Читаем без скачивания Механический Орфей - Рэй Олдридж

Мореход беспомощно пожал плечами.

— Мы не станем тратить на споры то немногое время, которое у нас еще осталось, — презрительно произнес один из толстяков. — Займемся лучше более интересными играми.

Он протянул руку к дрожащей девушке. Неожиданно Мольнех вскочил на ноги и загородил дорогу насильнику.

— Пошел вон. Ты ее не получишь.

Толстяка, видимо, позабавил неожиданный поворот событий.

— Не говори глупостей, тощая палка. Наши хозяева могут наказать нас только в том случае, если мы повредим тебе внутренности и ты не сможешь есть. Все остальное дозволяется. Попробуешь сопротивляться — пожалеешь. Ведь мы созрели, а у зрелости есть особые преимущества.

Фокусник выглядел необычайно мрачным.

— Я сказал, вы ее не получите. Она — женщина знаменитого убийцы. Если вы обидите ее, он переломает вам кости, не обращая внимания на надсмотрщиков, — фараонец повернулся к товарищам. — Подумайте! Что сделает Руиз Ав, если мы не вступимся за его женщину?!

Гундред задумчиво потер подбородок.

— А ты, пожалуй, прав, — он повернулся к толстякам. — Пошли вон!

Дольмаэро также поднялся на ноги, со зловещей решимостью сжимая кулаки.

Троица медленно отступила. На блестящих от пота, жирных физиономиях насильников читались изумление и обида.

— Это неправильно, — растерянно произнес один из них. — Ведь мы же созрели…

Низа сознавала, что должна поблагодарить своих заступников, но после перенесенного ужаса девушка впала в леденящее оцепенение, подавившее все прочие чувства в ее истерзанной душе.

В апартаментах, глубоко под островом Родериго, Геджас и его хозяйка не сводили глаз с монитора. Экран окрасил черное нутро бойни в блестящие тона.

Центральной фигурой всей картины являлся Руиз Ав. Его сапфирово-голубое тело двигалось медленно и плавно, словно повинуясь звукам неслышной музыки. Грудь и плечи покрывала кровь цвета остывающей лавы. Нож, казавшийся языком фиолетового пламени, рисовал в воздухе сложные геометрические фигуры. Точно дуновение холодного ветра коснулось сознания Геджаса — Желтый Лист недовольна происходящим.

— Не беспокойся, госпожа, — успокаивающе произнес верный слуга. — Индексы стабильны. Он не настолько безумен, как кажется.

Ответный взгляд темных глаз был преисполнен глубокого смысла. Родеригианец уловил мысль женщины так же ясно, как если бы она произнесла ее вслух.

«Надеюсь, ты не ошибся. Если он сломается, мы упустим уникальную возможность».

— Он всегда был убийцей, госпожа. Мы просто заставим его осознать свое истинное предназначение. Когда-нибудь пленник поблагодарит нас за это, и тогда он превратится в мощное и тонкое орудие Родериго.

Желтый Лист еле заметно наклонила изящную голову, и Геджаса окутали теплые волны ее одобрения.

Руиз Ав забился в дальний уголок подсознания, подальше от страшных деяний, совершаемых его телом, от запаха падали, от крови. Его укрытие было теплым и светлым, наполненным звуками прекрасной музыки. В воздухе витал тонкий цветочный аромат. Вот, пожалуй, и все, что он знал о своем укрытии. Там истерзанная душа пленника нашла покой и безопасность — все, кроме счастья. Бывший агент чувствовал себя страшно одиноким. Время от времени он спрашивал себя, кого хотел бы видеть своим товарищем. Тогда мысли приводили его в некое темное место, где сквозь туман беспокойства виделось лицо прекрасной женщины.

^ Всякий раз забойщик со стыдом и страхом отталкивал этот образ.

Иногда Руиз осознавал, что творит его тело. В подобные минуты, купаясь в крови, внимая стонам жертв, он переставал верить в реальность своего убежища.

Но, совершив очередное убийство, пленник забывал о нем еще до того, как тележка с трупом скрывалась в тёмном туннеле.

В откормочной, освещенной тусклыми полосками биолюма, время тянулось медленно. Низа спала, просыпалась и засыпала вновь. Ее спутники иногда уходили к кормушкам, но у девушки совсем не было аппетита. Дольмаэро принес ей горсть шариков, но нетронутая пища так и осталась лежать на пластиковом возвышении.

— По крайней мере попей, — уговаривал Мольнех. — Когда Руиз Ав вернется, мы должны быть сильными, чтобы последовать за ним.

Низа взглянула на него с тупым удивлением. Неужели фокусник еще на что-то надеется?

— Руиз далеко отсюда. Скорее всего, его уже нет в живых, — ответила она.

Мольнех нахмурился.

— Мы этого не знаем. Наш предводитель не раз преподносил нам сюрпризы.

— Мне кажется, приятные сюрпризы закончились, — тихо промолвила девушка. — Мы никогда больше не увидим Руиза.

Однако Низа все же поднялась на ноги и подошла к ближайшему крану. Вода оказалась прохладной и сладкой, с легким смолистым привкусом.

Напившись, пленница слегка пришла в себя. Именно она первой заметила родеригианцев, одетых в зеркальные защитные комбинезоны. Звук их шагов волнами расходился среди тишины откормочной.

Нелюди направлялись как будто прямо к ней. Низа отпрянула в сторону, но охранники неспешно повернули туда же.

Девушка подумала о бегстве, но сразу осознала бессмысленность подобной попытки.

Руиз Ав ощутил знакомое жутковатое нетерпение. Боль, причиняемая металлическим обручем, волнами расходилась по телу, словно невидимые жестокие пальцы погружались в свежую рану. Он прислушался, не раздастся ли скрип тележки.

Заслышав ее приближение, пленник подскочил к краю платформы, поднимая нож, который мог хотя бы на время избавить его от этой муки. Руиз чувствовал, как лицо его искажает гримаса боли, смешанной с нечеловеческой радостью.

Появилась очередная тележка, и Руиз дрожащими пальцами прикоснулся к нежной коже на горле.

Лицо жертвы виделось смутным пятном сквозь пелену слез, по-прежнему выступавших на глазах каждый раз, когда ему приходилось убивать. Впрочем, пленник уже сам не понимал, почему это происходило.

— Руиз? — мягкий, неуверенный, но смутно знакомый голос.

Другие тоже заговаривали с ним, молили о пощаде, проклинали, бредили. Убийца не обращал внимания. Он мог только прекратить их страдания. Но этот голос… яркая вспышка в мозгу задержала руку, готовую нанести удар.

Руиз протер глаза.

Женщина с огромными глазами и черными спутанными волосами была прекрасна. В ее взгляде промелькнула странная, неуместная нежность, сменившаяся ужасом.

Обруч посылал болевые импульсы, боль мешала дышать, пленник согнулся, прижав руки к животу.

— Руиз… Что они с тобой сделали?! Мелодичный голос оказался сильнее боли. Тонкая нить памяти, подобно струйке свежего воздуха, задрожала в мозгу. Низа? Ее ведь звали именно так. Кто она ему?