Читаем без скачивания История германского фашизма - Конрад Гейден

Притоку новых сил Гитлер обязан главным образом убийству Эрцбергера. В дело были замешаны члены организации «Консул», в том числе капитан фон-Киллингер. Благодаря преследованиям прокуратуры организация не могла больше держаться. Старые солдаты со «свастикой на стальном шлеме» должны были искать новую организацию. Ходатай всех мюнхенских военных союзов Рем протаскивал их в новообразованные штурмовые отряды. Сам Эрхардт в переговорах с Гитлером сделал хорошую мину в плохой игре и предоставил ему своих офицеров-инструкторов, которые явились для Гитлера ценным подспорьем. Первый руководитель штурмовых отрядов — Иоганн Ульрих Клинцш — был лейтенантом в бригаде Эрхардта. Его тогдашние сподвижники — капитан фон Киллингер и капитан Гофман — и поныне видные фигуры в национал-социалистической партии. Все они были преданы Эрхардту, обожали его с оттенком какого-то идеализма и долго еще считали себя связанными с ним; на деле бригада Эрхардта тогда окончательно распалась под влиянием притягательной силы национал-социалистической партии, только небольшая группа продолжала еще существовать под именем «Союза викинга». Впрочем, вскоре после основания штурмовых отрядов Клинцш был арестован по обвинению в пособничестве убийству Эрцбергера и просидел несколько месяцев в предварительном заключении; это побудило Гитлера демонстративно подчеркнуть свою солидарность с ним.

Слияние организации «Консул» и штурмовых отрядов осуществляло заветную цель Рема — военизацию его партии. Основание штурмовых отрядов совпало по времени с роспуском «дружины обороны» Эшериха. После этого роспуска фрондирующий мюнхенский рейхсвер стал относиться к гражданскому правительству Баварии враждебно и недоверчиво. Это определяло также политическую линию штурмовых отрядов и их партии.

Однако в тот же момент, когда Рем достиг своей цели, ему пришлось снова повести борьбу за нее — и не с кем иным, как с Гитлером. Последний хотел иметь войско для политических целей; главари штурмовых отрядов с пеной у рта называли войско «колоннами расклейщиков афиш». Это войско должно было завоевать улицу и держать ее в покорности Гитлеру; оно должно было образовать хребет армии, делать для нее рекламу своими парадами. Рем же хотел организации тайного войска, замены запрещенной воинской повинности, поскольку это возможно было в данных условиях. «Это невозможно, — восклицает Гитлер, — я старый солдат и понимаю толк в этом: для сколько-нибудь действительного военного обучения требуется два года серьезной службы, и кроме того, войско без права дисциплинарных наказаний — бессмыслица; штурмовик не будет хорошим солдатом, если начальник не имеет права посадить его за решетку».

Старый солдат Рем проявил во всех этих вопросах больше гибкости, чем Гитлер, и готов был сообразоваться с обстоятельствами. Между обоими этими людьми, которые были близкими друзьями и говорили друг другу «ты», возник конфликт; вежливый по форме этот конфликт проходит через всю историю партии, принимая порой трагически острый характер; он не ликвидирован и по настоящее время. Здесь сказывается старое противоречие между военщиной и политиками.

Для Гитлера важнее, чем рост влияния штурмовых отрядов вовне, был — по крайней мере вначале — рост их внутреннего значения, т. е. завоевание самой партии с помощью этого нового войска. Штурмовые отряды должны были заменить старую демократическую партийную организацию, став машиной, которой можно было бы распоряжаться, нажав кнопку.

Сообразно с этой новой задачей был подобран контингент штурмовых отрядов. Это были молодые, стало быть, склонные к повиновению люди; отчасти — бывшие офицеры, с которыми легко было иметь дело человеку с очень сильной волей, хотя бы и штатскому, а главным образом люди, окончившие или не окончившие университет и прекрасно понимающие, что такое иерархическая лестница; они сами могли претендовать на руководящие роли, но вместе с тем охотно подчинялись подчинения ради. В жизни германской буржуазии началась новая полоса; возрос интерес к «камераду» в рабочей блузе, поскольку этот «камерад» подчинялся буржуазному строю. Антинародные довоенные взгляды подвергнуты были пересмотру; выражением такого пересмотра было движение Гитлера. Шорника Эберта встречали плевками, но он все же проложил дорогу ефрейтору Гитлеру. Правые чувствовали, что народным мотивам в левом лагере необходимо противопоставить народные мотивы в правом лагере.

