Читаем без скачивания Гибель синего орла. Приключенческая повесть - Виктор Болдырев

Дым костра синеватыми кольцами высоко поднимается в тихом вечернем воздухе. Полуночное солнце не скрывается за горизонтом, освещая тундру малиновым светом. На костре варится в котелке суп из нежного мяса тарбагана. А на щепочках, воткнутых в землю вокруг костра, Пинэтаун обжаривает шашлык.

— Не унывай, Пинэтаун, отыщем мы твою Нангу.

Фиолетовые острова Колымской дельты скрывают море, виднеется лишь морской залив у Чаячьего мыса, освещенный меркнущим солнцем. Песчаная стрелка Голубой лагуны далеко выдается в Морскую протоку, и мне думается, что переправу оленей на остров Седова нужно начать с конца песчаной стрелки.

Глава 3. ПЕРЕПРАВА

На рассвете нас будит хруст и шорох. Кажется, что морские волны снова заливают тундру. Выскакиваю из палатки и оказываюсь среди оленей. Словно испуганные лани, бросаются они в разные стороны. За самками, не отставая, бегут пушистые оленята, почти все темно-коричневые и лишь немногие пестрые или вовсе белые.

Громадный табун спускается по склонам пологих холмов. После ночного перехода олени с жадностью поедают листву карликовой ивы. Оленята виднеются повсюду. Они послушно следуют за важенками или, расставив длинные тонкие ножки и подняв короткий хвостик, жадно сосут молоко, с силой ударяя мордочкой по вымени терпеливой матери. Иные из них, подбрасывая задние ножки, бешено носятся по ярко-зеленой осоке. Другие, опустив безрогие головки, взъерошившись и упираясь крошечными копытцами, пятятся, а затем наскакивают друг на друга, пытаясь бодаться.

Караван пастухов переходит речку, направляясь к нашему лагерю. Впереди верхом на олене едет Ромул — бригадир пастушеской бригады. Он ведет за собой длинный поезд груженых нарт. За нартами вереницей следуют вьючные олени. Каждую связку ведет верховой пастух с карабином за плечами. Шесты от яранг и палаток, привязанные к седлам, оставляют извилистый след в тундре.

Вскоре вокруг палатки вырастает шумный табор. Оленеводы раскидывают просторные шатры яранг и палаток. Женщины несут к кострам воду. Малыши в легких торбасах из оленьей замши толпой окружают Пинэтауна. Он показывает им цветные детские журналы — подарок пионеров центральной усадьбы совхоза. На берегу бухты молодые пастухи с интересом рассматривают оснастку парусного вельбота.

Рассказы о приключениях «Витязя» во время тайфуна ходили по всей тундре, и пастухи спешили посмотреть легендарный кораблик.

Поднимаемся с Ромулом на вершину Скалистого мыса. Отсюда хорошо виден исходный рубеж предстоящей переправы — песчаная стрелка Голубой лагуны.

Опершись на посох, Ромул хмуро оглядывает широкую Морскую протоку и синеватый берег далекого острова Седова. Скуластое, темное от загара лицо молодого бригадира с миндалинами черных монгольских глаз кажется пасмурным и недовольным.

Он не одобрял задуманной переправы. Прошлой осенью Ромул принял в корале[4] у границы леса две тысячи оленей. Весенний приплод увеличил стадо на добрую тысячу голов. И рисковать миллионным состоянием совхоза бригадир не желал. Но вместе с тем он хорошо понимал, что у стада оставалась только одна дорога — на остров, через Морскую протоку.

Пути отступления были отрезаны: в глубине тундры начался сильный лет комаров. Там оленей подстерегает копытка. Почти весь морской берег от устья Колымы до порта Амбарчик занимают соседние стада оленеводческого совхоза, а клочок свободных пастбищ у Скалистого мыса может прокормить трехтысячный табун лишь в течение пяти дней.

— Как пойдут олени в море? — раздраженно спрашивает бригадир, раскуривая длинную трубку с блестящим медным запальником.

— Сам не знаю, Ромул. Видишь песчаный мыс у лагуны?

Бригадир угрюмо молчит. Наконец вытаскивает трубку и выколачивает пепел:

— Пробовать надо…

Ромул решил не откладывать переправу.

Утро наступает прекрасное. Стоит полный штиль, и волны не помешают плывущим оленям.

Пастухи собирают стадо к берегу Голубой лагуны и, постепенно тесня его, вступают на песчаную стрелку. Животные сбиваются в плотную кучу и медленно кружат на отмели.

Люди наступают цепью, и табун подвигается все ближе и ближе к песчаному мысу. Двенадцать тысяч копыт уминают песок. Шорох песка, сухое потрескивание суставов, тревожное хрюканье важенок сливается в глухой шум, похожий на рокот морского прибоя.

Впервые вижу кружение многотысячного табуна. Стихийная сила скрыта в мерном движении живой массы.

Крайние, наиболее дикие олени бегут по кругу, пытаясь прорваться сквозь цепь пастухов. Пронзительными криками отгоняем их обратно. Упусти мы хоть одного оленя — нам не удержать всего стада. В эти мгновения могучий стадный инстинкт правит животными. За одним беглецом устремится косяк полудиких оленей; затем ринется все стадо, сметая любые преграды на своем пути.

Олени заполняют узкий мыс, как сельди мотню невода. Взявшись за руки, мы продолжаем теснить стадо. Но в воду табун не идет. Три часа пляшем на отмели, размахивая одеждой, почти силой сталкивая заупрямившихся оленей в воду. Много раз Ромул выплывает вперед на маленькой лодке, привязав ручных ездовых оленей арканом к корме. Привязанные верховые олени плывут за лодкой, в сторону острова, заманивая в воду полудиких своих товарищей.

Но и эта хитрость не помогает. Животные не видят далекий низкий берег острова Седова, и широкая протока кажется им безбрежным морем.

Первая попытка оканчивается неудачей. Выводим табун на пастбище. Проголодавшиеся олени с жадностью объедают листву карликовой ивы, быстро уменьшая скудный запас кормовой растительности у Скалистого мыса.

Стадо очутилось в ловушке…

Вечером в просторной яранге походного красного уголка собираются пастухи и все обитатели пастушеского лагеря. Всех тревожит судьба стада, попавшего в беду.

Ромул, опасаясь погубить в сутолоке новорожденных оленят, советует не повторять бесполезных попыток переправы с узкой песчаной стрелки. Пастухи единогласно решают искать новый способ переправы оленей через Морскую протоку.

Времени терять нельзя. Не дожидаясь утра, мы с Пинэтауном и Ромулом отправляемся к вельботу, снимаем якорь и на веслах уходим промерять Морскую протоку.

Неяркое полуночное солнце золотым блюдом катится по синим островам Колымской дельты. Морская протока кажется перламутровой, а береговые скалы — словно нарисованные углем.

На траверсе песчаной стрелки Ромул поворачивает вельбот к острову Седова. Пинэтаун мерит глубину длинным шестом. В пятнадцати метрах от песчаной стрелки он теряет дно.