Читаем без скачивания Искатель. 2009. Выпуск №07 - Станислав Родионов

— Ну и что?

Действительно: ну и что? Ведь скрывают же они от нас всякие уловки, ухищрения, рисуя на своих, как правило, плоских, как холст, лицах каких-то немыслимых красавиц. Можно сказать: маленькие женские тайны. Если бы он узнал, что Маша пыталась принять участие в конкурсе, а потом получила отказ, то стал бы свидетелем ее поражения.

Все понятно, объяснено, но что-то все равно гложет его — именно ее скрытность. С другой стороны, он был ей благодарен: из-за этой скрытности он ничего не знал о тех, кто был у нее раньше.

Уникальный стиль. Обычно они довольно быстро начинают исповедоваться в своих сердечных историях, и вскоре ты оказываешься вовлеченным в чужую жизненную драму, знаешь все ее перипетии.

Как бы на моем месте поступил Валера? А вот с Митей она посмела бы так себя вести? Сказала бы она такое Виталию?

Маша избавила Родиона от этого нудного кошмара, но все же, ему хотелось знать о ней больше…

За все время их общения никто не звонил ей на мобильный, кроме общих знакомых из театра да квартирной хозяйки. Как-то раз на ящик театра пришла повестка из милиции по ее душу, но Родион не спросил, в чем дело, а она не рассказала.

В сущности, он не так много знал о своей невесте: рано лишилась родителей, выросла в детдоме, окончила театральное училище в Оренбурге, два года работала в местном театре, там ее и нашел главреж Раковский, пригласил в Самару. Родиону было вполне достаточно видеть зорким оком художника, что у Маши нет необходимости рисовать свое лицо на холсте, разве что только чуть-чуть, в самых уголках глаз и контурах губ.

Она съездила в Москву всего-то на три дня, но вернулась совершенно другой.

Родион встретил ее на вокзале, издали приветствуя букетом нарциссов. Умопомрачительные цветы, сжимающие в глубине своих шестиконечных звезд неповторимый травянистый запах. Женщины думают, что цветы дарят им; на самом деле мужчина покупает цветы самому себе, чтобы держать их в ладонях, нюхать и разглядывать. Чтобы идти по городу с букетом, когда все на тебя смотрят и знают, куда и зачем ты идешь. Или думают, что знают, а на самом деле все не то и не так…

— Эй, где ты?

— Так… Задумалась.

— Что-нибудь с тобой произошло?

— Ты хочешь спросить, не встретила ли я кого-нибудь, не влюбилась ли?

— Ну… Разве я так сказал?

— Ты подразумевал.

— В общем, да.

— Нет. Никого я не встретила.

Но Родион не совсем поверил. Допустим, какой-то мужчина в Москве на самом деле произвел на нее впечатление. Неужели в таком случае она должна рассказать об этом своему жениху?

— Знаешь, милый, я тут с одним парнем познакомилась, телефончик ему оставила…

Родион ей кто — подруга? Поделиться с ним смутными девичьими мечтами… Она пока совершенно свободна, клятв, обещаний не давала, в церкви не венчалась. И тоже живет в атмосфере постоянного кастинга, как любая незамужняя женщина. Это как с фотографией на конкурс Афродиты: послала — не сказала, пришел ответ — известила.

Может быть, они переписываются по и-мейлу, шлют друг другу эсэмэски? Пока только флирт, ничего серьезного, но постепенно он, этот гипотетический москвич, вытесняет в ее душе Родиона, а Родион становится все более жалким, ничтожным, а москвич растет, наливается, твердеет, как памятник на постаменте; маленький Родион прыгает вокруг, едва доставая до его каменных яиц…

Вспомнилась чеховская «Душечка». Мысль о том, что мужчина создает женщину. И вот, налицо действие этого закона: Маша встретила в Москве другого, и он вылепил ее за каких-нибудь три дня и продолжает лепить заочно. И поэтому она так сильно изменилась.

Как Пина Заречная, чайка-куропатка, когда вместо жалкого начинающего встретила большого и настоящего, а он, начинающий, застрелил птицу-символ и швырнул к ногам уходящей любви:

— Я имел подлость убить сегодня эту куропатку. Кладу у ваших ног.

А ведь еще недавно была влюблена, прибежала в сумерках:

— Отец и его жена не пускают меня сюда. Говорят, что здесь богема… боятся, как бы я не пошла в актрисы… А меня тянет сюда, к озеру, как куропатку… Мое сердце полно вами.

А почему он столь бездумно принял самый мягкий вариант реальности: очарование, эсэмэски? Может быть, все у них уже произошло там, в московской гостинице…

Когда эта мысль пришла ему в голову, Маша была рядом, ее профиль двигался на фоне солнечных бликов, невообразимо далекий, чужой. Они шли парком Гагарина, вокруг светилась ярко-зеленая майская листва, желтые и лимонные бабочки порхали над молодой травой в поисках еще не распустившихся цветов.

Что же это получается: придумал сказочную повесть о бабушках и дедушках, о первом поцелуе… Четыре месяца витал в небесах, как детский воздушный шарик. А она… Четыре месяца и три дня.

— А что, если нам пойти и прямо сейчас подать заявление в загс?

Маша посмотрела на него, чуть склонив голову набок, словно маленькая собачка.

— А у тебя паспорт с собой? — спросила она.

Уже вылезая из такси на углу Разина и Комсомольской, Маша проговорила, как бы между прочим, вскользь:

— А вот я давно жду: когда же это он перейдет от теории к практике…

Дни шли за днями, они по-прежнему встречались у Чапаева, гуляли и путешествовали по кафе. Добавилось новое развлечение — воображаемый шопинг. Они ходили по магазинам, присматривались к предметам, которые раньше были им не нужны. Вот большая сковорода: можно изжарить генеральский омлет. Чайный сервиз: будем принимать гостей. Для той же цели — несколько пар разноцветных тапочек. Детские товары. Нет, это потом…

Май был в разгаре, открылась навигация, теперь вместо кафе можно было посидеть в буфете прогулочного теплохода, глядя, как мимо проплывает город на высоком берегу.

— Вон мои окна, смотри!

— Где? Не пойму…

Родион берет Машину руку и чертит ее пальцем по стеклу.

— Раз, два, три — сверху. Раз, два… Восемь — слева.

Маша поворачивается в пластмассовом кресле, ее коленка упирается Родиону в бедро. Кажется, будто трепещущий ток течет от ее руки через все его тело, уходит, как в землю молния, обратно в ее коленку… Удивительные, странные ощущения. Словно ему лет пятнадцать и он впервые встретился с девушкой, с Владой из восьмого «Б»… Нет, надо их забыть: всех этих Влад, Лен, Инг…

Странно смотреть с реки на серую громаду своего дома, на раскрытую форточку кухни с красной занавеской…

Совсем уже скоро они будут вместе вставать по утрам, вместе распахивать окна навстречу рассвету — каждый свою створку. Свадьба назначена на двадцатое июня.