Читаем без скачивания Аптекарский огород попаданки - Ри Даль

— Сядьте, сударыня, — тут же осёк меня следователь. — В этом кабинете кричать не положено.

— А говорить неправду положено?

— А это уже дело следствия — уличить правду от неправды, — заявил Толстов самодовольно.

— Так уличайте. Здесь я — пострадавшая сторона. Меня обокрали!

— А нечего было ключи отдавать кому не попадя! — вклинился Каллистрат Андреевич.

— Я никому ничего не отдавала.

— Так где же ключи? — перебил Валентин Архипович.

— Их тоже украли, — объяснила я, хотя мне казалось, это уж слишком очевидно.

— Как же это у вас получается? То одно украли, то другое. Совсем не следите за своим имуществом.

— А ещё нападение! — тут же подсказал Минин. — Рукоприкладство и хула!

— За рукоприкладство особая статья полагается, барышня, — продолжил Толстов, кажется, получая истинное удовольствие от этого цирка.

— Валентин Архипович… — попыталась я вставить хоть слово, но вновь была перебита следователем.

— А, кстати, как-бишь ваше имя?

— Александра Ивановна.

— А фамилия ваша?

— Д..Дёмина, — быстро вспомнила я свою подставную фамилию.

— Документики у вас при себе имеются? — давил Толстов.

А уже почти обрадовалась такому стечению обстоятельств:

— Документы мои содержались в тех самых сумках, что у меня украли.

— То есть предоставить вы их не можете?

— Разумеется, не могу, — объяснила спокойно, хотя в душе всё кипело от вопиющей несуразицы всего творящегося тут.

— Угу, — заключил Валентин Архипович и задумчиво покачал головой. — В таком случае всё ясно.

— Ну, наконец-то… — меня немного отпустило в надежде, что самый апогей фарса подошёл к концу, и теперь настанет время вменяемых решений.

— Стало быть, — сказал господин Толстов совершенно буднично, — придётся вас задержать до выяснения всех обстоятельств.

— Что?..

— Будьте любезны, отведите сударыню в камеру, — эту реплику следователь адресовал городовому, который тотчас кинулся исполнять приказ.

Почти одновременно в кабинет зашёл ещё один полицейский, который присоединился к исполнению столь важного поручения. А у меня прямо-то произошла полная дезориентация в пространстве. Я просто не могла поверить, что такое вообще возможно.

— Да за что меня в камеру?.. Подождите… Подождите! Это какая-то ошибка!..

Однако двое блюстителей порядка ничего слушать не желали и уже настойчиво тянули меня к выходу. В последний момент я заметила, как торжествующе блеснули глаза Каллистрата Андреевича, и окончательно поняла, что вот теперь у меня начались настоящие проблемы.

Глава 27.

— Эй! Вы не имеете права! — выкрикнула я, как только стальная решётка с толстыми чёрными прутьями захлопнулась, оглушив металлическим лязгом. — Это ошибка!

Мои слова словно провалились в пустоту, хотя рядом и находились люди. В том числе Груня, на которую особенно было больно смотреть. Она тотчас кинулась ко мне.

— Сашенька!..

— Отойдите, сударушка, — мгновенно очнулся охранник и встал стеной между мной и Груней, которая тянула ко мне руки.

Для чего он так старался, непонятно, хрупкая девушка вряд ли смогла бы высвободить из клетки при всё желании. Но, видимо, присутствие поблизости следователя обязывало хотя бы делать вид, что служба исполняется честь по чести.

— Служивый, миленький!.. — залепетала Груня. — Не по-христиански это!..

— Никакой я вам не миленький, сударыня, — буркнул охранник сердито.

— А вы, уважаемая, кто будете? — притормозил Толстов, который уже собирался закрыть дверь в свой кабинет.

— Я… я… — растерялась Груня и побледнела.

— Сестра моя! — выкрикнула я. — И она ни в чём не виновата!

— А тут ни одного виновного, как я погляжу, — хмыкнул Валентин Архипович. — Но был бы резон, а вина найдётся.

— Груня, — зашептала я быстро, — возвращайся в нумера. Меня скоро отпустят.

— Да как же так, Сашенька?..

— Делай, что говорю! — цыкнула на неё, понимая, что неровен час, и Груню упрячут в ту же камеру.

Следователь причмокнул толстыми губами, как бы подтверждая мои догадки. В этот момент мимо него просочился Минин, поклонился Толстову и быстро двинулся на выход. На меня даже не глянул. Подлец. Было б что-нибудь под рукой, запустила бы ему в затылок с радостью. Если уж отбывать срок, то хотя бы за дело.

— Барышня…

— Груня, иди, — приказала я уже чуть ли не с угрозой.

Охранник, который так и отгораживал нас друг от друга, кивнул ей в сторону двери. Едва не всхлипывая, бедная девушка поплелась в указанном направлении. Что теперь с ней станется, если я проторчу тут слишком долго?..

Как только дверь за Груней захлопнулась, Толстов окончательно скрылся в своём кабинете. А охранник расслабился и вновь завалился на прежнее место, закрыл глаза и тут же перестал обращать на что-либо внимание.

Делать было нечего. Я огляделась и отыскала глазами единственную грязную лавку у дальней стены камеры. Тихий мужичок, не издавший ни звука за всё то время, что происходила драма, осторожно отодвинулся, уступая мне побольше места.

— Спасибо, — поблагодарила едва слышно и опустилась на жёсткую скамью.

Не буду описывать, какая грязь и вонь стояли кругом. Сейчас я думала вовсе не об уюте. В нумерах Каллистрата Андреевича тоже не наблюдалось идеального комфорта. Но меня гораздо сильнее волновало, как выпутаться из передряги, в которой не было ни малейшей моей вины.

Это же абсурд! Арестовывать человека, которого только что обокрали!..

Скорее просто чтобы занять время, я повернулась к сокамернику и аккуратно спросила:

— А вас за что сюда посадили?

— Милостыню просил в неположенном месте.

Иными словами — ни за что. Великолепно. Если уж милостыню надо просить только в строго отведённых местах, то все вопросы о моём задержании резко отпадали.

— Понятно, — я отвернулась и тихонько вздохнула. — А я вот ключ потеряла от комнатки, которую снимала. Точнее — украли его. Видимо, в том мой грех.

Я даже усмехнулась совершенной нелепице происходящего, которое при озвучивании стало его более несуразным.

— Нельзя вам тут, — сказал вдруг попрошайка.

Я вновь поглядела на него и пожала плечами:

— Следователь считает иначе.

— Знамо, что считает, — зашептал оборванец и покосился на дремлющего охранника. — Только нельзя вам тут. Не место благородным барышням лавки тюремные протирать.

— А что же делать?

— К следователю проситься да… — он пригнулся и договорил ещё тише. — Да на карман