Читаем без скачивания Право на месть - Александр Мазин

А Наташа застыла в полной растерянности, не зная, как поступить дальше.

Секунда. Но женщина воспользовалась ею, вскочила на ноги. Глаза ее стали узенькими, как щели в паркете.

– Попишу на хрен! – взвизгнула женщина.

Изо рта ее летели брызги слюны.

«Коротенькая какая»,– почему-то подумала Наташа.

И тут дверь подъезда открылась и внизу басовито взлаяла собака.

«Ненормальная» подпрыгнула на месте, кинулась было вверх, потом, опомнившись, вниз, по ступенькам, на улицу.

Наташа, все еще как бы «плывя», присела на корточки и начала собирать в сумку рассыпавшиеся вещи. Но те снова выпадали через разрез.

Взбежавший на площадку рыжий пес колли сунул длинную лисью морду: не съестное ли?

– Помочь, тетя Наташа? – спросил его хозяин, восьмилетний парнишка с третьего этажа.

«Что же я делаю?» – подумала девушка.

– Нет, спасибо, Сеня, я сама! – машинально ответила она.

«Еще какое спасибо!»

Кое-как Наташа собрала вещи и вошла в квартиру. Заперла дверь. Андрея, конечно, не было.

«Господи! – подумала Наташа, опускаясь на ящик для обуви.– Почему? За что?»

– Дешево отделалась,– без всякого, впрочем, удовольствия произнес Ласковин, помогая Наташе раздеться.

Он мысленно изругал себя, что не приехал вовремя, как обещал. Не веря ни в случайности, ни в «сумасшедших баб с ножами», Андрей с большим удовольствием вытряс бы из мерзавки правду.

Тонкий неглубокий разрез пониже локтя. Царапина, в сущности.

– Плащ, свитер и блузка,– сказала Наташа.– Им досталось в первую очередь.

– Наплюй,– посоветовал Ласковин.– Я тебе новые куплю.

– Зачем? Просто же починить. А на плащ я замшевую заплатку положу. Колечком на оба рукава. Будет очень даже неплохо! Принеси мне, пожалуйста, аптечку.

– Зачем я только тебя учу,– пробормотал Ласковин, помогая девушке забинтовать руку.– Чтобы какая-то пьянь тебя калечила?

– Я растерялась,– проговорила Наташа.– Не ругай меня, пожалуйста.

– Я себя ругаю,– раздраженно сказал Андрей.

– Почему люди друг на друга набрасываются? – спросила Наташа, прижимаясь носом к рукаву его рубашки.– Почему?

– Крысы! – Ласковин погладил девушку по голой спине.– Тебе не холодно?

– Нет. Ты говори.

– Когда крыс становится слишком много, они начинают жрать друг друга, потому что им тесно. А до этого – умные твари и дружные. Как люди,– он усмехнулся.

– И что же делать? – забираясь головой ему под мышку, спросила Наташа.

– Стать очень большой крысой,– с иронией произнес Андрей, обнимая ее свободной рукой.– Или лаской. Как я.

Надо было сказать ей о Коляне. Стала бы поосторожнее. Но теперь – поздно.

– Что-то я проголодался,– проговорил он.

– Сейчас! – встрепенулась Наташа.– Я тебя покормлю.

– Нет, это я тебя покормлю! – возразил Андрей.– А ты будешь лежать на кровати и смотреть телевизор. В качестве наказания.

Вечер они провели вместе.

И Андрей начисто забыл, что собирался съездить узнать, как там дела у отца Егория.

Ночью, лежа в постели рядом с Наташей (девушка уже уснула), Ласковин думал о том, что вынужденное воздержание дается ему намного легче, чем ожидалось. С чего бы это? Возраст?

Этим вечером Наташа написала стихотворение. Странное стихотворение, такое, что не споешь.

