Читаем без скачивания Пояс Богородицы - Роберт Святополк-Мирский

Кстати, о Москве. Я только что получил донесение брата Саввы, которое вновь напомнило мне об одной нашей старой неудаче.

Я начинаю думать, что в некоторых делах нас преследуете злой рок.

Вспомни, сколько усилий потратили мы еще 14 лет назад в поисках известного тебе весьма для нас секретного документа, и после долгих поисков пришли к выводу, что он должен быть укрыт среди вещей покойной супруги Ивана княгини Марии Тверской. Потом нас отвлекли другие, более важные проблемы, но я никогда не забирал об этом деле и очень надеялся, что теперь, когда в Кремле находятся сразу трое наших людей, мы, наконец, найдем способ не торопясь перебрать все вещи, оставшиеся от покойной великой княгини, и отыскать этот документ, содержащий столь ценную для нас истину. И вдруг — на тебе! — приезжая иностранка из Венеции путает все наши планы и передает имущество Марьи своей нищей племяннице в качестве приданого! Надеюсь, эта племянница не укатит со своим супругом в Италию — там нам до них не дотянуться. Прошу тебя подумать о том, как внедрить в окружение удалого князя Василия Верейского и его будущей жены нашего человека, чтобы впоследствии тщательно осмотреть весь сундук с вещами, оставшимися от покойной великой княгини — книг.

Очень жаль также, что Савве не удалось выяснить, что за тайные дела у княжна Софьи с Аристотелем. Меня насторожило упоминание о книгах.

Дело в том, что во время переезда принцессы Зои из Юрьева в Псков в октябре 1472 года (тогда она была еще невестой великого князя и направлялась в Москву к будущему супругу) я, оказавшись в тех местах по делам нашего братства, своими глазами видел это незабываемое шествие. Кроме папского легата и огромной свиты из греков, итальянцев и московитов, которые сопровождали греческую принцессу, позади основного обоза с личными вещами Зои двигалась под сильной охраной целая вереница телег с одинаковыми, тщательно упакованными сундуками. Телег было не менее семидесяти, на каждой по нескольку сундуков, и впоследствии я узнал, что там находились книги, которые достались Софье по наследству через отца из самого Константинополя. Нам непременно следует выяснить, где они хранятся сейчас. Многие из них могут представлять не только для нашего братства, но и для всей нашей веры неизмеримую ценность.

И в заключение о некоторых твоих сообщениях, относительно которых ты спрашиваешь моего совета:

1. Наш хваленый Степан Полуехтов-Ярый оказался на деле вовсе не таким уж ловкими как о нем твердили. Поэтому я буду против присвоения ему степени брата Первой заповеди, до тех пор пока он не проявит себя как надлежит. Первое задание он провалил — мальчишка Селивановых остался жив! Ему уже пятнадцать лет, и он наверняка знает слишком много о наших делах

2. Трофим с Черного озера, который приютил мальчишку, проявил недопустимую слабость, сохранив ему жизнь. Ты пишешь, будто он уверял, что сам Господь Единый и Вездесущий повелел ему это сделать. Он клянется, что воспитает приемыша в нашей вере и тот станет достойным членом братства. Но нельзя забывать о том, что парень наверняка знает, что именно искали по нашему поручению в непроходимых болотах Татьего леса его родители, когда были в лагере Антипа, делая вид, что ищут своих пропавших детей! Он не может этого не знать, поскольку него никогда не было младших братьев и сестер! Прошу тебя помнить, что это та тайна, которая известна только нам с тобой, и больше ни одна живая душа не должна узнать о ней! Ведь именно обладание этой тайной, как ты помнишь, и было главной причиной устранения Селивановых, а вовсе не официальная версия об их измене, секретах изготовления отравленных колец и всего прочего, что мы с тобой для оправдания этой жестокой необходимости придумали.

Трофим — уважаемый и заслуженный член нашего братства. Очень не хотелось бы, чтобы у него, и так одинокого человека, появилась горечь разочарования в нашей вере!

