Читаем без скачивания Ведьма - Екатерина Соловьева

Была зима; лежали плотно

Снега над взрытостью полей,

Над зыбкой глубиной болотной

Скользили, выводя изгибы,

Полозья ровные саней.

Была зима; и спали рыбы

Под твердым, неподвижным льдом.

И даже вихри не смогли бы,

В зерне замерзшем и холодном,

Жизнь пробудить своим бичом!

Час пробил. Чудом очередным,

Сквозь смерть, о мае вспомнил год.

Над миром белым и бесплодным

Шепнул какой-то нежный голос:

"Опять пришел солнцеворот!"

И под землею, зерна, чуя

Грядущей жизни благодать,

Очнулись, нежась и тоскуя,

И вновь готов безвестный колос

Расти, цвести и умирать!

Я знала, это были стихи Валерия Брюсова. Когда-то нашла их в интернете, чем-то они меня очень умилили, вот я и запомнила. Неожиданно для себя, я резво поднялась и вошла в круг возле певцов. Попросила гитару, оглянувшись на Мастера, мне ее вежливо протянули. Я присела, склонилась к струнам и тихо запела то ли песню, то ли романс на стихи Бориса Пастернака.

На протяженье многих зим

Я помню дни солнцеворота,

И каждый был неповторим

И повторялся вновь без счёта.

И целая их череда

Составилась мало-помалу —

Тех дней единственных, когда,

Тех дней единственных, когда,

Тех дней единственных, когда

Нам кажется, что время стало.

Я помню их наперечёт:

Зима подходит к середине,

Дороги мокнут, с крыш течёт,

И солнце греется на льдине.

И любящие, как во сне,

Друг к другу тянутся поспешней,

И на деревьях в вышине

Потеют от тепла скворешни.

На протяженье многих зим

Я помню дни солнцеворота,

И каждый был неповторим

И повторялся вновь без счёта.

И полусонным стрелкам лень

Ворочаться на циферблате,

И дольше века длится день,

И не кончается объятье.

Мое пение, наоборот, встретили громом аплодисментов. Я довольно улыбалась и тут заметила, что Мастер куда-то исчез. Вот неудача. По большому счету, я пела для него. Очень хотелось произвести впечатление. Да что там лукавить, я хотела его покорить, сделать его своим, привязать, окрутить, оставить с собой навсегда. Тогда мне казалось, что лучшего мужчины просто не может быть, что в целом мире больше любить некого. Я не знала, как себя с ним вести, я не понимала, как он ко мне относится. Гадать на него было бесполезно. Карты несли такую несусветную чушь, суля то казенный дом, то скорую свадьбу, а руны выпадали все перевернутые в таком порядке, что я, уронив на них единственный взгляд, дальше даже боялась вникать. Привораживать его тоже было бесполезно. Мастер с легкостью сразу бы уловил след магии, тянущийся от меня к нему и, в лучшем случае, просто бы посмеялся надо мной, ну а в худшем, даже не хочется и думать. Но, с другой стороны, он практически не отходил от меня, забирая из Школы, и бесконечно натаскивая меня в разных видах магии. Я была перспективной, на его взгляд?

Любая женщина сошла бы с ума от счастья, если бы на нее обратил внимание такой потрясающий мужчина. Но я все же не доверяла ему до конца. Просканировав его с помощью магии, фальши по отношению к себе я не заметила, что, с другой стороны, и неудивительно, учитывая, насколько он более сильный маг, чем я. Моя интуиция упорно хранила молчание, предоставив мне почетную возможность разбираться самостоятельно. Мне ужасно льстило внимание Мастера, но я продолжала не понимать, для каких таких целей я ему нужна. Его отношение до сегодняшнего дня было сдержанное, слегка покровительственное, как и полагается, в общем-то, наставнику, но откровенно располагающее и, в принципе, дружеское. Допросы с пристрастием ведьмочек-подружек ни к чему не привели, никто не знал, что на самом деле представлял собой Мастер. Никто никогда не видел его женщин, если таковые имелись, никого из учениц он не выделял и никем особенно не занимался. Почти как Штирлиц, истинный ариец, в порочащих связях замечен не был. Нда, все это печально. Мой певческий талант пропал даром, Мастер не видел моего фурора. Остается утешаться тем, что я делала это для себя, для своего приятного времяпрепровождения.

Ко мне подошла милая девушка, как пить дать, ведьмочка, и пригласила меня участвовать в каком-то конкурсе. Я с радостью отправилась вслед за ней. Девчонки-ведьмы соревновались в умении создавать иллюзии. В воздухе то и дело возникали то сказочные цветы, то диковинные животные, золотые драконы, дрожащие лица-карикатуры. Я не была пока сильна в иллюзиях и, когда подошла моя очередь, приготовилась слегка оконфузиться, но вдруг, к моему удивлению, из-под моей руки стал вырастать чудесный цветок, вдруг он трансформировался в огромное пульсирующее сердце, в которое из ниоткуда прилетела и метко воткнулась стрела. С кончика стрелы стекали кровавые капли, лопаясь у пола как мыльные пузыри. Все в восторге захлопали в ладоши. Я подозрительно оглянулась и увидела Мастера. Он стоял с философским видом, прислонившись плечом к косяку, делая вид, что он тут ни при чем. Я хлопнула в ладоши, иллюзия исчезла. Я сердито прошагала сквозь зал к Мастеру. Он предупредил мое возмущение, торопливо перекрикивая толпу:

— Пойдем со мной, я хочу тебя кое-кому представить.

Опять, гад, вывернулся. Пока мы шли по коридору он начал рассказывать:

— В эту ночь принято чтить старейшин рода. Так вот, один человек, очень сильный маг, мой учитель, сегодня приехал сюда, и я обязательно хочу тебя с ним познакомить.

— Зачем?

— у меня на тебя далеко идущие планы.

— Какие?

Но ответить он не успел, потому что мы уже пришли. В освещенной свечами комнате, спиной к свету сидел величественный, красивый, седой, как лунь, мужчина. Как он мог быть учителем тридцатилетнему Мастеру, ума не приложу, они выглядели как ровесники, но у мужчины на лице была такая печать мудрости и власти, что я в нерешительности остановилась. Мастер подошел почти вплотную к мужчине, склонился перед ним и произнес:

— Учитель, это она. Еще неинициирована, имя — Надежда.

Следует заметить, что когда человек выбирает путь знания, на время обучения и до посвящения ему дается временное имя. Обычно, его выбирают самостоятельно или дают наставники. В моем случае, имя выбирала я сама. Когда я попала в Школу и узнала правила, мне стало ужасно страшно, но я съездила на могилу бабушки, и там мне в голову пришло это имя. Я считаю, что его подсказала бабушка.

Учитель Мастера встал мне навстречу и неожиданно для меня и для Мастера, похоже, тоже, поцеловал мне руку.

— Прекрасный выбор, Мирослав, — улыбнулся он, осматривая меня.