Надломиться тростинкой —Площадным кивкомОтмахнешься.Окликнуть? Отстать?Мотылек под ботинком,А к свету, ползком,Так… чтоб после ночей не считать.Подбородком в чугунныйЛитой переплет:«Не томи, сторожок, отвори!Отпусти! Убегу – ведь никто не умрет!» —«Ты умрешь. Прогоришь изнутри».Красноглазой бессонницейПестовать впрокПетушиное злое словцо.Из монашек – в разбойницы,Через порог на руках…И огонь им в лицо!Распояской-распатланкой. Плечи в золе,По зеленой соленой воде.«Почему они спят?» —«Мы одни на земле».Быть беде. 

Непонятное стихотворение. Непонятное и… нехорошее. Андрею Наташа его не показала. На следующее утро позвонил Корвет:

– Здорово, Спортсмен! Не вдруг тебя вычислишь. Хочешь заработать пять тонн зеленых? Или – десять, если окажешься круче, чем я думаю?

– Замочить кого-то? – спросил Ласковин и засмеялся.

– Это уж как получится! – отозвался лидер «тобольцев» и тоже засмеялся. Дяди шутят.

– Без криминала? – недоверчиво спросил Ласковин. Черт! Пять косых решили бы его финансовые проблемы.

– Чистяк! Твой бизнес, Спортсмен! Считай, работа по специальности!

– Слушаю тебя,– все еще с сомнением произнес Ласковин.

Бандитам, даже таким деловым, как Корвет, он доверял не больше, чем бенгальскому тигру. Деловой, он и есть «деловой». Величина его любви к тебе зависит от аппетита.

Глава двенадцатая

В это утро они с Наташей впервые поссорились. Ласковин даже пожалел о том, что рассказал ей о предложении Корвета. Что может женщина понимать в мужских делах?

Позже, когда ехал к Зимородинскому на дневную тренировку, Андрей уже корил себя за несдержанность. Просто его взбесило, когда Наташа сказала, что пойдет танцевать в кабак. Если ему так уж нужны деньги. Конечно, не пять тонн за раз, но одну в месяц ей уже предлагали. Без интима.

Скажи она это в пылу спора, Ласковин не принял бы близко к сердцу. Но ведь Наташа говорила серьезно.

«Если тебе нужны деньги – я их заработаю для тебя».

Вот тут Андрей повел себя как полный идиот. Взбесился, накричал на нее, под конец хлопнул дверью и уехал. Коз-зел!

Ласковин резко свернул к обочине.

Телефон работал не от кредитки, но Андрей отыскал жетон.

– Наташа…

– Да… – голос серый, как газетная бумага.

– Наташа,– сказал Андрей, до боли сдавливая трубку.– Я дурак. Прости меня, пожалуйста!

– За что? – тем же бесцветным голосом.

– За все. Наташка! Наташа… Я тебя люблю! Честно!

– А я знаю.

Андрей чувствовал по ее дыханию, что – улыбается. И глаза мокрые. Это – пусть. У него тоже мокрые.

– Наташка, ты не уходи, дождись меня, ладно?

– Ладно.

– Целую тебя, моя родная! Пока!

– Приезжай скорей!

Остаток пути Ласковин проехал в какой-то рассеянной эйфории. А за Московскими воротами чуть не боднул в зад «Икарус». Хоть пешком иди, ей-богу.

– Какой-то ты взвинченный,– сказал, поглядев на него, сэнсэй.– Давай, соберись, надо нам поговорить.

– Сейчас? – спросил Андрей, пытаясь согнать с лица беспричинную улыбку.

– Нет уж, давай после разминки. Но и после разминки Зимородинский счел, что Андрей недостаточно сосредоточен.

– Девять ката, начиная с хиан-нидан, вместе! – приказал сэнсэй, принимая хачиджи-дачи, исходную стойку.

Начали они одновременно и двигались абсолютно синхронно, до сантиметра выдерживая дистанцию. Танец без музыки, без внешнего ритма, если не считать ритмом щелканье кимоно, свистящие выдохи и гортанные резкие «киай» во время ключевых ударов. Когда они закончили, Ласковин понял, зачем Зимородинский заставил его «танцевать» ката. Теперь Андрей был полностью сосредоточен на искусстве.