К этой публике Гитлер и явился со своим откровением, что еврейский марксизм украл-де душу рабочего. Именно эту буржуазную и студенческую публику, а никак не рабочих он потряс своим разоблачением роли Мозеса и Исаака Кона. На рабочих действовала скорее та часть его проповеди, которая якобы обращалась к буржуазии: призыв к социальным чувствам. Принципиально рабочий мог согласиться с этим лозунгом, на деле же сохранял свое недоверие.

Одетые в военную форму студенты, кандидаты на судебные должности и бывшие лейтенанты, ныне члены штурмовых отрядов, в нормальных условиях стали бы солдатами или офицерами запаса. Но теперь, когда их нормальная карьера была погублена, они стали ландскнехтами. Это было обреченное поколение без будущего и без средств — отцовское наследство быстро растаяло. Эти люди ненавидели человека из народа и вместе с тем были охвачены стремлением обратить его в свою веру. Они направили свой корабль с пиратским флагом на мачте и с миссионерской библией с «25 пунктами» в каюте к незнакомому и непонятому ими пролетариату.

В своем новогоднем воззвании в 1921 г. Гитлер приветствовал эту университетскую молодежь как будущее ядро своей армии. Он обращался к «группам национального студенчества, в котором по сию пору воплощена национальная энергия; при правильном использовании они могут стать незаменимым орудием в борьбе против еврейства». Теперь штурмовые отряды стали этим незаменимым орудием, которое «правильно использовало» студенческую энергию против самой же национал-социалистической партии в ее старом виде. Превращение бесклассовой «германской рабочей партии» в классовую партию было в полном разгаре.

Можно отнестись к этому превращению положительно или отрицательно, но во всяком случае необходима была какая-либо перемена, чтобы партия не погибла вследствие своей безыдейности. Эту безыдейность сознавали и сами национал-социалисты. В 1921 г., когда Гитлер был уже знаменитым человеком, «Фелькишер беобахтер» наивно подтвердил ему, что он «за этот год проделал большое внутреннее развитие и что его учение, всегда опирающееся на историческую основу, постепенно приобретает осязательную форму».

Партия слишком поспешно назвала себя «социалистической». Гитлер хотел назвать ее только «социально-революционной»; это означало у Гитлера, что существующая форма экономики — при некоторых частичных изменениях по существу — должна быть проникнута новой социальной этикой не гуманитарного, а, скорее, военного характера. Однако, так или иначе, партия приняла название национал-социалистической; Гитлер должен был следовательно вложить новое содержание в слово «социализм», под которым до сих пор при самых различных толкованиях все же понимали обобществление средств производства.

Итак: «Социалист — это тот, кто готов стоять за свой народ всеми фибрами своей души, кто не знает более высокого идеала, чем благо своего народа, кто кроме того понял наш великий гимн «Германия, Германия превыше всего» так, что для него нет на свете ничего выше Германии, народа и страны, страны и народа» (речь от 28 июня 1922 г.). Здесь уже исчезло старое понятие социализма. Вскоре за понятием последовало и слово. «Национальный и «социальный» — два тождественных понятия. Быть социальным означает так построить государство и жизнь народа, чтобы каждый действовал в интересах народа и был настолько убежден в его благостности и безусловной правоте, чтобы быть в состоянии умереть за него». «Социальный социализм» этой дрянненькой доктрины стоит на той же высоте, что и ее «безусловная правота». Важно, что Гитлер при объяснении названия своей партии замалчивает слово «социалистический» и заменяет его словом «социальный».

В начале 1923 г. этот «социализм» обнаруживает полностью свое лицо. В приветствии национал-социалистическому партийному съезду Гитлер 27 января 1923 г. заявляет: «Марксизм выставил три возмутительные и нелепые теории: во-первых, он отрицает значение личности, во-вторых, он отрицает частную собственность как таковую и, в-третьих, он означает ввиду этого уничтожение всей человеческой культуры и развал всякого хозяйства, стоящего на более высокой ступени (ибо предпосылкой последнего всегда является частная собственность)». Хорош социалист, который находит отрицание частной собственности возмутительным и нелепым! В 1930 г. социалистическая группа Отто Штрассера сделала открытие, что Гитлер отпал от социализма. Нельзя не сказать этим честным социалистам, что за все это время они палец о палец не ударили, чтобы познакомиться со взглядами своего вождя.