Читаем без скачивания Роза на алтаре - Лора Бекитт

– Сегодня вечером приедут со списками тех, кого казнят завтра на рассвете, – добавила старуха.

Нежные губы Элианы побелели, а в глазах заплясало пламя.

– Чем же все это закончится? – прошептала она, и Бернар с холодной уверенностью ответил:

– Они захлебнутся в собственной крови, попадут под зубья изобретенной ими дьявольской машины, потому что жестокость слепа и она не знает пределов.

Сама не ведая почему, Элиана закрыла лицо руками и точно так же, непонятно отчего вспомнила вдруг лик Пресвятой Девы, виденный ею в церкви Сен-Сюльпис, лик, в котором нельзя было найти и следа мечтательности, какой в ту давнюю пору был полон взгляд и весь облик самой Элианы; его освещала только задумчивость и печаль, даже скорбь. Дева Мария многое знала и со многим смирилась, и тем не менее в ней жила неугасающая святая вера в грядущую справедливость и добро. В глазах же большинства тех, кого видела сейчас Элиана, не было не только веры, но даже и боли. Тайные слезы души и сердца выжгли ее, осталась одна пустота.

«Мы теряем тот лик, какой даровал нам Господь, создавший нас по образу и подобию своему, – подумала молодая женщина, – это ли не предел!».

– Вы напуганы, – мягко промолвил Бернар, вглядываясь в ее лицо, в котором не было ни кровинки. – Не бойтесь. Хотя многое потеряно, поверьте, это еще не конец! – Потом шепнул: – Мне нужно с вами поговорить. Но не здесь.

– А где?

Он встал, слегка коснувшись ее плеча.

– Подождите, я пойду поищу укромное место.

Когда он ушел, Элиана сразу почувствовала, насколько ей стало необходимо его присутствие: оно внушало уверенность и вселяло надежду.

Едва молодая женщина успела об этом подумать, как кто-то бесцеремонно тронул ее ногой.

– Пошли!

Элиана подняла глаза и увидела незнакомого мужчину, смотревшего на нее жадно и злобно.

– Что вам нужно? – резко спросила она. – Куда вы хотите меня вести?

Он цинично усмехнулся.

– Там узнаешь! Давай, пошевеливайся, вставай!

Элиана беспомощно оглянулась. Сидевшие рядом женщины отворачивали лица; какой-то мужчина поднялся с места и, не желая вмешиваться, удалился прочь. Между тем незнакомец схватил Элиану за руку и потянул к себе. Она вскрикнула, Принялась вырываться, но тут хватка мужчины ослабла: кто-то взял его за плечи и отшвырнул прочь.

Элиана увидела Бернара: он стоял рядом, обуянный яростью, похожий на туго сжатую стальную пружину. Его черные глаза сузились и сверкали, все тело напряглось, и молодая женщина поняла: этот человек от своего не отступит и своего не отдаст.

Она невольно сравнила его с Максимилианом: тот казался более выдержанным и разумным. Но Максимилиан не сумел защитить ее от жизненных бед, бросил на произвол судьбы… И потом, неизвестно, как бы он повел себя в подобной ситуации, более того – она вообще не знала, каким он стал теперь, спустя четыре года после их разлуки. И все же она по-прежнему не могла окончательно его забыть.

– Убирайся! – сказал Бернар.

– Но я за нее заплатил! – проворчал незнакомец, не смея, однако, ввязаться в драку.

– Если не уйдешь, то заплатишь еще раз – мне.

Он занес руку, и это подействовало – мужчина растворился в толпе.

– Браво! – сказала старуха. – Теперь ты тем более обязана пойти с ним в комнату свиданий.

– Что ж, это мысль, – промолвил Бернар и негромко прибавил, обращаясь к Элиане: – Там мы могли бы поговорить.

Она безропотно пошла за ним – не потому, что всецело доверяла, а в бессознательном стремлении переложить хотя бы малую часть забот о будущем на чьи-то плечи. Ею владело граничившее с безразличием отчаяние, и сейчас она меньше чем когда-либо хотела сама распоряжаться своей жизнью.

Они вошли внутрь тесной комнатки с дощатыми стенами и решетчатой дверью и остановились. На полу валялась солома и грязные тряпки. Элиана горько усмехнулась в душе. Здесь, на одном и том же месте, служившем отвратительным подобием ложа, соединялись влюбленные, решившие познать друг друга перед смертью первый и последний раз, торговали собой проститутки, утоляли телесный голод супруги, а жестокие, развратные негодяи насиловали своих пленниц.

Но сама она не согласилась бы остаться здесь даже с Максимилианом, даже в последний час своей жизни – это было ниже ее достоинства и выше ее сил. Ей претило общее ложе, любовь для нее была связана с неповторимостью, уединением, романтикой и чистотой.

Между тем Бернар повернулся к молодой женщине и, взяв ее руками за плечи, заглянул в глубину ее чудесных карих, с золотыми прожилками глаз.

– Элиана, мы должны бежать!

Она молчала. Она не разделяла его порыва, его безрассудства, его веры в эту безумную затею.

– Вы меня слышите, Элиана? – Он слегка встряхнул ее, и она промолвила:

– Бежать? Отсюда? Но как?

– Нет, не отсюда, не из тюрьмы, а по дороге к месту казни. Я все продумал. Единственное, что мне нужно, – это что-то острое. Меня обыскали – здесь же всех обыскивают! – и все отняли! О, чего бы я не отдал хотя бы за кусочек заостренного железа!

– А за это? – вдруг произнесла Элиана и, отвернувшись, извлекла на свет захваченный из дома ножик. – Конечно, он не слишком похож на оружие…

Увидев ножичек, Бернар обрадовался, словно ребенок, и молодая женщина невольно удивилась тому, как причудливо сочетаются в нем черты взрослого, знающего жизнь мужчины и мальчишки, свято верящего в свою путеводную звезду.

– Как вам удалось пронести это сюда?

– Я его надежно спрятала.

– Ну, теперь главное, чтобы рука Провидения внесла нас с вами в один список.

Элиана покачала головой.

– Еще никому не удавалось избежать казни.

– Откуда вы знаете? – усмехнулся Бернар. – Об этом не сообщают. А нет, так будем первыми. Лично у меня на этом свете еще много дел.

– Но это опасно!

– Что ж, – он пожал плечами, – как говорил старик Вольтер: «Все на свете опасно – и все необходимо».

Элиана помолчала несколько мгновений, а потом обронила задумчиво, словно заглядывая в свою душу и спрашивая себя о чем-то:

– Почему бы вам не бежать одному? Вы такой смелый и сильный! Я же повисну камнем на вашей шее!

Бернар продолжал смотреть на ее лицо, на котором лежали неподвижные тени, на ее руки, бессознательно сложенные в прекрасном молитвенном жесте, на ее тонкую и гибкую фигуру, и в его душе незаметно поднялась волна нежности.

Он протянул руку и коснулся пальцами ее волос.

– Я не хочу, чтобы на алтарь проклятой Революции была возложена еще одна юная нежная роза. Я желаю спасти хотя бы вас.

Последняя фраза навела Элиану на мысль о его родных.

– Простите, у вас есть семья?

Наверное, ей не следовало задавать этот вопрос, потому что в глубине глаз молодого человека вспыхнуло догорающее пламя, вспыхнуло – и погасло, и Элиане на миг почудилось, что в них исчез этот отличающий его от других людей удивительный внутренний свет.