Читаем без скачивания На раскаленной паутине - Михаил Март

Человек догнал его на лестничной клетке второго этажа. Здесь лампочка горела, ее еще не успели выкрутить.

— Извини, Глеб. Но поговорить нужно сейчас. Елистратов остановился и лениво повернул голову назад. Теперь он его узнал. Что важного может сказать ему безработный телеведущий, публикующий свои заметки под чужим именем? Да еще среди ночи.

— Я устал, Шура. Как же я устал! Давай завтра.

— Боюсь, не доживу до завтра. Десять минут погоды не делают. Выслушай.

— Ладно, пойдем. Постараюсь в течение десяти минут не заснуть.

Они молча поднялись на четвертый этаж и вошли в скромную однокомнатную квартиру начальника криминальной милиции. Неуютную, холостяцкую.

— Присаживайся, если найдешь место, и выкладывай. Только внятно, четко и без пудры. Здесь тебе не шоу. Как говорит мой начальник: «Надо уложиться в двадцать слов».

Елистратов скинул с себя мокрую одежду, натянул махровый халат, достал из холодильника початую бутылку водки и тарелку с нарезанным салом. Хлеба в доме не нашлось.

Разлив водку в пыльные стаканы, он подал один гостю.

Выпили, закусили.

— Глеб, ты знаешь обстановку в городе…

— Брось, Шурик. Ты тут ни при чем. Тобой и шпана не заинтересуется. Тут слоны бревнами друг в друга швыряют.

— Что ты думаешь об убийстве?

— Ничего. Твои коллеги все уже напечатали в газетах.

— Чушь! Журавлев тут ни при чем. Я наводил о нем справки.

— Хочешь обсуждать Журавлева? Двадцати слов не хватит, и в десять минут не уложишься.

— Речь идет о ложной информации, заведомо подготовленной для травли парня. Тот, кто диктует фальшивки, и связан с убийствами.

— И по-твоему, это Духонин?

— Он марионетка. Исполнитель. Ты сам все знаешь, Глеб. Чего таить? Мы росли вместе, я знаю тебя и перестаю понимать.

— С Журавлева на меня перекинулся? Пять минут прошло. Выкладывай суть или проваливай.

Елистратов допил водку и рухнул на постель, не снимая ботинок.

—У нас нет никаких версий, Шура. Ищут Журавлева. Убийца он или свидетель — следователи разберутся. Чего ты от меня хочешь? Я не Господь Бог.

— Удобная позиция.

— Мы ни до чего не договоримся.

— Послушай, что я тебе скажу. Не так много в городе порядочных людей. Виктор Зернов в этом плане сомнений не вызывает. Прошлой ночью я был у него. Он собрал материал, сравнимый с ядерной бомбой. Взрыв — и головы всей верхушки местной мафии летят с плеч. Документы Зернов разбил на части и сложил в несколько конвертов. Один он доверил мне.

Услышав о конверте, Елистратов сбросил ноги с кровати и закурил.

— Ты вскрывал конверт?

— Конечно. Я же по крови своей репортер и по духу. Этот конверт нужно было передать адвокату Садальскому. Все документы должны были стекаться в его руки. Но Садальского убили. Вряд ли он успел получить все. Сколько человек Зернов отправил с пакетами — я не знаю. Во время вечеринки он практически с каждым уединялся на короткое время в своем кабинете. Человек двенадцать там побывали. Думаю, что это его специальный ход. Кому-то из гостей он не доверял и специально путал карты. К утру гости начали разъезжаться. За всеми не уследишь, но мне на хвост прицепились.

— С чего ты это взял?

— На развилке, ведущей в город, есть стоянка. Я видел пять или шесть машин. Черные «волги», как у тебя, и все с краснодарскими номерами. Одна поехала за мной. Потом я выяснил, что номера фальшивые. Таких в природе нет. Значит, команда готовилась основательно. Мне удалось ускользнуть от хвоста. Машина моей подруги выручила.

— Ты видел эти машины только на обратном пути?

— Не помню. Но я сменил машину. Попалась развалюха, и на окраине города я застрял. Но гонки продолжались. Сколько машин в сопровождении черных «волг» промчалось мимо, я уже не помню. У меня поджилки тряслись со страху. Я сидел в сломанной «пятерке», и меня колотило. На мою колымагу никто не обращал внимания.

К Садальскому я приехал около девяти. Там работали ваши люди. Мне сержант рассказал по секрету, что произошло. И что мне делать? Поболтался по городу и поехал обратно к Зернову. А там другая толпа из газетчиков. Зернов не явился на пресс-конференцию. Выяснилось, что его увезли с приступом в больницу, а уже вечером я узнал о его смерти. Смертей произошло немало, и все связаны с посланиями Зернова. Я еще жив, конверт у меня, но я нахожусь между молотом и наковальней. Упустили один раз — второго промаха не сделают. Уверен. Тут орудуют спецслужбы. Только профессионалы могут быть такими расторопными.

