Читаем без скачивания Рыцарь астрального образа - Галина Куликова

Его избранница невероятно привлекательна. У женской красоты, считал Антон, слишком много недостойных оценщиков. Но сам он — настоящий эксперт. И кажется, ему удалось найти нечто особенное.

Арсений открыл глаза и зажмурился. День начинался солнечно, ярко, приветливо и красиво. В открытое окно вливался роскошный воздух, было радостно и хотелось петь. Мерседес, похоже, испытывал подобные же чувства — он валялся посреди номера на ковре, жмурился на солнце, переваливался с боку на бок и усиленно мурчал. Если бы он умел петь, он, вероятно, исполнил бы что-нибудь подобающее случаю, радостно-лирическое и торжественное одновременно. Что-то типа «Все стало вокруг голубым и зеленым».

Мужчины быстро и с аппетитом поели, причем Кудесникову завтрак в номер принесла свеженькая, как только что срезанная роза, очаровательная девушка-официантка в кокетливом белоснежном передничке, а Мерсу наполнил миску небритый и встрепанный со сна Арсений в трусах семейного типа.

Хотя уже было ясно, что клиент любит поспать, Кудесников решил не валяться в постели, а подготовиться к слежке заранее. Одевшись и собрав все необходимое для работы, он вышел из номера, не забыв нацепить снаружи картонку «Не беспокоить», дабы горничная или еще кто-нибудь из персонала в его отсутствие не повстречались с наглым котом.

Разыгрывая в уме хитроумные комбинации, с помощью которых он собирался выяснить не только сиюминутное состояние поднадзорного, но и его возможные дальнейшие действия, Арсений шел по коридору к номеру Романа Сливки.

Но чем ближе подходил сыщик к его номеру, тем тревожнее становилось у него на душе. Причиной тревоги было некое движение в районе этого самого номера. Точнее — кто-то только что вошел в него и даже не до конца прикрыл за собой дверь. Кудесников осторожно приблизился и стал прислушиваться — что там внутри происходит. Ничего особого — ни стрельбы, ни криков, ни звуков поцелуев. Лишь легкие, но уверенные шаги и какое-то шуршание.

Почувствовав неладное и преодолевая остатки сомнений, сыщик заглянул внутрь. Материальных следов присутствия Сливки там не было. Беглого взгляда оказалось достаточно, чтобы понять — здесь

уже никто не живет. В номере хозяйничала горничная, перестилая постель. У входа ожидал своего часа пылесос.

— Простите, — обратился Арсений к женщине, — мой друг здесь остановился, Роман Сливка. Он уже ушел?

— Съехал ваш друг, вы что, не знаете? — не отрываясь от дела, отозвалась горничная.

— Когда?! — завопил Кудесников.

— Сегодня утром, часиков в шесть. Я у него номер принимала. Сказал, что ему на вокзал к семи, для него еще такси вызывали.

— Это точно? — упавшим голосом спросил Арсений.

— Точнее не бывает. Видите же — я для нового жильца номер готовлю.

— А Николай Петрович? — привязался он к горничной. — Парнишка, что за конторкой сидит. У него ведь смена еще не закончилась?

— Закончилась, — с некоторым злорадством сообщила та. — Ночью драка была в гостинице. Две большие шишки надрались и в бассейне устроили потасовку. Колька, дурак, вмешался и получил бутылкой по голове. Его на «неотложке» увезли.

Дело принимало скверный оборот. «Не уследил, упустил, опозорился! — думал Арсений. — Куда собрался Сливка, на какой поезд, в какую сторону? А может быть, и не на поезд, — а еще куда-то…»

Все это теперь ему предстояло выяснять.

Арсений вернулся к себе, сел в кресло и задумался. Его планы в одночасье рухнули, и приходилось все начинать сначала. Итак — куда рванул Сливка? Ведь он не просто ненадолго отъехал. Он убрался из гостиницы с концами, значит, его дальнейшие планы могут быть и не связаны с Аркадьевом. Или он заметил слежку, заметает следы? Ну, Арсения-то он вряд ли испугался. Тогда кто его мог спугнуть? Может быть, троица, живущая здесь же? Кстати, надо проверить, они-то на месте? Если и они уехали — тогда налицо прямая связь, но что это за связь, каким образом она может помочь или помешать Кудесникову выполнить свою работу?

Вопросов было множество, и, как всегда, их количество во много раз превосходило количество ответов. При этом за достоверность ответов, если таковые и были, ручаться никто не мог.

Для начала, чтобы привести мысли в порядок и успокоиться, Арсений решил разобраться с собственной диспозицией. «Из „Дубовой рощи“ пока съезжать рано, неизвестно, вдруг Сливка все-таки в городе, — размышлял Кудесников, — найду его, тогда и решу, куда переселяться, и надо ли это делать вообще. А если он уехал совсем, то там будет видно, как действовать».

