Читаем без скачивания Фадрагос. Сердце времени. Тетралогия (СИ) - Савченя Ольга "Мечтательная Ксенольетта"

Спускались в полумраке, разгоняемом светом факела, долго. С каждым метром воздух становился более спертым, кислым, раздражающим носоглотку. На стенах изморозь истончалась, и все чаще блестели капельки воды. Рисунки углублялись, а духи, до этого времени крепко спящие во мне, пробудились, разволновались, заражая беспокойством и меня тоже.

Внизу нас встретила квадратная комната с двенадцатью колоннами и низкими постаментами между ними. На постаментах чаши блестели медными боками, а в них горел огонь, заставляя тени танцевать и освещая алтарь.

Надеюсь, не жертвенный.

Каменные стены украшал барельеф, и рисунки можно было бы разглядывать вечно, но меня привлекли отполированные полукруглые выступы, на которых стояли сундучки. К одному из них и направлялся наставник, громко приказывая:

– Снимай куртку, разувайся и ложись на алтарь.

– Уже? – невольно вырвался шепот.

– Что с ней будет? – Кейел прошел к алтарю вперед меня, осматривая его так, будто искал ловушку.

– С ней все будет хорошо, – открывая сундук, ответил соггор.

И даже если бы я видела не его спину, а глаза, все равно бы не поверила. А как можно верить черноте?

Фангр безмолвно забрал мою куртку и дождался, когда я разуюсь. На удивление, ступни коснулись теплого камня, но воздух из‑за сырости все равно казался холодным.

Алтарь. Если бы не спокойствие Кейела, стоящего рядом, я бы приближалась к этому жертвеннику менее смелее. Когда легла, долго мучилась с руками, упрямо не желая складывать их на груди, но именно это отчего‑то казалось удобнее всего. Вытянула руки по швам и стала разглядывать высокий, с влажными разводами потолок. Странно, что в его глубоких узорах не поселилась черная плесень.

Соггор подошел ко мне, удерживая в руках толстую ветку. Обычная ветка, очищенная от коры, и на конце похожа на куриную лапку.

– Будь бережна с ней, – мягко попросил наставник, но я прямо кожей ощутила угрозу.

Поняла: вредить этой палке смертельно опасно…

Наставник повернулся к Кейелу и оглушил тихим указанием:

– А ты сходи попей чаю. Аргонв приготовил изумительный пирог.

Вольный обомлел. Через секундное замешательство усмехнулся, опуская голову.

– Нет, – покачал ею, – я не оставлю Асфирель одну.

– Ей ничего не угрожает.

– Тогда почему меня прогоняете?

– Она не откроется при тебе.

– Что это значит? – Кейел вперился в наставника пытливым взглядом.

Я приподнялась на локтях и затаила дыхание. Соггор улыбнулся.

– Кейел, оставь нас. Не уйдешь ты, я заставлю уйти вас обоих.

– Я спасаю Фадрагос, – с угрозой в голосе напомнил Вольный.

Черные глаза теперь смотрели на меня, а голос наставника напитался ехидцей:

– Необычный метод. Я более чем уверен, что мир можно спасти разными способами, и для этого не обязательно спасать девушку, рождающую в тебе сомнения по отношению к миссии. Не так ли?

Кейел шумно дышал и молчал, а я ждала его решения. Когда он взбегал по лестнице, меня разрывали противоречия. Это правильно, что Вольный прежде всего оберегает свой мир. Зато после его выбора затылок с легкостью коснулся твердой поверхности, а с души словно камень упал.

Все это правильно.

– Прижми ветку к груди, – со спокойствием произнес наставник. – Она несет в себе воспоминания древних. Закрой глаза.

Ладони сжали гладкую поверхность, веки опустились.

– Асфирель, ты можешь доверять мне.

Невольно фыркнула – надеюсь, соггор не услышал.

Он, встав у меня в изголовье, продолжил:

– Сердце времени – непростой артефакт. – Мое сердце ухнуло, мерзкая дрожь прокатилась от кончиков пальцев на ногах до затылка, липкий озноб охватил его, чуть потянул за волосы. Наставник коснулся холодными пальцами висков. – Тише, дитя, расслабься. Я стар, многое знаю и у меня огромная библиотека. Я догадался, но это твое дело. Ты утаиваешь о нем, значит, и я никому не расскажу. У нас с тобой много работы, и она сложная. Если нет доверия, любой труд растягивается.

– Вы ошибаетесь, я не… Как? – голос дрогнул. – Вчера на допросе?

