Читаем без скачивания Цзян - Эрик Ластбадер

Дети сгрудились вокруг женщин с шестами, зная, что приближается кульминация праздника. Духам дали время, чтобы попитаться. Теперь пришла очередь живым.

По сигналу одного из старейшин, одетого как судья, детей подпустили к шестам, и они начали карабкаться наверх, чтобы завладеть хлебцами, съесть их в виде приза и тем самым обеспечить себя удачей на весь следующий год.

Джейк и Блисс карабкались наверх по двум соседним шестам. Факелы горели, потрескивая и разбрызгивая искры, будто бенгальские огни. По мере того, как они подымались все выше, перед ними открывался океанский простор, таинственно мерцающий вдали.

Блисс была необычайно проворной, но Джейк обладал большей силой и, главное, выносливостью. Он быстро добрался до верха, снял хлебец с пики, зажал его в зубах и скользнул вниз по шесту. На земле его встретили криками одобрения и поздравлениями. Блисс смогла забраться только на три четверти шеста, но силы ее оставили, и она была вынуждена вернуться не солоно хлебавши.

Джейк выбрался из толпы к расстроенной Блисс и отломил ей половину своего трофея. Она отказывалась, не желая брать.

— Это будет означать, что ты оставляешь себе только половину удачи, которую ты заслужил, — сказала она. Джейк пожал плечами.

— Мне кажется, удачей надо делиться, — возразил он, заставляя ее принять свою половину. — Может быть, тогда она будет умножаться.

Блисс понравилась эта идея, и она со спокойной совестью вонзила зубы в аппетитно пахнущий хлеб. Конечно, они опоздали на последний паром на Остров. Джейк позвонил домой, объяснил матери, где они, и назвал имена детей, которые были с ним, чтобы их родители не волновались. Мать говорила по телефону спокойным голосом, хотя Джейк отлично понимал, как она беспокоилась с наступлением сумерек.

В связи не по сезону жаркой погодой можно было не беспокоиться о крыше над головой. Празднества закончились. Внутри бамбуковых шатров остались только боги из папье-маше, которые стояли, уставившись в темноту ничего не видящими глазами. Дети улеглись где попало и скоро уже все спали.

Джейк и Блисс устроились рядышком и тоже задремали, но спустя некоторое время что-то разбудило Джейка. Он открыл глаза, ожидая повторения этого странного звука. Может быть, это ему только приснилось? Никого рядом с ним не было. Темнота кромешная. Факелы уже давно потухли и лишь слегка чадили, изредка испуская искры. Яркие, как алмазы, звезды смотрели на него с небес с сюрреалистичностью глаз дракона.

Опять этот же звук.

Он повернул голову. Вроде бы звук доносился из теней внутри шатра. Осторожно, отодвинув руку Блисс, обвившуюся вокруг его талии, Джейк поднялся. Осторожно двинулся по направлению к шатру.

Войдя внутрь, он обошел статуи, заглянул в каждый угол. Может быть, какая-нибудь собака?Ничего. Похоже, только он один и не спал на всем острове.

Собираясь уже уходить, он уловил какое-то движение и взглянул вверх. Вроде бы одна из статуй пошевелилась. Но такое невозможно! Они же из папье-маше! И тем не менее... Голова воителя-бога наклонилась будто для того, чтобы лучше рассмотреть Джейка.

— Похоже, ты знаешь меня! — раздался голос. Джейк так и подскочил. Неужели этот бог заговорил с ним?

— Ты что, язык проглотил, головастик?

— Я... — Джейк со страхом смотрел вверх. — Ты не можешь ожить. Я сам видел, как тебя делали.

— Ты видел, как делали мой образ. Я поселился в нем.

— Ты сделан из бумаги и клея, — настаивал Джейк.

— О, дитя прагматического века! Неужели в мире не осталось места для чуда? — С этими словами бог-воитель пошевелил рукой. — Ну как, видишь?

Джейк встал на цыпочки, дотянулся до пальцев бога и, ухватившись за них, изо всех сил потянул их, пока вся рука не отвалилась и не упала рядом с ним на землю.

— Бог, бог! — проворчал Джейк. — Какой такой бог? Я знаю одного только Бога.

Тени качнулись, доспехи воителя раскрылись, и из пустого туловища идола вышел человек.

— Одного Бога? — переспросил он, наморщив лоб. — Кто тебе это сказал, головастик? Это не по-китайски.

— Мои родители.

Человек спустился на землю и уселся на ногу идола из папье-маше. У него было узкое лицо и высокий лоб. Остатки волос на голове зачесаны назад и собраны в пучок, как на картинках в книгах по истории. У Джейка была такая.

— Я Джейк, — представился мальчик. — Джейк Мэрок.