Трофим не должен ничего знать, но и мы не можем себе позволить, чтобы хоть один Селиванов остался в живых.

Надо хорошенько обдумать эту проблему и найти ее решение.

До скорой встречи! Надеюсь отправиться к тебе в теплый и уютный Рославль сразу по завершении инициации принцессы Елены.

Во славу Господа Единого и Вездесущего

Симон Черный

… — Его величество король Казимир весьма озабочен состоянием дел в Московском княжестве, — задумчиво сказал маршалок дворный Великого княжества Литовского Иван Ходкевич, расхаживая вдоль огромного голландского гобелена с охотничьими сценами, украшавшего стену зала для официальных приемов в его замке на Жверинасе в предместьях Вильно.

Князь Андрей Святополк-Мирский, стоя посреди залы со шляпой в согнутой правой руке и слегка опираясь на рукоять сабли левой, внимательно слушал.

— В окружении короля находится немало придворных, — продолжал маршалок, — постоянно твердящих о том, что необходимо, воспользовавшись временным ослаблением Москвы, поддержать хана Ахмата войсками, как только он выйдет к Оке или Угре, да и среди магнатов, входящих в Верховную Раду Великого княжества, также есть много сторонников этой идеи. Однако король смотрит на события шире, рассматривая их в долгосрочной перспективе. Его величество полагает, что сторонники войны с Москвой недооценивают могущество противника и исторические последствия подобного шага. Разве вторжение татарских войск в наши южные украинские земли не является достаточным предупреждением об опасности? А если татары верного московского друга крымского хана Менгли-Гирея дойдут до самого Киева и — хуже того — двинутся вглубь, прямо сюда, — как мы тогда будем вести войну на два фронта — там поддерживая одного хана, а на своей земле сражаясь с другим? И нужно ли нам сейчас это, когда мы едва успели справиться с нашим многовековым заклятым врагом — крестоносцами и нам необходима передышка! После твоего возвращения из Витебска, князь, я подробно доложил его величеству о настроениях и мыслях живущих там со своими детьми и придворными жен младших братьев великого московского князя Андрея Большого и Бориса Волоцкого, не преминув передать их глубокую признательность королю за приют и заботу.

— Благодарю, господин маршалок, — склонил голову Андрей, — княгини Углицкая и Волоцкая очень просили меня об этом. Выполняя ваше поручение, или, точнее, поручение его величества, я удостоверился, что витебская городская управа сделала все возможное, чтобы достойно принять высоких особ вместе с их детьми и придворными.

— Да-да, я доложил обо всем королю. Княгини всем довольны и уверены в успехе дела своих супругов. Но одно дело — мнение жен, и совсем другое — их мужей. Нам не ясны до конца истинные намерения Андрея и Бориса. Насколько они тверды в своем решении? Говорят ли правду, утверждая, что претендуют не на московский престол, а лишь на возвращение им своей доли завоеванного и наследственного имущества? Или все же лукавят и лишь ждут момента ослабления Ивана, чтобы сесть на его место? Как они поступят, когда через несколько месяцев хан Ахмат со своим войском выйдет к московским рубежам? Помирятся со старшим братом и бросят свои войска ему на помощь? Или, напротив, воспользовавшись трудным положением великого князя, приставят ему нож к горлу и даже, быть может, попытаются свергнуть? Его величество хочет как можно скорее получить точные и достоверные ответы на все эти вопросы. От этого будет зависеть формирование нашей восточной политики. И я уверен, что именно ты лучше всех справишься с этой задачей. Вот королевская грамота, по которой ты, как официальный гонец, уполномочен от имени его величества отправиться в Великие Луки и передать князьям Андрею и Борису, что их жены и дети находятся в полной безопасности, а король гарантирует им самим убежище и достойную жизнь в Литве, если они потерпят поражение и подвергнутся преследованиям со стороны старшего брата. О неофициальной цели посещения мятежных князей я уже говорил. Она тебе понятна?