Читаем без скачивания Весь Роберт Хайнлайн в одном томе - Роберт Хайнлайн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Е-есть! Старая рубашка, которую я реквизировала для применения в качестве домашнего халата, шорты цвета хаки — я отстирывала их, когда мы были тут в прошлый раз, — и все это в моем шкафу в моей (нашей!) ванной комнате. Я прокралась обратно в ванную, достала их и положила поверх вечернего костюма моего возлюбленного, чтобы они непременно попались ему на глаза.
Потом я вышла, закрыв за собой две звуконепроницаемые двери. Теперь можно было не бояться наделать шуму. Кстати, в этом доме ничто не болтается, не хлопает и не скрипит: чуть что не так, папа тут же своими руками приводит все в порядок. Степень бакалавра у него по техническим наукам, степень магистра — по физике, докторская — по математике. Не существует ничего, что он не сумел бы спроектировать и построить. Второй Леонардо да Винчи — или Поль Дирак.
В общей комнате никого не было. В кухонный отсек я решила пока не ходить — лучше займусь зарядкой, покуда все спят. Сегодня я, пожалуй, обойдусь без особых нагрузок, потеть мне ни к чему — так, несколько дозированных упражнений. Вытянуться как можно выше, руки вверх, ноги на цыпочках; теперь достать ладонями до пола, не сгибая колен, десяти раз достаточно.
Я отгибалась назад, когда услышала голос:
— Какой ужас. Юная новобрачная зверски замучена. Дити, прекрати немедленно.
Я сделала кувырок назад, встала на ноги: передо мной стояла папина невеста.
— Доброе утро, тетя Хильдочка. — Я поцеловала и обняла ее. — Почему это зверски замучена? Злодейски захвачена — это еще куда ни шло. Но ведь в обмен на равноценный товар.
— Замучена, замучена, — повторила она, зевнув. — Откуда у тебя такие синяки? Кто тебя так, наверняка муженек твой, как там его зовут?
— Нет у меня никаких синяков, и ты прекрасно знаешь, как его зовут, ты с ним раньше меня познакомилась. А вот отчего у тебя такие мешки под глазами?
— От беспокойства, Дити. Твой отец серьезно болен.
— Что?! Чем?
— Сатириазом. Необузданной похотью. Неизлечимо, надеюсь.
Я облегченно вздохнула.
— Ну и змея же ты, тетя Хильда.
— Не змея, моя милая, а коза. Которую всю ночь разделывал козел, и не какой-нибудь, а самый отменный на ранчо. При том, что ему за пятьдесят, а мне всего двадцать девять. Просто диву даешься.
— Папе сорок девять, тебе сорок два. И ты еще жалуешься?
— Что ты! Знай я двадцать четыре года назад то, что знаю теперь, я бы ни за что на свете не дала Джейн положить на него глаз.
— То, что ты знаешь теперь? Смотри-ка: а вчера ты заявляла, что забиралась к нему в постель, причем неоднократно. Одно с другим не вяжется, тетя Козочка.
— В те разы все было наскоро, — снова зевнула она. — По-настоящему я его не испытала.
— Тетя, ты врешь и не краснеешь. Ты вообще ни разу не была у него в постели до вчерашней ночи.
— Откуда тебе это знать, милочка? Разве что ты сама там была все время? Кровосмесительство, да?
— Чем, скажи пожалуйста, тебе не нравится кровосмесительство, козища ты похабная? Сама не пробовала, так хоть другим не запрещай.
— А ты, значит, пробовала-таки? Ну-ка, ну-ка, детка, расскажи тете!
— Говорю честно все как есть: папа ни разу в жизни меня не тронул. Но если бы тронул… Я бы не устояла. Я без ума от него.
Хильда подошла и поцеловала меня, гораздо нежнее, чем прежде.
— Я тоже, девочка моя. Молодец, что ты так говоришь. Я бы тоже ему не отказала. Но у нас ничего с ним не было. До вчерашней ночи. А теперь я самая счастливая женщина в Америке.
— Не-а. Не самая. Самая счастливая — вот она, перед тобой.
— Ну-ну, это как сказать. Значит, мой шалопай оказался на высоте?
— Видишь ли, он хотя и куклуксклановец…
— Да ты что, милая! Зебби не из таких!
— …но он великий маг под простыней.
Тетя Хильда недоуменно взглянула на меня, потом расхохоталась:
— Сдаюсь. Мы обе самые счастливые женщины во всем мире.
— И самые везучие. Тетя Козочка, тебе будет жарко в этом папином халате. Давай я тебе подыщу что-нибудь из своего. Хочешь безразмерное бикини?
— Спасибо, лапочка, но ты разбудишь Зебби.
Тетя Хильда распахнула папин халат и принялась обмахиваться его краями, как веером. Я поглядела на нее: вот это да! Три, не то четыре раза замужем — на срок по контракту. Не рожала. В ее сорок два мордашка у нее как у тридцатипятилетней, а от ключиц и ниже ей можно дать и восемнадцать. Сиси маленькие, крепенькие — у меня были крупнее в двенадцать лет. Плоский живот, прелестные ножки. Просто фарфоровая статуэтка — я себя рядом с ней чувствовала просто великаншей.
— Если бы не твой муж, — добавила она, — я бы так и ходила в этой старой натуральной шкуре. Действительно жарко.
— Я бы тоже, если бы не твой муж.
— Джейкоб? Дити, он же тебе пеленки менял. Джейн тебя как учила? Соблюдать истинное приличие — значит не соблюдать ложных приличий.
— Конечно, тетя Хильда. Но не сегодня. Сегодня все по-другому.
— Да, конечно. Ты всегда была умницей, Дити. Женщины знают, как надо поступать, а мужчины нет: мы должны их наставлять и уберегать… притворяясь, будто мы беззащитные, чтобы не ранить их беззащитное самолюбие. Впрочем, мне это никогда не удавалось. Я люблю играть со спичками.
— Тетя Хильда, тебе это удается, еще как удается — по-своему. Я уверена, мама знает, что ты сделала для папы, она дала на это благословение и рада за папу. За всех нас — за всех пятерых.
— Да ну тебя, Дити, я сейчас заплачу. Давай-ка выжмем апельсиновый сок, а то наши мужчины того и гляди продерут глаза. Первейшее правило жизни с мужчиной: накорми его сразу же, как проснется.
— Я знаю.
— Да, действительно. Еще бы, конечно, знаешь. С того дня, как не стало Джейн. Зебби-то хоть понимает, как ему повезло?
— Говорит, что понимает. Я уж постараюсь его не разочаровывать.
Глава 5
«…обручальное кольцо — это не кольцо в носу…»
Джейк:
Я проснулся с чувством беспричинного блаженства, потом осознал, что лежу в постели в нашем загородном доме, который моя дочь называет Гнездышком… потом проснулся окончательно и уставился на соседнюю подушку — точнее, на вмятину в подушке. Значит, это был
