Читаем без скачивания Доченька - Мари-Бернадетт Дюпюи

Мари улыбнулась. Отец всегда казался ей человеком немного рассеянным и далеким от мира сельских кумушек, но в этот раз он говорил истинную правду: как только схлынет первая волна удивления и любопытства, найдутся, как говорила Нанетт, новые «кошки для битья».

Мсье Кюзенак с радостью отметил, что в глазах девушки появилась надежда. После недолгого колебания он сказал мягко:

— Позволь мне дать тебе совет по поводу Пьера. Если ты и вправду его любишь, можешь быть спокойна. Я никогда не стану мешать твоему счастью, не пойду против твоей воли, потому что слишком много сам страдал оттого, что меня не любили и сам я не любил. Но ты еще очень молода, Мари, и ты не встречалась с другими молодыми людьми. Пьер необразован, он грубоват и ревнив. Подумай, в мире много других парней, которые могли бы тебе понравиться и с кем ты могла бы быть счастлива. Подумай хорошенько и не принимай поспешных решений. У тебя есть время. И вот еще что: скажи, тебе нравится этот дом?

Мари заговорила с энтузиазмом:

— Вы спрашиваете, нравится ли мне этот дом! Конечно! Когда я жила на ферме, я без конца смотрела на него. Мечтала переступить через порог и побывать во всех комнатах! Все эти годы, что я работала у вас, я все равно чувствовала себя счастливой, потому что жила в «Бори»…

Жан встал и взял дочь за руку:

— Значит, пока все хорошо. Иди переоденься, я хочу посмотреть на Мари «а-ля мадемуазель Кюзенак»!

Мари взяла новую одежду и поднялась к себе в спальню. В специальной комнатке она привела себя в порядок с помощью холодной воды, но к холодной воде она успела привыкнуть. Потом, сгорая от волнения, надела бархатное платье. Из зеркала в большом шкафу на нее с изумлением смотрела румяная девушка. Нервно улыбнувшись, Мари стала расчесываться. Сапожки оказались чуть велики, но зато они были теплыми и удобными.

Наконец Мари решила, что готова. Легкой походкой она спустилась вниз и нашла отца в гостиной.

— Какая ты хорошенькая, моя крошка! Настоящая дама!

— Спасибо, папа! Вот только думаю, Пато меня теперь не узнает и не пустит за ворота!

Жан Кюзенак расхохотался:

— Собаке нет дела до нарядов и причесок! Для него ты всегда будешь Мари, его подружкой!

Повинуясь душевному порыву, девушка поцеловала отца.

Как замечательно будет вечером вернуться от Нанетт в Большой дом!

От радости Мари закружилась по комнате. И тут кое-что пришло ей в голову.

— Знаете, папа, как меня следовало бы звать?

— И как же?

— Мари из «Волчьего Леса»! Думаю, мне нужно взять старую шаль, потому что на улице наверняка очень холодно…

Оставшись в одиночестве, Жан Кюзенак предался размышлениям. У него была масса планов: одеть дочь по ее вкусу, купить ей драгоценности, красивые дамские вещицы — все то, чего она так долго была лишена. Но он уже понял, что для Мари все это имеет не слишком большое значение. Девушка не была кокеткой и нарядам наверняка предпочла бы книги, много книг. А еще, перед тем как выйти из гостиной, она сказала… Что же она сказала? Ах да, что хочет научиться ездить верхом!

«Это моя дочь, без сомнения!» — радостно подумал он.

Нанетт не сразу поняла, что за элегантная молодая женщина открывает калитку. Пато встретил ее как дорогую гостью. Прижавшись носом к стеклу, Нанетт тотчас же узнала милое улыбающееся лицо. Мари!

Нанетт ждала девушку и догадывалась, о чем пойдет разговор. Утром Пьер вернулся из господского дома не помня себя от огорчения, и матери долго пришлось отвечать на все его «почему?» и «как?».

После многочасового допроса матери расстроенный юноша ушел на чердак.

Мари вошла в дом. Вид у нее был смущенный. Но вскоре девушка забыла обо всем, так она была рада видеть свою дорогую Нанетт, которая раскрыла ей свои объятия:

— Иди я обниму тебя, моя крошка! Какая она приятная на ощупь, эта ткань! Ты пришла такая нарядная, а я как раз хотела попросить тебя помочь с овцами…

— Я помогу тебе, если ты дашь мне мой старый фартук!

— Я шучу, Мари! Ступай скорее на чердак, там кое-кто сидит и портит себе кровь! Я рассказала все, что знала, но легче ему от этого не стало.

— А что ты знала, Нанетт?

— Ну… О свиданиях нашего хозяина и красивой незнакомки немало говорили в городке. А потом я услышала, что вроде бы красивая дама из «Волчьего Леса» уехала, но она уже ждала ребенка. Поверь мне, Мари, когда мой Жак привез тебя к нам, пять лет назад, мне и в голову не пришло, что это ты — ребенок муссюра!