В настоящий момент необходимо осторожно выяснить у ночного портье, заменившего Николая Петровича, или у швейцара, куда собирался ехать Роман Сливка. Ну, вдруг он обронил какую-нибудь лишнюю фразу! Затем, естественно — найти шофёра. Наверняка ведь таксистов вызывают либо своих, которые пасутся у гостиниц, либо через диспетчерскую.

Раскрывать себя Арсений не собирался — лучше назваться другом, знакомым, даже родственником и раздавать щедрые вознаграждения в благодарность за любезно предоставленную информацию. Вообще весь его опыт подсказывал: признаваться, что он частный детектив, нужно лишь в случае самой крайней необходимости. Наши люди готовы общаться на любые, самые интимные темы с водопроводчиком, пожарным, водолазом, бульдозеристом. Но когда они слышат от собеседника «частный детектив», то с ними начинает происходить нечто странное.

Сначала их израненное Голливудом сознание пытается найти в вашем лице знакомые черты Брюса Уиллиса, Микки Фурка или, на худой конец, Дэвида Суше. Когда им это не удается, они замыкаются или начинают нести откровенную ерунду. А затем впадают в бешенство, грозят милицией, а некоторые почему-то карой небесной.

Короче, официально лучше представиться водопроводчиком. Или добрым знакомым человека, о котором необходимо собрать хоть какие-нибудь сведения.

От гостиничного персонала ничего нового узнать не удалось. «На вокзал. В семь часов поезд». И это все, что Роман Сливка соизволил сообщить о себе, уезжая неизвестно куда. Правда, был найден шофер, отвозивший его на вокзал.

Кудесников решил тоже побывать на вокзале, разузнать обстановку (вдруг повезет, и там обнаружатся следы канувшего в неизвестность Сливки), а заодно подробно поговорить с водителем.

Таксиста звали Семеном Павловичем. Он был немолодым уже человеком и к подробным разговорам оказался не расположен. Он вообще с трудом создавал словесные конструкции, которые лишь отдаленно напоминали связные предложения, а когда произносил несколько вразумительных фраз подряд, то создавалось ощущение, что он разговаривает

сам с собой, не обращая внимания ни на собеседника, ни на его вопросы.

Если бы Сливка уехал, допустим, вчера вечером, то Семен Павлович запросто мог его не вспомнить вообще. Дорога до вокзала заняла пятнадцать минут, но Кудесников так устал, будто разгружал вагон с картошкой. Единственной крупицей золота в этой тонне пустой породы была следующая фраза:

— Гостиница хорошая, клиенты чистые, богатые (это о «Дубовой роще», догадался Кудесников). А есть плохие, и там ошибаются жулики разные. Там дешево, невыгодно возить. Ваш-то спросил — какие еще есть, где. Я родился здесь, все знаю. За баранкой больше сорока лет.

— Он про конкретную гостиницу спрашивал? — осторожно уточнил Арсений. — Про другую гостиницу здесь, в Аркадьеве?

— Про все гостиницы. Я ему про все и рассказал. Их в городе много. Восемь штук. Есть совсем плохие.

Интересно, зачем уезжавший Сливка интересовался гостиницами? Надо позже все это обдумать. Отпустив машину, Арсений начал методично прочесывать вокзал в поисках Сливкиных следов. Но их не оказалось. Во-первых, никаких поездов, отходящих ровно в семь утра, просто не существовало. Был поезд в шесть двадцать пять до Москвы, а следующий, питерский, лишь в восемь десять. Аркадьев не принадлежал к крупнейшим промышленным и культурным центрам, поэтому поезда не уходили отсюда каждые десять-пятнадцать минут.

«Странно, — подумал Кудесников, — может быть, Роман Петрович имел в виду восьмичасовой поезд? На шесть двадцать пять он явно не мог успеть. Да и таксист уверен, что они на вокзал приехали без четверти семь».

Вообще люди, спешащие к поезду или самолету, имеют обыкновение называть точное время, это происходит чисто автоматически. Тогда в чем дело? Перепутал? Уехал в восемь? А зачем ему, интересно, в Питер?

Ни у кассиров, ни у носильщиков, ни у дежурных на перроне фотография Сливки (Ищу брата! Он дебил, ушел из дома и может потеряться!) не вызвала никаких воспоминаний. Еще немного побродив среди немногочисленных пассажиров, ожидающих пригородные электрички, Кудесников отправился назад в гостиницу. Не то чтобы он опустил руки, но расстроился серьезно. Такой промах! Теперь придется звонить Сливке-жене, объясняться, может быть, даже просить помощи. Об этом думать вообще не хотелось.