Читаем без скачивания Темное наследие. Беззвездная ночь. Нашествие тьмы. Путь к рассвету - Сальваторе Роберт Энтони

С разделкой покончили, все было сделано искусно и правильно. Ничего не пропало зря, ни малейшего неуважения к гордому животному. Юноша взглянул на свои окровавленные руки, ощутил, как струйка крови стекает по подбородку и капает на рыхлую почву. Это была его жизнь, его судьба. И все-таки означает ли новая жизнь войну с Десятью Городами, как это случалось уже много раз в прошлом? А как же их связи с дворфами, которые вернулись в свои шахты к югу от Пирамиды Кельвина?

Киерстаад слушал Берктгара в течение нескольких последних недель. Он слышал, как Берктгар спорил с Рэвйяком, отцом Киерстаада и признанным вождем Племени Лося, единственным племенем, оставшимся в тундре Долины Ледяного Ветра. Берктгар отделится, подумал Киерстаад, глядя на этого гиганта. Берктгар возьмет с собой молодых воинов и заново создаст Племя Медведя или какое-нибудь другое из родовых племен. И тогда соперничество, которое столь долго было образом жизни варваров Долины Ледяного Ветра, возродится вновь. Кочуя по тундре, они будут сражаться за пищу или за лучшую землю.

Пока что это всего лишь одна из возможностей, подумал Киерстаад, пытаясь отогнать от себя беспокойные мысли. Берктгар желал быть абсолютным лидером, хотел подражать Вульфгару, а затем — превзойти его славу. Но он не смог бы сделать этого, если бы добился раскола среди оставшихся варваров, которые были слишком малочисленны, чтобы какие-то отдельные племена могли добиться реального превосходства.

Вульфгар объединил эти племена.

Были и другие варианты развития событий, но, по мере того как юноша обдумывал их, ни один из них не пришелся ему по душе.

Берктгар, склонившийся над добычей, взглянул на Киерстаада, его широкая улыбка говорила о том, что он принимает юношу полностью и без всяких скрытых мотивов. И все же Киерстаад был сыном Рэвйяка, и теперь ему казалось, что Берктгара и его отца могут ждать впереди конфликты. Вождю племени варваров могли бросить вызов.

Он только укрепился в этой мысли, когда удачливая группа охотников, приблизившись к лагерю племени, состоявшему из палаток из оленьей кожи, столкнулась с двумя дворфами: Бренором Боевым Топором и жрицей Стампет Скребущий Коготь.

— Вам здесь не место! — тотчас же рявкнул Берктгар на вождя дворфов.

— И тебя чтоб так же хорошо встречали, — огрызнулась Стампет, никогда никому не позволявшая говорить за нее. — Быстро ты позабыл Долину Хранителя, а мы слыхали, что ты там был.

— Я не обсуждаю с женщинами важные темы, — невозмутимо сказал Берктгар.

Бренор быстрым движением руки остановил разъяренную Стампет.

— Да и я не собираюсь разговаривать с тобой. Я и моя жрица пришли, чтобы повидаться с Рэвйяком, вождем Племени Лося.

Ноздри Берктгара раздулись. Киерстаад и другие охотники ожидали, что он бросится на Бренора, и напрягшийся дворф, похлопывая по открытой ладони рукояткой топора, на которой виднелось множество зарубок, также, очевидно, ожидал этого.

Но Берктгар, не будучи глупцом, успокоился.

— Я тоже возглавляю охотников Долины Ледяного Ветра, — сказал он. — Говори, зачем пришел, и убирайся!

Бренор усмехнулся и прошел мимо гордого варвара, направившись в поселение. Берктгар взревел и прыгнул, приземлившись прямо на пути Бренора.

— Ты командовал в Сэттлстоуне, — твердо сказал рыжебородый дворф. — И может быть, командуешь здесь. А может, и нет. Когда мы покидали Долину, Рэвйяк был вождем, и Рэвйяк все еще вождь, судя по всему, что я слышал.

Бренор не спускал с Берктгара осуждающего взгляда серых глаз, вновь обходя разъяренного гиганта.

Стампет задрала нос и более не удостоила варвара даже взглядом.

Для Киерстаада, который любил Бренора и его буйное племя, это было тягостной встречей.

Дул легкий ветер, тишину нарушал только скрип шпангоутов «Морской феи», которая плавно скользила на восток по спокойным морским водам. Полная бледная луна висела над ними в безоблачном небе.