Одним словом, домой я не вернусь. У меня есть сарайчик на пляже «Солнечный мыс». Там и торчу до темноты. В конверте документы. Доклад о коррупции, составленный покойным мэром. Но у меня лишь часть. Весь объем я не знаю. Но каждый факт подтвержден документами. Нами руководят монстры, и все мы сидим на пороховой бочке. Волосы дыбом встают. Могу сказать одно: мафиози узнали о докладе и ведут его поиски. Зернова кто-то заложил. И поверь мне, Глеб: они ни с кем и ни с чем не посчитаются, но доклад найдут. Если они не отнимут топор у палача, то он бошки им поотрубает. У них нет выбора. Либо доклад, либо смерть. И я не могу тешить себя надеждой, что от таких людей можно спрятаться. И я не верю в естественную смерть Зернова.

— Список куда больше, чем предполагается, Шура. Где конверты — никому не известно. Один у тебя, другой — у Журавлева. Сколько их? Боюсь, мне не по зубам этот орешек. Я на виду у всех. Мне и шага сделать не дадут — тут же нос прищемят. А вот Журавлев из тех, кто может перевернуть все вверх дном.

— Странно. Ни Журавлева, ни Таманцева на вечеринке не было. Как к ним мог попасть конверт? Откуда?

— Это ты у него сам спроси. Мне он не расскажет.

— Ты знаешь, где он, Глеб?

— Час назад пил с ним на брудершафт из пистолетных стволов. Он знает о деле больше нас с тобой.

— Мне бы его найти! В первый раз я был слишком перепуган, а теперь жалею. Ведь он тоже был у дома Зернова. Ты прав: он много знает.

— Если он выйдет на меня, я дам ему твой пляжный адресок. А пока советую тебе сменить машину на более скромную и сесть на хвост Духонину.

— Ты рехнулся?

— Самое безопасное дело. В его окружении можешь быть спокойным. Если полковник связан с бандой головорезов, то должен получать инструкции и отчитываться. По телефону это нереально. Прокуратура прослушивает высокопоставленных чиновников. Прилепись к Духонину — и обезопасишь себя. Полковник ездит без оглядки, он хвоста не заметит. Ему опасаться некого.

— А если он меня заметит и сообщит по рации своим костоломам?

— Духонин не имеет рации. Он обожает слушать только свой собственный голос. Зачем ему лишний крик из динамиков?

— Не очень хорошая идея. Но в ней есть своя сермяга. Я не могу отсиживаться в кустах в такой момент. Репортерская натура не позволяет. Ладно. Рисковать так рисковать.

— При смене власти рассчитываешь вернуться на телеэкран?

— Я профессионал, Глеб. Хороший профессионал. Меня политики с экрана убрали, а не телевизионщики. Буду держать тебя в курсе дела.

— Будь осторожен, Шура.

— Я умею быть осторожным. Надеюсь, помнишь мои репортажи из Карабаха, Чечни и Таджикистана? Ладно, отдыхай.

Шелест ушел.

Елистратов еще долго не мог уснуть. Ни водка, ни усталость его не выключили.

Впервые он почувствовал себя зрителем. Какие-то посторонние ребята должны выполнять его работу. Журавлев приехал из Москвы пузо на солнышке греть, безработный репортер Шелест должен деньги на хлеб зарабатывать, но они в деле. А он, кому за такую работу платят, должен за шпаной по дворам бегать и штрафовать старух, торгующих укропом. Дело дошло до критической точки, а начальник криминальной милиции оказался на обочине. На улицах реки крови льются, людей, как мух, давят, город провонял борделями, законами задницы подтирают, а он, сочинский 'Гамлет, весь в сомнениях. Хватит!

Так он решил, но решение не прибавило ему уверенности, и прилива сил Елистратов не почувствовал.

Он выключил свет и свое сознание одновременно.

8.

Особой опасности Журавлев не ощущал. Больница — не военный объект. Да и удостоверение, присланное прокурором, тоже штука серьезная. «Заместитель начальника следственного отдела прокуратуры» — звучит не хило.

Морг находился метрах в десяти от последнего корпуса. Небольшое одноэтажное здание. С одной стороны парадный вход и подъезд для катафалков, с другой — лестница шла в подвал. Там же и гладкая дорожка для каталок.

Это и есть вход в мертвецкую, но вот незадача: возле нее болтались три здоровяка в черных дождевиках с капюшонами. По горбатым спинам можно догадаться, что у них автоматы висят на плечах.

Покойники — не зэки и бежать из морга не собираются. Золотых гробов тоже пока не делают. Вопрос на засыпку: что здесь делает вооруженная охрана? Ответ: не знаю! Но очень хочу узнать!