Читаем без скачивания Страна Арманьяк. Книги 1-7 - Александр Вячеславович Башибузук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рассмотрел солдат. Точно лучники. Кожаные короткие штаны, доспехи тоже почти у всех кожаные, железные шлемы, похожие на перевернутую суповую миску, короткие широкие мечи, больше похожие на большие ножи. Длинные луки и колчаны. И не двадцать их, а гораздо больше — чуть подальше еще группа стоит. А вот всадники больше похожи на кабальеро. По крайней мере, один из них, сидевший на мощной вороной лошади в защитном снаряжении, облаченный в полный миланский доспех и шлем-армет. Остальные сидели на лошадках помельче, да и одеты не так пышно, в основном в хауберки. Свита, скорее всего.
Один из свиты, заметив нас, выкрикнул короткую команду. Лучники мгновенно бросили мародерствовать и выстроились в ряд.
Рассмотрел на щите у кабальеро герб. На желтом фоне — синий лев с красными когтями, ставший на дыбы… темный лес для меня; а вот на синей котте — золотые лилии, это уже знакомо. Тотемы Луи.
Кабальеро дождался, пока мы подъедем, и, тронув шпорами коня, заставил его сделать несколько шажков нам навстречу.
— Виконт де Граммон, лейтенант вольных стрелков его величества, — представился он, подняв забрало шлема. — С кем имею честь беседовать?
— Шевалье де Сегюр, — представился я в свою очередь.
— Ваша милость… — склонил шлем в приветствии де Граммон.
— Ваша милость… — ответил я тем же.
— Позвольте поинтересоваться целью вашей поездки. — Голос де Граммона немного смягчился.
На долю секунды задумался, а не пора ли мне бить его перчаткой по морде за дерзостные вопросы, и пришел к выводу, что нет. Не пора. Соотношение один к пятидесяти не способствует излишнему проявлению гордыни, и все такое.
— Следую в Арагон исполнить обет свой.
— Я не сомневаюсь, что цель вашего обета — истребление богомерзких мавров, — оживился мой собеседник, и я заметил, что, несмотря на габариты, виконт еще очень молод. Вон бородка-то — как у телушки на…
— Позвольте сохранить мой обет в тайне, виконт, однако замечу: он направлен на прославление и укрепление христианской веры, а также прославление моей дамы сердца, — завернул я в ответ, согласно своим представлением о рыцарстве, естественно почерпнутым из книг и своей фантазии.
— О-о-о… не сомневаюсь, вы покроете свое имя славой, — пылко ответил де Граммон. — Однако почему же вы не называете имя своей дамы?
— В этом и заключается мой обет… — вежливо выкрутился я.
Как просто: обет — и все… хоть кол на голове теши. Наивные люди…
Виконт оживился еще более и стукнул себя по правому плечу, на котором был закреплен дурацкий бант с лентами серебряного и желтого цветов:
— Шевалье де Сегюр, моей дамой сердца является графиня Аделаида де Шато-Рено, самая благочестивая и прекрасная дама на этом свете. Не согласитесь ли вы засвидетельствовать это прилюдно и громогласно?
М-да… Кино и немцы… Ну кто меня за язык тянул приплетать даму? Так засвидетельствовал бы — и до свидания. Нет же… ляпнул. Теперь признаю — и заплюют. Собственный слуга в спину тыкать пальцем будет.
К виконту приблизился немолодой дядька с пышными усами, торчавшими из хауберка, и что-то тихонько шепнул. Отговаривает, что ли?
Не… Не получилось.
Де Граммон, не глядя, отмахнулся и уставился на меня.
Мужик еще раз шепнул и, не дождавшись ответа, покачивая головой и бормоча что-то, отъехал в сторону.
— Я не могу признать графиню Аделаиду де Шато-Рено самой прекрасной и благочестивой дамой, так как моя дама сердца обладает этими достоинствами превыше всех остальных… — наконец выдавил из себя и услышал, как восхищенно охнул Тук за моей спиной.
— В таком случае… — обрадовался де Граммон. — В таком случае, истину определит поединок.
М-да… Молодому балбесу не терпится с кем-нибудь подраться… а еще лейтенант лучников его величества руа франков Луи XI… Тьфу… Вот как это называется? Третий день как в этой эпохе, а уже четырех жмуров на свой счет записал… и вот пятый намечается. Увы мне, увы…
— В таком случае истину определит поединок, — обреченно согласился я. — Выбираю поединок на мечах без щитов.
— В каком смысле — «без щитов»? — озадачился де Граммон.
— Согласно новомодным правилам поединков, принятым в среде благородных кабальеро, вызываемый выбирает оружие, на котором предстоит сражаться, — охотно подсказал я.
Вот никак мне не улыбается пыряться копьями на лошадях. Не умею я, да и копий этих у меня нет. Чертов бастард, когда улепетывал из Лектура, посеял их где-то. И слава богу; а щит вообще для меня зло…
— Ну… это, наверное, самые последние правила… — даже покраснел де Граммон, — я не имел возможности к ним приобщиться. Все на войне да на войне…
— Я в любом случае уверен в вашем благородстве, виконт, — блеснул я куртуазностью. — Но что это мы? Давайте сражаться.
Выбрали в стороне от дороги ровную полянку. С лучниками на дороге остались сержанты, а Граммон с пажом, оруженосцем и тем самым усатым дядькой, как и я с Туком, стали готовиться к поединку.
Граммон спешился и потянул из седельных ножен здоровенный полуторный фламберг. В своем полном миланском доспехе и с этой «пилой» в руке он выглядел эпически.
Я сначала напялил шлем на голову, но потом плюнул, снял и отдал его Туку, вылупившему на меня удивленные глаза. Вот как ему объяснить, что я, кроме мотоциклетных, никаких шлемов сроду не надевал.
Де Граммон, разминаясь, выписывал фламбергом вольты с такой скоростью, что по поляне ветерок шелестел. Увидев меня с эспадой в руках и без шлема, ехидненько улыбнулся, но смолчал, куртуазничать не стал. А его спутник вообще ухмыльнулся во всю свою усатую рожу.