Кэтти-бри сидела возле баллисты, съежившись возле свечи, время от времени что-то записывая на пергаменте. Дзирт оперся на поручни, его пергамент был свернут и покоился в кармане плаща. По указанию Дюдермонта, все шестеро, побывавшие в пещере слепой ведьмы, должны были записать услышанное так, как они запомнили его. Пятеро из них — необычайно высокое соотношение — могли писать. Вэйлану, который не очень-то дружил с буквами, следовало продиктовать то, что он помнил, Гарклу и Робийярду, которые должны были по отдельности записать его слова, не интерпретируя их.

Запись заняла у Дзирта немного времени, по крайней мере запись тех частей, которые он помнил наиболее ясно и считал жизненно важными. Он понимал, что каждое слово могло дать необходимый ключ к разгадке, но тогда он был слишком взволнован, слишком ошеломлен, чтобы уделять внимание мелким деталям. В самом начале ведьма упомянула отца Дзирта и затем несколько раз намекнула на то, что Закнафейн выжил. Только об этом Дзирт и мог думать, это, как он надеялся, он запомнил правильно.

Кэтти-бри была более внимательной, ее запись оказалась гораздо точнее. Но и она также была потрясена и удивлена случившимся и не могла быть уверена в том, что память не подвела ее.

— Я был бы рад разделить такую ночь с ним, — сказал Дзирт, и его голос прозвучал в тишине столь неожиданно, что девушка чуть не проткнула пером ломкий пергамент. Она подняла глаза на Дзирта, взгляд которого был устремлен на луну.

— Хотя бы одну, — продолжал дроу. — Закнафейну понравилась бы здешняя ночь.

Кэтти-бри улыбнулась, не сомневаясь в том, что это именно так. Дзирт много раз говорил с ней об отце. От него, а не от своей злой матери унаследовал он черты своего характера. Они с отцом были похожи во многом: и душой, и поведением в бою. Но Дзирт нашел в себе мужество покинуть Мензоберранзан, а Закнафейн нет. Он остался со злобными темными эльфами и в конце концов был принесен в жертву Паучьей Королеве.

«Он был дарован Ллос, но ею тому уступлен…».

Верная строка неожиданно всплыла в памяти Кэтти-бри. Она произнесла ее вслух громким шепотом и, почувствовав, что это точный вариант, вернулась к своему пергаменту и нашла ранее записанную версию строки. Оказалось, что она написала: «Он был предложен Ллос» вместо «Он был дарован Ллос».

Кэтти-бри аккуратно внесла исправление.

Каждое слово могло быть жизненно важным.

— Полагаю, что опасность, с которой я столкнулся сейчас, превосходит все, что мы когда-либо видели, — продолжал Дзирт, говоря с самим собой в той же степени, что и с Кэтти-бри.

Девушка не упустила того, что в первой половине этой фразы прозвучало «я» вместо «мы». Все происходящее касалось и ее, и она собиралась было прояснить это, но заявление Дзирта вызвало в ее памяти еще несколько слов: «И потаенным следом кого отныне ты пойдешь». Кэтти-бри поняла, что это следующая строка, и ее перо вновь принялось за работу. Дзирт продолжал говорить, но она едва слышала его. Однако несколько слов она все же ухватила и прекратила писать, оторвала взгляд от пергамента и посмотрела на дроу. Он вновь говорил о том, чтобы отправиться в путь одному!

— Стихи предназначены для нас двоих, — напомнила ему Кэтти-бри.

— Этот след ведет к моему отцу, — возразил Дзирт, — к дроу, которого ты никогда не встречала.

— И что же? — спросила Кэтти-бри.

— По этому следу я должен отправиться…

— Со мной, — решительно сказала Кэтти-бри. — И не вздумай снова уйти без меня! — проворчала она. — Ты однажды уже ушел один и чуть было не навлек гибель на себя и на всех нас своей глупостью!

Дзирт обернулся и взглянул ей прямо в глаза. Как он любил эту женщину! Он знал, что ее не переспоришь, ибо любые представленные им аргументы она опровергла бы либо просто проигнорировала.

— Я с тобой, на всем пути, — сказала Кэтти-бри, и ее твердый тон начисто исключал возможность любого компромисса. — И я думаю, что Дюдермонт, Гаркл и, может быть, еще несколько человек также пойдут с тобой. И попробуй только остановить нас, Дзирт До'Урден!