Мари поднималась по шаткой лестнице с ощущением, что наступает решающий момент в ее жизни. Она не торопилась, с каждой ступенькой в памяти всплывало новое воспоминание: Пьер дарит ей букетик фиалок; Пьер поднимается на чердак, чтобы лечь спать на ее месте, в темноте и холоде… Их зимние прогулки, клятвы, которыми они обменялись у источника в Волчьем лесу…

Она медленно открыла дверь. Слова отца звучали в сердце, как фальшивая нота: «В мире много других парней, с кем ты могла бы быть счастлива…»

Нет, для нее в мире существует лишь один — тот, кто, казалось, ждал ее пять лет назад, мартовским вечером, сидя у огня. Ее черноглазый, темноволосый Пьер, который так неловко пытается спрятать ото всех свое великодушие и свою любовь…

— Пьер, ты тут? Как здесь холодно!

Мари увидела, что юноша сидит, прислонившись спиной к стене, и в тусклом свете дня, проникающем через слуховое окошко, остругивает ножом кусок дерева. Он поднял голову и посмотрел на нее. Точно ли эта девушка в коричневом платье, с муфтой в руке — Мари? Ну да, это она. У нее одной такое милое лицо с нежным румянцем, такие густые темные локоны…

Пьер не знал, встретить ли ее насмешкой или попросить прощения. Но Мари не дала ему времени даже открыть рот. Она опустилась рядом с ним на колени, не заботясь о сохранности своего красивого платья, и робко коснулась его волос.

— Мой Пьер! Я пришла поговорить с тобой. Я так волновалась! Послушай меня! Я не изменилась, ну, может, совсем чуть-чуть. Я все та же Мари, твоя Мари из «Волчьего Леса». Отец пообещал, что разрешит мне выйти замуж за того, кого я сама выберу. А я уже давно выбрала тебя. Пожалуйста, перестань дуться…

Она обняла его, закрыла глаза и прижалась щекой к его щеке.

— Вот увидишь, скоро мы станем мужем и женой. А пока я хочу поближе узнать своего отца. Я не собираюсь ничего менять. Ты станешь приходить в Большой дом, когда захочешь, но уже как гость! Я сама буду убирать и готовить, как и раньше. Об этом мой отец, правда, пока еще не знает. Если он захочет взять в дом прислугу, я откажусь. Я хочу быть в этом доме единственной женщиной. А потом посмотрим, может, ты подаришь мне дочерей…

Пьер прижал ее к себе и прошептал с чувством:

— О, Мари, как я тебя люблю!

Потом поцеловал девушку. Голос Нанетт вернул их с небес на землю:

— Эй, голубки, спускайтесь-ка ко мне! Кофе горячий, да и блинчики на столе!

Они спустились с улыбками на устах, рука об руку. Нанетт по их счастливым лицам сразу поняла, что они поладили без долгих объяснений. Так и должно быть в жизни, когда человеку улыбается удача. В прошлом было немало темных дней, теперь пришло время радоваться. И чтобы понять это, достаточно было заглянуть в прекрасные сияющие глаза Мари из «Волчьего Леса»…

Глава 13

Мечта Мари

Жан Кюзенак наслаждался счастьем, домашним уютом, душевным спокойствием. Его жизнь полностью изменилась, и он часто спрашивал себя, как мог столько лет жить в атмосфере грусти, в тишине, нарушаемой редкими, оставляющими в душе отвратительный осадок ссорами.

Они с Мари читали в гостиной. Алсид заложил в камин поленья из старого дуба, которые, сгорая, давали много тепла, — последние дни зимы принесли с собой стойкие холода.

Как он и предсказывал дочери, все вскоре и без особых проблем стало на свои места. Нанетт выполнила свою задачу, разнеся по округе новость о том, кто такие на самом деле родители Мари. Люди удивлялись, отпускали иронические замечания, многие повторяли: «Я-то об этом сразу догадался!», но прошло немного времени, и эта тема перестала вызывать интерес.

И только Пьер, от природы замкнутый и раздражительный, продолжал дуться на всех в открытую. Юноша был уверен, что скоро потеряет Мари. Она казалась такой счастливой в Большом доме! Вопреки заверениям девушки, Пьер полагал, что она сильно переменилась.

Первое — Мари стала изысканно одеваться. Пьер считал это никому не нужным кокетством. Еще она стала редко наведываться на ферму под предлогом, что нужно учить историю или географию.

Что до Нанетт, то добрая женщина во всеуслышание заявляла, что крошка Мари осталась такой, как была — милой, услужливой, очень ласковой и «совсем не гордой».

Пьер же с каждым днем утверждался во мнении, что мадемуазель Кюзенак теперь не для него. Подпитываемые гневом, в его характере стали проявляться самые плохие черты: он стал завсегдатаем бистро Марселя Прессиго, пристрастился к игре в кости и не стеснялся присоединиться к шумной компании в субботний вечер, когда молодежь городка собиралась выпить красного вина или коньяка.