Читаем без скачивания Зодиак - Нил Стивенсон

13

Вернувшись домой, я снова промыл ногу, протер водкой (определенной марки, которую держу исключительно как органический растворитель) и снова забинтовал. Той ночью меня мучили то ли кошмары, то ли галлюцинации, в которых я улепетывал от огроменных, крепко надушенных корпорационных бюрократов с хромированными пистолетами. Среди ночи я трижды вставал сблевать и, когда зазвенел будильник, не мог даже шевельнуть рукой, чтобы его отключить, потому что суставы у меня болели. Перед глазами плыло, и когда я померил температуру, на градуснике оказалось под 40°. Все мышцы сплавились в единую тлеющую массу. Я лежал и стонал что-то про «двести фунтов гнилого мяса», пока не пришел Барт и не принес мне мешок с «веселящим». Когда я глотнул достаточно закиси азота, чтобы добраться до туалета и покончить с рвотой и диареей, то посмотрел в зеркало и увидел, что язык у меня обложен, покрыт беловато-коричневым налетом.

Барт повез меня в большую больницу в центре к доктору Джи, моему бывшему соседу по общежитию в университете. Степень он получил по ускоренной шестигодичной программе, потом отбыл свой срок ординатором в клинике при одном из университетов «Лиги плюща» и теперь работал в приемном покое. Не слишком престижно, зато заработок постоянный. Превосходный способ финансировать другие интересные и важные проекты.

Когда я объяснил, как порезал ногу, он поглядел на меня так, словно я выстрелил в себя из обоих стволов двенадцатидюймового обреза.

— Там, в гавани, полно скверной дряни, приятель. Я не шучу. Прорва всяких бактерий. Они и в твоем теле могут размножаться, С.Т., — говорил он, вкатывая мне какой-то колоссальный коктейль из антибиотиков.

Их же он мне дал с собой в таблетках, но в конечном итоге выпить мне довелось лишь полпузырька. Что бы там ни намешал доктор Джи, мой организм антибиотики вычистили основательно. Включая и Е. coli, естественные бактерии у меня в прямой кишке, и потому диарея никак не унималась. Жизнь слишком коротка, чтобы провести ее на унитазе в ожидании очередного спазма, поэтому я перестал глотать пилюли и предоставил заканчивать «уборку» собственным защитным системам. Противостолбнячную прививку я тоже сделал, если вам уж так надо это знать.

— Я тут с кое-какими ребятами столкнулся, они бы тебе понравились, — сказал я Барту по пути домой. — Фэны «Пойзен Бойзен».

С шумом втянув носом воздух, он чуть нахмурился. Бартоломью у нас — сомелье тяжелого рока.

— Ага, для двухойевой группы. Первый альбом был куда ни шло. Потом у них кончились идеи, теперь они пишут от силы две песни в год. Ради клипов ударились в черную магию. Старо.

— А разве не в этом весь смысл тяжелого металла?

— Ну да, это же я тебе так сказал, — напомнил он мне. — Тяжелый рок никогда тебя не обгонит.

— Откуда они взялись?

— Откуда-то с Лонг-Айленда. Но не со стороны Бруклина. — Он оторвался от дороги, чтобы посмотреть на меня. — Что это были за типы? С чего ты решил, что они фэны?

— Интуиция.

Я рассказал ему про баржу.

— Даже торговаться толком не умеют! — фыркнул он.

— О чем это ты?

— Продали душу дьяволу, а взамен получили старую ржавую баржу. Я попросил бы что-нибудь с приличным баром. И поближе к трамвайной линии.

Кода мы добрались домой, он направился к стойке с дисками, пытаясь вспомнить, поставлены «Пойзен Бойзен» на «П» или на «Б». Автоответчик мигал, поэтому я перемотал пленку и на большой скорости прослушал сообщение задом наперед. Так вот, когда так делаешь, обычно получается жуткая тарабарщина. Но не на сей раз. Это была песня с сильной партией бас-гитары, которую автоответчик ужал до слабенького «трынь-трынь-трынь». А поверх ритм-гитары высокий и пронзительный голос бормотал: «Сатана идет. Сатана идет».

Когда пленка перемоталась до конца, я проиграл ее обычным порядком: тяжелый трэш. Тут прибежал изумленный Барт.

— Какого черта? — выдохнул он. — Это что, у нас на автоответчике?

— Ага.

— Это же «Пойзен Бойзен»! Вещь со второго альбома. «Гимн» называется.

— Симпатичная вещица.

Нам записали ее целиком. Под конец последовало секунд на десять женских криков. Потом тишина.

На голос Дебби не похоже, но ведь я никогда не слышал, как Дебби кричит. Она не из оручих. Поэтому я набрал ее номер, и, когда она взяла трубку, раздалось самое обычное «привет».

