Читаем без скачивания Не тихий Тихий океан - Сергей Альбертович Протасов

С шара это все было прекрасно видно. Соответствующий доклад, что отмигали из корзины на флагман Небогатова, породил предложение – сэкономить время, да и снаряды тоже. В самом деле, чего возиться и порох жечь понапрасну, раз японцы уже сами себя прикончили. Но в итоге решили поупражняться в перекидной стрельбе, раз уж представилась такая возможность. Да и оставлять их, хоть и притопленными, но целыми, как-то не хотелось. Присевший на корму, закопченный «Днепр» все еще взывал об отмщении. Как выяснилось, хлопотали не напрасно.

Первым стрелял «Нахимов». Корабль Гвардейского экипажа, заслуженный ветеран и прочая, прочая, можно сказать, оконфузился. Он смог накрыть ближайшее судно, что стояло у реки, только с девятого залпа. И это при отсутствии противодействия противника и полной неподвижности цели и его самого. Сказывалось отсутствие подобной практики у комендоров. Да и расчет шара был укомплектован еще недоученными наблюдателями-корректировщиками.

Так или иначе, переглушив немало рыбы, развалив полдеревни и расщепив несколько сосен на берегу, все же нащупали виновника этого погрома и перешли на беглый огонь. После чего наблюдатели успели отметить только одно попадание, которое разнесло в клочья весь пароход мощнейшим взрывом. Вставшее над бухтой грибовидное облако в несколько сотен метров высотой видели с палуб всех наших кораблей. После такого сомнений в целесообразности расхода боезапаса уже не оставалось.

Вторым отстрелялся «Николай». Он добился накрытия уже с четвертого залпа. После чего жертва обстреливалась не частым, но максимально точным огнем еще в течение получаса. На этот раз взрывов не последовало, несмотря на множество попаданий калибром от шести до двенадцати дюймов. В конце концов на судне оказалась полностью разбита носовая часть и надстройка. В трех местах возникли сильные пожары, которые никто не тушил, и они довольно быстро принялись пожирать весь брошенный пароход.

При подведении итогов количество истраченных снарядов оказалось примерно равным, так что гвардейцам, если не вдаваться в подробности, было не так обидно. Но оргвыводы последовали. С флагмана отмигали ратьером приказ «Нахимову» проверить и выверить приводы наведения башен и указатели Гейслера, а аэронаблюдателям «протереть» оптику. Об исполнении доложить!

К этому моменту на «Днепре», повторно заложив и подорвав пироксилиновые патроны, удалось избавиться от остатков искореженного руля. На баке хлопотала боцманская команда, готовя к подаче якорную цепь. Цепляться решили сразу капитально, чтобы потом не морочиться. Оставалось дождаться назначенного в буксиры.

А воздух и в самом деле становился все более влажным, липким. Духота буквально давила. От высотной разведки толку теперь было мало. Видимость ухудшалась и на данный момент не превышала шести миль. Даже на большой высоте обзор резко ограничила густеющая мутная мгла. Было в ней что-то необъяснимо тревожное, заставлявшее торопиться.

После окончания бомбардировки аэростат уже больше мешал, сковывая маневры его носителя, а с ним и всего отряда. К тому же «Урал» в начале предполагалось использовать для разведки впереди по маршруту движения, поскольку он теперь был единственным скороходом в объединенном отряде.

Однако рисковать столь ценным и теперь единственным аэростатоносцем, к тому же, как выяснилось, чрезвычайно уязвимым, Небогатов не решился, определив в буксировщики именно его. Так достигалась максимальная безопасность, поскольку при формировании походного ордера сцепка пароходов-крейсеров в любом случае окажется в самом его центре, надежно опекаемая со всех сторон.

К тому же машины на нем были самые мощные, да и размеры сопоставимые, так что должен справиться, еще и общую скорость обеспечит приемлемую. А для разведки впереди по курсу теперь и пятнадцати узлов «Амура» за глаза хватит.

Глава 7

Закончив спасательные работы, приступили к заводке буксира. Благодаря заранее проведенным подготовительным мероприятиям, управились достаточно быстро, потихоньку двинувшись на север, постепенно удаляясь от побережья. Вытравленная почти на всю длину якорная цепь успешно гасила рывки от зыби. Даже начали набирать обороты.

Еще когда «практиковались в стрельбе», всех пленных свезли на флагманский броненосец и предварительно допросили. Но сведений добыли чуть. При этом отмечалось нездоровое возбуждение японских офицеров, один из которых обмолвился о каком-то божественном ветре, который совсем скоро сметет корабли русских варваров. Добиться чего-то менее мистического и более-менее внятного от них так и не удалось. Решили, что контуженые или просто тронулись чуток на почве нереализованной жажды мщения. Бывает.

Опрошенные матросы оказались не столь заносчивы, но смогли пояснить только про божественный ветер, разметавший когда-то давно флот монгольских завоевателей. Это у них что-то вроде народного предания, передаваемого из поколения в поколение. Назывался тот ветер – камикадзе. Но увязать это с отрядом и локализовать потенциальную угрозу, если она действительно есть, пока не получалось.

Переводчики, работавшие с прочими японцами, отмечали, что все гражданские шкиперы и члены их команд, которых пока еще не опрашивали, выглядели встревоженно. Это же заметил и командир «Николая» капитан первого ранга Шульц, лично проверявший размещение «пассажиров».

Из лоций было известно, что в сентябре – октябре в этих местах случаются сильные штормы, весьма опасные для любых кораблей. Явные предвестники ухудшения погоды в виде падающего барометра, быстро растущей влажности, наползающей плотной облачности и усиления ветра и волнения уже были налицо. Но что делать, чтобы не оказаться на пути этой стихии?

Людей, хорошо знавших северные японские воды, на эскадре не было. Но и так понимали, что пора убираться. Учитывая наличие тяжело поврежденного корабля, признавалось желательным срочно где-то укрыться. Но подходящих нам гаваней на маршруте отхода до самого пролива Цугару не имелось.

На всякий случай флагманский штурман отряда Федотьев приказал вызвать на допрос японского капитана Хасегаву с потопленного «Амуром» судна. Тот всю свою жизнь ходил сначала под парусом, а потом на пароходе вдоль тихоокеанского побережья Японских островов и наверняка знал, что нужно делать сейчас.

На вопрос о причине его беспокойства седой моряк после небольшой заминки ответил, что вся эскадра идет сейчас навстречу сильному шторму. Это очень опасно. Он бы уже давно приказал поворачивать к юго-востоку. Только так пока еще можно избежать беды. Но скоро может стать совсем поздно.

Ему, естественно, не поверили, решив, что пытается заманить нас в ловушку, но после недолгого размышления эта версия была отвергнута. Капитан небольшого каботажника с самого начала содержался отдельно и не имел возможности общаться с последними пленными военными моряками. Поэтому просто не мог знать, куда нужно нас заманивать. На человека, способного умереть, лишь бы погубить захвативших его врагов, он совершенно не был похож. С предстоящим пленом вполне смирился, он ведь не самурай. Главное, жив остался. А война кончится – вернется к семье. К тому же он вполне убедительно объяснил