Читаем без скачивания Знак Пути - Дмитрий Янковский

– Друг? Хотя тебе не удивляюсь, ты и на дне морском друзей сыщешь, не то что в ночном лесу. Добрый ты… Самый лучший!

Молодой витязь подхватил жену на руки и хотел было войти в дом, как расслышал едва приметный крик, даже скорей ощущение крика.

– Слышишь? – тихонько спросил он девушку.

– Что?

– Вроде кто-то кричал человеческим голосом… Там, на полудне, у моря. Вот же незадача, волны шумят как назло!

Прибой снова грохнул о скалы, откатился, затих, и в этот миг уже явственней разнеслось над волнами и лесом:

– Микуууулаааа!

Микулка вздрогнул и опустил на землю молодую жену.

– Кто-то кличет меня! – встревожено шепнул паренек, ощутив, как отчаянно дернулось сердце. – Принеси меч из светлицы, догонишь меня у моря! Да, и света возьми, а то пока луна из-за гор выползет… Я буду у скал возле самой тропы.

Дива побледнела, как бледнеет небо перед близким рассветом, повернулась и без лишних слов скрылась в избе. Нехорошее чувство гнало вперед, не давая остановиться, подумать, поддаться тревожившим мыслям.

Шуршала прибоем блестящая галька, море бессильно плевалось шипящей пеной, еще помнило о бушующей где-то буре, но в темноте откатившихся волн пряталась тайна и Микулка силился рассмотреть, расслышать ее, присев у самой кромки подкрадывающейся воды. Дива подбежала почти не слышно, только мерцающий факел высветил берег скачущим дымным светом, превратив серую гальку в тысячу искрящихся самоцветов.

– Никого не видать… – задумчиво молвил Микулка, закидывая за спину меч – Но не могло же мне померещиться!

– Я тоже слыхала. – кивнула девушка, отдавая мужу смолистый факел вслед за оружием.

Он поднял его высоко, махнул пару раз, с гудением раскидав огненные брызги, потом не удержался и крикнул, срывая голос:

– Я тут! Коль кому-то потребен!

Факел безнадежно опустился почти к самой гальке, задымил, замерцал красным светом. И тут же в пучине мелькнула людская тень, рванулась с прибоем, прыгнула, разорвав ночь бриллиантовым блеском невиданной чешуи, волна откатилась, оставив на берегу едва живое девичье тело с хвостом вместо ног. Морянка тяжело перевернулась на спину, запутавшись в облепивших тело локонах и шепнула чуть слышно:

– Микула…

Дива подозрительно покосилась на тяжко вздымавшуюся девичью грудь.

– Я смеялась, но всерьез не думала, что у тебя и впрямь друзья есть на дне морском. Точнее подруги. Познакомил бы хоть…

– Да я морянку так близко впервые вижу! Не сойти мне с этого места! Но у этой явно беда, помоги ей, я подсвечу.

Он поднял факел к самому небу, стараясь чтоб свет не дрожал, а Дива присела рядом с морской красуньей и убрала с ее лица прилипшие волосы. Тело язвленным не было, разве что пара чешуек слетела при ударе о твердые камни.

– Она водой или воздухом дышит? – беспокойно шепнул паренек. – Может ее в море закинуть?

– Это было бы краше всего, только я не дотяну, а тебе… Погоди, надо узнать чего она хочет, не зря ведь звала тебя среди ночи.

Дива стянула с тонкой талии вышитый пояс и вымочила в соленой воде, холодные капли упали на бледный, словно луна, лоб морянки, глаза раскрылись, огляделись осмысленно, а губы шепнули гораздо тверже:

– Ты селянин Микула?

– Я и есть? А тебе что за дело?

– Мне почти ничего… А вот тебя, видать по всему, касается. Други твои попали в большую беду. Без тебя, говорят, не выбраться. Мне до людских дел нет интересу, но один из них… Витязь с длинными волосами и сладким голосом… Запал мне на сердце! Не хочу его погибели, потому и взялась помочь.

Даже сквозь прибой послышался облегченный вздох Дивы, морянка едва усмехнулась и тихо продолжила:

– Их, всех троих, полонили у Олешья, на изгибе Днепра, приковали цепями к толстенным столбам, а в полдень нового дня на прикормленное место прилетит Змей. Витязи сказали, что знают эту породу, сладу с ним нет никакого, никто не одолеет такого даже с оружием, а у них только голые руки. Без тебя точно загинут, больше помощи ждать неоткуда. И времени мало, лишь до полдня. Они так и говорили – полденный Змей.

– Ты точно видела только троих? – переспросил паренек. – Их было четверо, где же еще один?

– Я не знаю, не ведаю, но где бы он ни был, для них он теперь не помощник. Так и сказали, мол, на Микулку вся наша надежда.

– Но до Олешья, почитай, птичьим летом две сотни верст! – поразилась Дива. – Как туда успеть до полдня?

– Есть только один способ… – неопределенно прикрыла веки морянка. – Не для трусливых, но домчишься быстрее ветра.

