеточка яростно и невнятно мычит и с силой, невесть откуда взявшейся в её хрупком теле, отпихивает меня, тут же зарядив такую звонкую пощёчину, что рожа загорается адским пламенем, немного приглушая пожар в штанах.
В голове проясняется ровно на столько, чтобы развернуться и свалить нахрен.
Швыряю ему вслед туфлю, но попадаю уже в закрытую дверь и рычу от бессилия и злости, сжав кулаки. Что он о себе возомнил?! Что может просто взять в любой момент, когда припрёт?! Держи карман шире! Плевать, что самой захотелось так, что в глазах потемнело, едва его руки легли на моё лицо. Это не турок, впрягающий по полчаса, со всеми этими взглядами и нежностями, тут сразу с места в карьер и тушите свет.
— Всё равно козёл… — ворчу себе под нос и прикладываю прохладные ладони к пылающим щекам.
Встаю под кондиционер и пытаюсь привести мысли в порядок.
Через час подписание контракта, всё, как будто бы, идёт как по маслу, но то, что оба моих спутника после одного ужина слегли, настораживает. И до гастрита там, судя по всему, далековато. Если таблетки помогут, то вывод только один — пищевое отравление. Но блюда накладывали из общих тарелок, а ели все и всё. Питание в самолёте? Я вообще не ела, Соболев, в отличии от нас, летел в бизнесе, а там совсем другая кормёжка. Так что это? Пищевое отравление или просто отравление? А вопрос всё тот же — зачем? И почему я не прилегла рядом?
Рассаживались мы так же, как садимся за стол переговоров. Ибрагим прекрасно об этом осведомлён, намазать какой-нибудь дрянью нужные тарелки или приборы труда бы не составило. Допустим, Тимура он мог захотеть проучить из-за его надменной рожи, но Пименов-то ему чем не угодил? Передумал подписывать контракт? Тоже не похоже. К тому же, на одном юристе ничего не завязано. Хотел потянуть время? Тоже нет, Али ещё так сильно удивился. Али…
В дверь постучали, сбив меня с мысли, и я машинально крикнула:
— Да!
Ибрагим тут же прошёл и едва не споткнулся о туфлю. Посмотрел с лёгким недоумением, а я пожала плечами и смущенно потупила глазки. Понимай, как хочешь.
— Почему ты сбежала ночью? — спросил грустно, подойдя и обняв меня за талию.
— Ибрагим, я на работе, — отвечаю с лёгким укором, — я вообще не должна была…
— Должна? — поднимает одну бровь, а я говорю по-турецки:
— Не имела права. Это непрофессионально и неэтично. Одно дело, когда контракт