— Мне нужно с тобой поговорить, — сказала она, и я понял, быть беде.

— Хочешь встретиться?

— Если ты не против. Ладно, я в большой беде.

Мы пообедали в «Жемчужине». Она дала мне основательно попотеть, прежде чем перешла к делу.

— Ты еще хочешь со мной встречаться? — спросила она.

— Черт, конечно. Господи!

Она же только пригвоздила меня взглядом огромных глаз, глаза-то красивые, а вот ум за ними острый и проницательный.

— Извини, что редко тебе звонил, — сказал я. — Я понимаю, что звонил слишком мало.

— А что было бы, если бы я перестала тебе звонить? Это послужило бы достаточным стимулом?

— А разве ты не так поступила?

— Не в этом смысле.

— Не понял. Объясни, пожалуйста.

— Ты мне нравишься, С.Т., и я пыталась, несколько раз пыталась до тебя достучаться. А теперь ты на это подсел.

— То есть?

Что тут вообще творится?

— Мы как раз дошли до той поганой стадии, когда ты ждешь, что я буду повсюду за тобой хвостом ходить. Выяснять и помнить, где ты, звонить тебе, решать, куда пойдем, договариваться, когда увидимся. А потом, когда мы вместе, ты замыкаешься.

— Правда?

— Ага. Заставляешь меня пойти тебе навстречу, а потом делаешь вид, будто ничего такого тебе не надо. Один или два раза, когда мы ездили в Канаду, я с этим мирилась, но с меня хватит. Уволь. Хочешь от меня чего-нибудь, позвони — у тебя же, черт побери, есть мой номер телефона!

После такого я с полчаса вообще ни разу не моргнул. Произошедшее очень и очень напомнило мне то, как нас с Бартом сцапал тот умный коп, когда мы устроили мальчишник в парке. Ты считаешь себя крутым, истинной тенью в ночи, и вдруг обнаруживаешь, что тебя раскусили.

Как, например, фэны «Пойзен Бойзен» с номером моего телефона. Свора подонков, которых я, наверное, даже не узнаю в человечьей одежде.

— Да, кстати, — сказал я, — вроде у меня на хвосте банда каких-то сатанистов. Хорошо бы и тебе держать ухо востро.

— Да какого черта… — начала она, потом вдруг вскочила и пулей вылетела из ресторана.

Я доел ее курятину в пяти пряностях и занялся электронными часами. После катастрофы по части человеческих отношений хорошо повозиться с техникой. Я поставил будильник так, чтобы он затренькал через десять дней. После его сигнала и позвоню.

А пока можно напиться, медитировать над собственной никчемностью и мариноваться в сладком наплевательском одиночестве. И дергаться из-за истории с «Пойзен Бойзен». Когда я медленно прибрел домой, то снова проиграл задом наперед пленку в автоответчике, слушая перевернутое послание, а после его стер.

Для пещерных людей они — слишком уж скоры на руку. Неужели меня так легко вычислить?

Проблема заключалась в том, что ни у кого не было моего домашнего номера. Полгода назад мне позвонил в три утра один поклонник «ЭООС», который только что приземлился в аэропорту Логана и хотел, чтобы его забрали, да еще вписали на ночь. Он даже работодателем моим не был. Теперь, если люди из «ЭООС» хотели со мной связаться, им приходилось шевелить мозгами.

Да, кстати… Обычно они звонили Дебби и уговаривали ее разыскать меня, а она ворчала, дескать, она мне не секретарь. Еще одно мое тяжкое преступление. Еще одна причина напиться.

И все-таки, как та банда с острова меня выследила? Может, кто-то из них работает в телефонной компании? Может, кто-то из них знает кого-то, кто знает еще кого-то, кто знает Барта?

Когда затренькал будильник у меня в часах, я позвонил Дебби и узнал, что она уехала на три недели в Аризону. Поэтому я переставил его еще на три недели вперед.

Он зазвенел в День труда посреди ночи. Я в тот момент был глубоко на территории химзавода в соседнем штате, сидел, привалившись к пятидесятипятигаллоновой цистерне на причале — выполнял работенку для Коэна. Пришлось прижать чертовы часы к бедру, чтобы заглушить звук, расстегнуть ремешок, сорвать заднюю крышку и поковырять отверткой во внутренностях. Больше я себе электронных часов заводить не стану.

Невзирая на инцидент с будильником, работа оказалась пустяковой. Точь-в-точь преступление, только исключительно для виду. Если поймают, просто покажешь ордер на обыск. Не поймали.

14

Я послал Эсмеральде коробку шоколадных конфет, и она просмотрела для меня индекс заметок «Бостон глоуб» за последние три месяца, выписав все, что касалось Спектэкл-айленда. Меня интересовали ключевые слова вроде «Спекэткл-айленд — баржи — налетевшие — брошенные».