– Допрос? Звучит неуместно. Тебе нравится говорить о доме, вспоминать о семье. Ты сильно привязана к ним, с твоим воспитанием это не удивительно. Ты любишь Кейела. Поэтому намеренно отдаляешь его? Или есть другие причины?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– А может, о вас? Не у всех соггоров отбирают имена. Оно у вас есть, наставник?

Круговые движения пальцев на висках начали приносить удовольствие.

– Я бывший правитель. В какой‑то момент у меня иссякли идеи, а рвение ослабло. С возрастом появились желания остановить время, сохранить молодость, родных, друзей. Мое «я» возродилось, и я уступил место другому. Такое случается нередко, но в любом случае имена не возвращают. Еще поговорим обо мне, или лучше вернемся к беседе о тебе и Кейеле? – Его пальцы переместились к затылку и шее. – Если нужно пролить слезы, я готов утешить. Но только сегодня. Завтра мы приступим к обучению, и никакое стеснение и недомолвки не должны мешать.

Похоже на сеанс психотерапевта… Однако с таким массажем я согласна была говорить по душам вечно.

– Я ищу Сердце времени, и несмотря на это, вы готовы обучать меня?

– Что тебя удивляет? Изменится твоя судьба, а судьба остальных сложится так, как если бы тебя в их жизни никогда не было. – И с усмешкой спросил: – Извини за грубость, но что я потеряю?

Я тоже усмехнулась, а он продолжил:

– Я слишком стар, чтобы беспокоиться о последних годах своей жизни, но другим и вправду лучше не знать о твоих намерениях. Они могут отказаться рисковать. Как знать, насколько твое появление в Фадрагосе отразилось на их судьбах. Например, Вольному. Или его покровителю.

– Духу?

– Разве от духов можно что‑то скрыть?

– Не знаю.

– И я не слышал, – хмыкнул наставник. Его голос и мягкая интонация постепенно обволакивали слух, рассеивали напряжение. – Я говорил про городского защитника.

– Десиена? Он опасен?

Можно было бы поделиться своими наблюдениями, рассказать о мнении Вольного, но такое доверие слишком поспешное. И стоит ли делиться тайнами Вольного с другими, если они никак не связаны со мной? Наверное, о них лучше никому не говорить.

– Как и многие другие, – ответил соггор. – У него много секретов.

– И вы о них знаете.

– Как и о твоих. И как и о твоих секретах, я не расскажу никому о его. Ты заблудилась в поисках дома, а он давно блуждает во власти, путая вседозволенность со свободой.

– Он жестокий? – Кейел дружит с маньяком?

«– У тебя нет друзей.

– И никогда не будет.»

– Как и многие другие, – произнес наставник, не позволяя мысли сформироваться из кусочка воспоминания. У Кейела нет друзей… – Но у него своя правда, и ты ее не поймешь. Он хочет только лучшего для своего народа, и ему не стоит знать, что ты ищешь. Держись от него подальше. К тому же ты можешь изменить свое решение, и тогда будет лучше для всех, если Единство будет жить, а не работать по твоему требованию. Могущество – это ответственность…

Довериться изначально было трудно: на первые вопросы я отвечала вопросами и осторожничала, но с каждым словом становилось проще. Кончики пальцев онемели от холода, а я стала шмыгать носом, но все еще лежала неподвижно на алтаре. Духи во мне быстро успокоились и будто бы собрались в груди, поближе к ветке, которую я прижимала к себе. Но к концу встречи, когда соггор массировал запястье, они наслаждались прикосновениями вместе со мной. Откуда‑то я это знала. Ощущала их как‑то иначе, словно изнутри.

Фангр принес куртку и сапоги сразу же, как только наставник позвал его. По лестнице я взбегала не уставшей, а бодрой. Может, обед у Десиена тоже приятно удивит? Но лучше бы, как посоветовал наставник, держаться от городского защитника подальше.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Десиен жил напротив штаба городской защиты. С виду дом был скромным и вписывался в ряд других домов, близко прилегающих друг к другу: двухэтажный, с аккуратной каменной кладкой, покатой крышей, маленьким балкончиком на втором этаже и узким крыльцом, выходящим прямо на шумную улицу. Кейел взбежал по лестнице первым, подергал за веревочку с синей метелкой на конце – за белой дверью раздался мелодичный перезвон. Мы с Елрех остановились на ступенях, оглядываясь на многочисленных прохожих. Она переминалась с ноги на ногу, постукивая низкими каблуками по шлифованному камню, – опять неудобно чувствует себя в теплом платье, – а я злилась, что ради какого‑то обеда, на который никто из нас не горел желанием идти, пришлось потратить приличную сумму. Скорее всего, эти нарядные платья, теплые сапожки и меховые плащи мы наденем лишь один раз, именно в этот визит.