— Еврей, — негромко сказал китаец. — Ты из еврейской семьи, да? Джейк кивнул.

— А у тебя есть имя? — спросил он.

— Фо Саан.

Джейк внимательно посмотрел на мужчину.

— Фо Саан значит «вулкан».

— Вот как? — Фо Саан посмотрел на мальчика. — А твое имя что обозначает?

— Не знаю.

— А пора бы и знать...

Голова была тяжелая от жара бани и от воспоминаний. Он запутался в паутине мыслей, с трудом двигаясь от одной сверкающей нити к другой, не в силах постичь общий замысел этого хитросплетения. Но он никак не мог отделаться от мысли, что его спасение зависит оттого, сумеет ли он разгадать этот замысел и заставить его работать на себя.

Джейк опять закрыл глаза, погружаясь в прошлое. Фо Саан был художником, и другого такого художника Джейк не встречал ни до того, ни после. Фо Саан знал все на свете. Например, про океан. Он рассказал Джейку, почему вода в океане вечно меняет свой цвет. Он описал ему процессы слияния моря с сушей, показал, как мучительно трудно подымаются из глубины океана скалы.

Джейк скоро понял, в чем секрет силы Фо Саана:

этот человек знал, как использовать в своих целях объективные законы природы.

— Тебя такие вещи интересуют? — спросил его Фо Саан в ту жаркую ночь, когда они познакомились.

Джейк к тому времени уже убедился в том, как трудно расти гвай-лов Гонконге. Конечно, Блисс с ним дружила. Но ведь она была евразийка. Кто еще захочет играть с ней?

Сколько переулков Джейк должен был обходить стороной с тех пор, как в одном из них его здорово отлупили китайцы?

И что же, собственно, Фо Саан предлагал ему понять?

— Если ты берешь в руки оружие, — сказал он ему однажды, — ты должен знать, что это такое и как им владеть.

С этими словами он вынул из ножен длинный меч, лезвие которого было таким тонким, что оно исчезло из глаз Джейка, когда Фо Саан повернул его к нему острием. Это было первое, что он узнал про меч. И много всякого добавилось к этим первым сведениям, прежде чем учитель позволил мальчику хотя бы притронуться к рукоятке меча.

Джейку предстояло научиться дышать, стоять, двигаться, прежде чем он получил оружие в руки. Ему предстояло научиться думать о своем теле, как о целой армии, во главе которой его поставили. Научиться понимать его слабости и силу, его возможности и ограниченности.

Каждый день, придя из школы, он занимался с Фо Сааном, и его тело крепло и растягивалось, мышцы наращивались на костях и жилах. Нельзя сказать, что его родители не замечали происходящих в нем перемен. Совсем напротив, очень даже замечали. Но его матери и в голову не приходило вмешиваться в этот процесс. Она больше опасалась уличных драк, в которые Джейк непременно встревал, и понимала, что если он не научится драться, то пропадет. Возможно, это была не типично родительская реакция на появление бойцовских качеств в сыне, но она была явно нетипичной матерью и с самого начала распознала в сыне уникальную личность, с каждым днем раскрывающую новые грани своего характера, как бутон раскрывает свои лепестки под солнцем.

— Если у тебя есть союзники, — говорил ему Фо Саан, — сплачивай их вокруг себя. Если ты оказался на вражеской территории, не мешкай. Если тебя схватили враги, не дергайся без толку, но сосредоточься и жди, когда представится возможность освободиться. Если вышел на смертный бой, бейся до последнего. Но, что бы там ни было, не забывай, что есть некие дороги, по которым не следует ходить, некие враги, на которых не следует нападать, некие города, которые не следует осаждать, и некие земли, за которые не следует вступать в споры.

Годы спустя Джейк узнал, что Фо Саан цитировал ему «Искусство войны» Сунь Цзу. И сейчас, сидя в бассейне токийской бани, он не мог не думать, что вступил на одну из тех дорог, по которым не следует ходить. Если это так, то он знал, куда она его приведет: на смертный бой. И тогда ему придется биться до последнего.

Джейк почувствовал колебание обжигающей воды и посмотрел влево. Там был молодой японец с лицом как у хорька. Татуировка густо покрывала, подобно какому-то фантастическому одеянию, его плечи, грудь, спину и руки.

— Мне не следовало бы сюда приходить, — сказал Хорек. — Особенно после той кутерьмы в Доме Паломника. Согласись, что моя информация оказалась весьма ценной. — Он опасливо огляделся вокруг, хотя в непосредственной близости от них никого не было. — Но тебе следовало бы меня предупредить, зачем тебе надо было знать местонахождение Ничирена. Той взрывной волной его могло добросить до Хиросимы.