Читаем без скачивания Смерть предпочитает блондинок - Вероника Рыбакова

Вадим Оттович почувствовал благодарность к терпеливой и беззлобной девушке.

— Да ну ее! Чувствует она себя плохо! Прям барыня из «Муму», читала ты, Юля, такую книжку?

Вадим Оттович бесшумно оделся и вышел на площадку к жене, чтобы не услышать чего-нибудь еще. Ляля часто изводила продавцов и официантов — не грубо, но очень обидно. Он старался не ходить с ней по магазинам, а в ресторане, если они были вдвоем, брал переговоры с официантами на себя.

«Значит, это видно уже всем — что мне пора искать новую жену», — думал он в машине, пока ехал домой вместе с Лялей, слушая ее нытье и жалобы по поводу каждого отсмотренного варианта. Она была страшно недовольна всем увиденным, а особенно Юлей.

— Эта тупица будто не желает понимать, что мы ищем! Давай позвоним в другое агентство!

— Успокойся, Ляля! Имей хоть немного терпения. Мы не будем сейчас менять агента и начинать все заново. Юля все найдет.

В квартире Вадима Оттовича и Ляли жила маленькая трехногая кошка. У нее были яркие зеленые глаза, милая треугольная мордочка, нежные беленькие лапки. На спинке серое пятно и серый хвостик. Кошку звали Матильдой.

Изначально Матильда была крошечным котенком, самым обыкновенным. Вадим Оттович подарил котенка Косте, когда мальчишке было двенадцать лет. Матильда выпала из окна, поскользнувшись на мокрой от дождя жести подоконника. Когда ее подняли с асфальта, правая задняя лапка болталась, как на ниточке.

Костя и Карина, а также двое ее младших детей плакали в четыре ручья, и он нашел ветеринара, который вылечил Матильду, — правую заднюю ножку пришлось отнять, но Матильда поправилась и стала даже очень резво прыгать на трех лапках.

Костя очень любил ее раньше, а потом начались наркотики, Костя разъехался с семьей Карины и Вадим Оттович забрал Матильду к себе.

Кошечка была очень нежным и красивым существом — тихая и ласковая. Она обожала Вадима Оттовича и неслась к нему навстречу в коридор каждый раз, заслышав его шаги на площадке, забавно подпрыгивая на трех лапках.

В тот день, когда Лялю обозвали «барыней из «Муму», Вадим Оттович, бездумно глядя в телик и держа на коленках теплую, благодарную Матильду, раз и навсегда все решил.

Он придумал, что, когда они закончат ремонт на Ленинском, Ляля станет там жить одна, а он женится на Людмиле Леопольдовне, покорит ее сердце и женится на ней. И Людмила Леопольдовна обязательно родит ему сына или дочку. Юля найдет ему квартиру на первом этаже с решетками, и он привезет туда сына после больницы, посадит у дверей охранника и добьется пусть поначалу принудительной, но все же более стойкой ремиссии у Костика.

К началу марта ремонт был почти закончен. Его мальчик, его Костик, воя и скрипя зубами, теперь уже четвертый месяц жил чистеньким от наркоты в замечательной квартирке на Мосфильмовской, на первом этаже, с решетками на окнах. Охранник выполнял свой долг и честно стерег парня.

Маклера Юлю рекомендовали Вадиму Оттовичу не зря — она неизвестно как, но все же нашла квартиру с хозяином, у которого была та же проблема, что и у Вадима Оттовича — тоже единственный сын и тоже наркоман. Костик становился настолько вменяемым, что Вадим Оттович почти не верил своим глазам.

Вадим Оттович сдружился с мужиком, хозяином квартиры на Мосфильмовской, и они здорово поддерживали друг друга: им обоим, людям статусным, раньше даже было не с кем поговорить о своей беде.

Вадим Оттович считал все это неслучайной и обнадеживающей удачей. Маклер Юля, перелопатившая ради Вадима Оттовича неизвестно сколько вариантов и сделавшая неизвестно сколько звонков, гордилась своей работой, сделанной на пять с плюсом.

А сегодня он хотел подарить своей жене что-нибудь очень красивое, провести с ней чудесный вечер в ресторане, заранее выбранном, вспомнить все лучшее, что он пережил с ней вместе, и начать ее потихоньку готовить к ее будущей новой жизни — уже без него.

Вадим Оттович вошел в магазин «Солейль» прямо с журналом, и приветливая тоненькая девочка с длинными ресничками быстро нашла ему подходящее украшение — браслет Ляле покупать было нельзя, так же как и кольцо, и колье, — Ляля была очень полной, и все это могло ей не подойти. Магазины с модной одеждой тоже постоянно вызывали у Ляли раздражение — ей мало что шло.

