Читаем без скачивания Верняк - Ричард Пратер

– Я частный детектив, Уилферы – мои клиенты. Почти любой полицейский в округе должен меня знать или по крайней мере знать, кто я. Можете позвонить Филу Сэмсону, капитану отдела по расследованию убийств, и проверьте.

Он поколебался еще, а затем добавил:

– Пуля тридцать второго калибра. Входное отверстие было чистым, кость не задета, и пуля не расщепилась. Она в целости и сохранности передана полицейским офицерам.

– Благодарю вас, доктор. Я не думаю, что Джиппи, мистер Уилфер, приходил в сознание, чтобы что-то сказать или...

– Нет. – Он покачал головой, сжимая свои и без того тонкие губы. – Но скоро придет. Может быть, через час. Если миссис Уилфер подождет, то может с ним увидеться.

– Она подождет, – сказал я. – Еще раз спасибо, в том числе и за то, что вы так хорошо починили Джиппи.

Он удивленно вскинул брови.

– Это ведь не первая ваша операция сегодня, да?

– О, понимаю вас. Нет.

На минуту его глаза стали пустыми, и показалось, что кожа на лице обвисла и морщины стали заметнее.

– Нет.

Однако он ничего не добавил. Просто повернулся и ушел.

Я вернулся к Одри и сел с ней рядом.

– Ну, все в порядке? – спросил я.

Она не сказала: «Ну да, если только он не умрет». Она сказала:

– О Боже, да, да. Я все время молилась, молилась и молилась, и Бог внял моим молитвам.

– Ну...

– А сейчас я благодарила его и буду вечно его благодарить. И вас тоже, мистер Скотт.

– Я бы не хотел, чтобы вы это делали, право, я ведь ничего такого не совершил.

– Совершили.

– Ах да, конечно, ведь это я самоотверженно вызвал «скорую помощь».

– Мистер Скотт...

Это прозвучало как начало фразы, поэтому я ждал. Ждал. Ждал. Ждал...

Наконец она собралась с силами:

– Джиппи сказал мне, как милы вы были. Вы и со мной были так милы сегодня утром.

– Мил? – проревел я так громко, что проходившая мимо сестра чуть не уронила ночной горшок. – Я никогда не был мил ни к кому за всю мою чертову жизнь.

– И я хочу, чтобы вы продолжали помогать нам, если можете. Главным образом Джиппи. Кто в него стрелял, и все остальное.

– Разумеется.

– Сейчас у меня нет денег, только пара долларов, о которых Джиппи не знает. Но если все пойдет как надо... если вы возьмете все в свои руки...

– Разумеется.

– Вы действительно попытаетесь выяснить, кто это был? А я обещаю вам заплатить позже...

– Леди, – сказал я, – прекратите это, слышите? Меня наняли, я занимаюсь этим делом и буду им заниматься, как бы там все ни обернулось, слышите вы меня, буду заниматься им до самого конца, даже если меня поймает какой-нибудь Фу Маньчу, гроза китайских морей, и обнаженные девушки будут выдирать мне ногти, а я буду связан по рукам и ногам. И на цене мы сошлись, и вы заплатили все, что я у вас запросил за расследование этого дела. Вот если будет еще работа в будущем, тогда – о'кей! Вам обойдется в миллион. Но за эту уже заплачено. Мне еще предстоит отработать деньги, которые вы мне вручили.

– Вы это сделаете? Без доплаты?

– Да. Ведь я сказал, что это не будет вам стоить ни цента, так? И что я все доведу до конца? Я теперь увяз в этом деле. Может быть, я глуп и меня ждет нищая старость, но я не буду вам говорить «да» сегодня и «нет» завтра.

Я немного запутался во всех этих объяснениях и потер рукой лоб.

– Так о чем это я?

– Не знаю, – простодушно ответила она.

– Ладно, мы квиты. Я вообще не должен с вами разговаривать. Я сержусь. Я хочу сказать, что я не из тех, кто бросает дело на полдороге. Я буду заниматься им, даже если на это уйдет четырнадцать с половиной лет. Вся моя оставшаяся молодость и большая часть зрелого возраста. Это потому, что я такой глупый и милый.

– Это замечательно, просто замечательно, мистер Скотт! Вы действительно выясните, кто стрелял в моего мужа, да?

– Я найду и убью его.

– Я буду молиться за вас...

– Если вы это сделаете, я дам вам по уху.

– Благодарить Бога, что он послал вас в помощь Джиппи и мне.

Потом эта невероятная идиотка наклонилась ко мне, обвила мою шею костлявыми руками и поцеловала меня в щеку. Я хочу сказать, что Одри действительно прижала свои отнюдь не соблазнительные губы к моей щеке и послышалось чмоканье.

После того как она отпустила меня, я не мог ничего придумать, что бы ей сказать, а ее ресницы трепетали, как если бы она испытывала девичье смущение.