– Да что бы там ни было! Дивушка, любимая моя, собирайся в дорогу, прибери все что нужно, от оленя мяса отрежь, запечем как придется. Себе полушубок возьми, за Днепром ночи могут статься студенее.

– Нет! – тихо но твердо возразила морянка, широко раскрыв изумрудные очи. – Я могу взять одного. И так будет не сладко.

Микулка опешил, чуть факел не выронил.

– Это что же доля со мной такие шутки играет? – зло глянул он в сторону шипящего моря. – И седьмицы не минуло, как остался с женой, а тут вновь лихо приключилось, с которым без меня не справляются. Не свет же клином на мне сошелся! Что за беда…

– Не кручинься, милый, – Дива нежно тронула рыжий локон. – Этим гордиться надо, а не кручиниться. Жизнь многих людей не стоит съеденной ими пищи, а ты всегда нужен, всегда в чести. Потому, что никогда никому не отказывал в помощи. Был бы другим, я может на тебя и не глянула бы… А так нет в целом свете милее! Ступай, выручай друзей. Они ведь не отвернулись, когда мне помощь нежданно потребовалась, хоть я им не родная. Погоди только, еды принесу, мигом обернусь туда и обратно!

Она пробежала по камушкам и скрылась в лесу, только белое платье пару раз мелькнуло сквозь частокол черных деревьев. Микулка с хрустом воткнул факел в прибрежную гальку, раскидав хвостатые огоньки смоляных капель и морянка с интересом взглянула на присевшего рядом рыжеволосого витязя.

– Меня кличут Певуньей. – неожиданно сказала она.

– А мне что за дело? Кажи лучше, каким чином ты можешь меня перенесть через две сотни верст?

– Что, испугался?

– Делать мне нечего… Я уж такого видал, что испугаюсь едва ли! Любопытно просто. Не на себе ведь потащишь? А то мне Дива даст…

– Витязь, а девку боишься. – тихонько хохотнула морянка.

– Сама ты девка! Она мне жена, понимаешь? И не хочу сердить ее бестолку. Вот и весь сказ. Говори, как до Олешья поедем!

– Ну… Чем сто раз услышать, лучше раз поглядеть. Снеси меня в воду, пока жена не видит, а то ведь и сама не утащит, и тебе не позволит чужих девок тягать. Так и высохну тут.

Микулка фыркнул надменно, подхватив теплое девичье тело, ее тонкие руки обвили шею нежно и ласково, запах бездонных глубин непривычно щекотнул ноздри. Он зашел в воду по пояс, морянка нехотя оттолкнулась, и схлынувшая волна мигом вынесла ее далеко в море, витязь выскочил из щекочущей пены куда резче чем хотелось, вгляделся в темноту, выискивая средь деревьев знакомое платье.

Дива легким ветерком спустилась к морю, босые ноги так и мелькали от скорого бега, перескакивая травянистые кочки, горящая вязанка лучин широко раскидала лесные тени. Напоминанием дальней дороги болтался в свободной руке туго набитый мешок.

Она подошла близко-близко… Соленый ветер бросил кончики густых черных прядей на Микулкины плечи, губы силились что-то сказать, но выползающая из-за гор луна только заискрила глаза жемчугом слез. Два ручейка пробили себе дорожки по нежной коже румяных щек, наполнились, уронили капли в соленую теплую гальку.

– Не плачь… – дрогнувшим голосом вымолвил паренек. – Волхвы говорят, что от слез на щеках морщины…

– Это у мужчин! – отмахнулась она. – Если бы от наших слез бывали морщины, то у всех девок лица были бы хуже моченых яблок. Ох, Микулушка… Возвращайся скорее! Не смогу я без тебя… Закручинюсь, увяну… Обещай, что вернешься!

– Да разве смогу не вернуться к тебе?! Меня и смерть остановит едва ли! Не помру, пока не увижу вновь твоих нежных глаз.

– А если и помрешь, – едва слышно шепнула Дива. – Я тебя отыщу и в вирые… Ты мой, от клятвы пред Лелей и во веки веков. Только помни, что ни на одного смертного живая вода не действует дважды. Раз оставил Старуху ни с чем, второй раз не получится. Язык не повернется просить, чтоб берег себя, но помни, что я тебя жду.

Микулка крепко сжал ее пальцы, коснулся губами горячих от волнения губ. Мешок лег поверх перевязи меча, а окрепший голос крикнул, споря с прибоем:

– Эй, Певунья! Неси меня куда нужно!

И уже много тише добавил:

– Прощанье сил отнимает не меньше чем битва. Словно сердце рвут на куски…

– Так и есть, – грустно улыбнулась девушка. – Часть сердца оставляешь со мной, но и от моего отрываешь с кровью…

Морянка мелькнула в буруне тонкой пены.

– Ну что, витязь, готов к дороге? Только ничего не пугайся! – выкрикнула она, пытаясь перекричать шипящий и бьющий прибой.