Наконец я сказал:

– Вы... вы не должны...

Я не стал додумывать окончания фразы, поскольку решил, что не стоит дожидаться момента, когда разгневанный ревнивец Джиппи будет гонять напуганных сестер по коридорам, и направился к выходу.

– Когда я увижу Джиппи, мистер Скотт, – окликнула меня Одри, – и буду с ним говорить... вы хотели бы что-нибудь передать ему?

– Ну что ж...

Я задумался, глядя на Одри через плечо – она теперь сияла, весело улыбалась и выглядела почти хорошенькой, эта невзрачная Одри. Я ответил:

– Скажите ему, чтобы не брал из холодильника мою банку пива. И чтобы не позволял переливать себе старой и утомленной крови. Да, и передайте, что хирург, который его латал... Джиппи не поверит, но вы все-таки передайте...

– Что именно, мистер Скотт?

– Он сказал, что Джиппи везунчик, – бросил я и заторопился к выходу. Я оказался вне поля ее зрения прежде, чем она смогла придумать, что бы еще у меня спросить.

Глава 11

Внезапные муки голода напомнили мне, что я только завтракал, и то лишь вчера.

Поэтому я отправился в одно из моих излюбленных мест на Ля Сиенега, где выпил пива в баре, чтобы утопить в нем мой голод, а потом заказал баранину на ребрах толщиной в дюйм и сел за столик в углу.

Наслаждаясь черным кофе и вдыхая табачный дым, в ожидании счета, я немного поразмышлял о сегодняшнем дне, который медленно, но верно шел к завершению. Я обозрел недавние события и заново глянул на людей, с которыми говорил, и подумал о Джиппи и его скважине, о мужчинах и женщинах, которых видел, и о тех, которых еще не видел. Потом подписал чек, получил три десятицентовика и воспользовался платным телефоном ресторана, находившимся недалеко от входной двери.

Я набрал номера телефонов, которые были записаны в моей записной книжке, номера Девина Моррейна, Изи Баннерса и Бена Риддла, но мои десятицентовики остались при мне. Куда же все подевались?

Потом я вспомнил имя Дональда Кори, заглянул в книжку и набрал номер его телефона. Тут наконец мне ответили.

Я сказал, кто я такой, изложил часть того, о чем собирался поговорить при встрече, и спросил, не могу ли я посетить его и отнять минут десять. Дональд Кори любезно ответил согласием. Но хорошо, если бы я выехал сейчас же, потому что уже половина девятого, а он привык ложиться рано.

Таким образом, мне ничего не оставалось, как выезжать немедленно, и минут через десять я уже входил в его большой и почти новый дом в Бель-Эйре, где даже бедные люди имеют деньги. Аудиенция длилась еще пятнадцать минут, стало быть, возвращался я от него около девяти. От Кори я хотел единственного: подтверждения или опровержения того, что Арнольд Трапмэн поведал мне днем, а именно, что идея выкупа доли «рабочего вклада» исходила не от него, а от мистера Кори.

Вот как протекала наша беседа – в кабинете, облицованном панелями из светлой сосны, где мы, сидя напротив друг друга в просторных креслах, потягивали коньяк «Реми Мартен». Кори оказался крепко сколоченным мужчиной шести футов ростом и лет сорока с небольшим. У него было полное розовое лицо и чрезвычайно обаятельная улыбка.

– Да, факты в основном изложены верно, мистер Скотт, – подтвердил он, когда я объяснил некоторые детали своего дела и повторил то, что сказал Трапмэн. – Кроме одной мелочи: я ни словом не обмолвился о том, почему хочу продать свою долю. Но думаю, что, зная мои обстоятельства, он ошибочно заключил, будто у меня финансовые затруднения. Он не упоминал про мои неудачи в бизнесе?

– Да, что-то такое было. Во всяком случае, у меня создалось именно такое впечатление.

– Возможно. Я вложил пятнадцать тысяч в это предприятие отчасти потому, что ввиду структуры налогов, которые я плачу, действительная цена была для меня только чуть больше сорока пяти тысяч долларов. Вы, несомненно, знаете, что сто процентов всех расходов на бурение изымаются из текущих доходов инвестора, и пока что для меня это предприятие представляло незначительный риск, а потенциально обещало хорошую прибыль.

– Если такие деньги имели для вас столь малое значение, то как случилось, что совсем недавно вы стали торговаться с Трапмэном из-за несчастных двух тысяч пятисот долларов?

Он улыбнулся, и улыбка его была очень приятной.

– Я никогда не думал о двух тысячах шестистах долларов как о пустяке – это заблуждение, даже о двадцати пяти долларах так не думаю. Но получение месячной платы за разработку скважины в размере ста двадцати пяти долларов, причем двадцать восемь из них будут изыматься в федеральный бюджет, – с моей точки зрения, дело, не стоящее внимания.