Он выбрал для нее очень красивую брошь, которую можно было носить и как подвеску, на цепочке.

Потом, немного запинаясь, Вадим Оттович попросил Вику-Дюймовочку подобрать и примерить на свой безымянный пальчик какое-нибудь красивое колечко с хорошим камушком.

— Для племянницы, у нее такие же ручки, как у вас, — пробормотал он.

Кольца Вадим Оттович рассматривал долго и тщательно, выбрал одно, заплатил, поздравил девочек с праздником и пошел дальше по коридору — зашел в парфюмерный магазин, выбрал духи для Ляли — пряные, нежные, очень необычные. Ему хотелось обрадовать ее. Вадиму Оттовичу очень хотелось купить еще один парфюм, для Люды, но он не решился загадывать наперед. А если она засмеется ему в лицо и скажет: «Ну у вас и шуточки, Вадим Оттович!» Или: «Если я не ношу обручального кольца и много работаю, то это еще не значит, что я одинока!»

А если, наоборот, заплачет и обнимет его? А если вдруг станет его презирать? Или, например, скажет: «Увольняйте меня, Вадим Оттович! Но замуж за вас я не пойду!» Что тогда?

Тогда он останется жить с Лялей и с кошкой Матильдой, и все пойдет по-прежнему — он будет лечить Костю, очень много работать, а Люды в его жизни больше не будет.

Люды-светика, Люды-солнышка, Люды, которая одна в теплицах знала о его сыне. Это она нашла для него клинику за городом. Это она говорила Вадиму Оттовичу:

— Нельзя бросать своих детей.

И покупала для него специальную литературу. И искала в Интернете информацию о наркомании. И никому не сказала ни слова о его страшной и горькой тайне.

Людмила Леопольдовна была красивой и умной женщиной его круга, на ней держалось его дело — с внутренней стороны, а Вадим Оттович занимался другим — согласованиями и утверждениями, связями, лоббированием интересов, поставщиками и заказчиками.

В эту тяжелую зиму, когда Костик загремел в больницу во второй раз, Люда очень выручила его — брала на себя еще и его часть работы, когда он приезжал еле живой и с утра пил таблетки от сердца.

На нее можно было положиться. А у него была тайна — его решение признаться и сказать обо всем. От этого у него немного кружилась голова. И воздух этой зимы казался морозным, свежим — в нем впервые за несколько последних лет пахло надеждой и любовью.

Вадим Оттович был человеком ясных правил — ему даже не пришло бы в голову сделать Люду своей любовницей и продолжать жить с Лялей.

Людмила ни за что не согласилась бы на это, она была, — вот это слово, которое сейчас почти и не говорят о женщинах, — она была очень порядочной. Он знал, что она была однажды замужем, давно и неудачно, и он чувствовал, что нравится ей. Она знала, что он женат, что у него беда с сыном от первого брака, помогала ему, как могла, и не делала никаких движений в сторону личности Вадима Оттовича — относилась к нему уважительно, бережно, и только.

Роман с начальником? Среди грядок с цикламенами? В номере отеля? У нее дома, по выходным? Спасибо. Она просто уволилась бы, ушла работать к их конкурентам, и была бы права.

Вадим Оттович решил после праздников сделать Людмиле предложение и в случае ее положительного ответа обручиться с ней, начать разводиться с Лялей.

От одной мысли, что Людмила Леопольдовна может родить ему ребенка — такого же быстроглазого и шустрого, как она сама, веселого и звонкоголосого, у него прямились плечи.

«Придется ее покорять, тут без вариантов, — подумал он, — придется сделать ей предложение, от которого она не сможет отказаться, потому что лучше нее я никого на свете не найду». И поехал домой к Ляле.

Глава 25

Из-за предпраздничной суеты все случившееся с Жанной отошло на второй план. О ней никто не спрашивал — отель гудел, как растревоженный улей, посетители с подарочными пакетами толпились в магазинах и после шопинга ужинали в ресторанах — всем сотрудникам отеля хватало своих забот.

Василий Иваныч сидел в своем кабинете и думал о том, что ему нечего сказать Михаилам по делу Жанны. Зыбкие предположения, полная бездоказательность любого из них и вместе с тем — факт нападения на Жанну и расчетливого грабежа, факт неопасного, но очень злобного нападения на девчонку, Жаннину соседку.

И все это будто за стеной, за глухой стеной, вроде пуленепробиваемого стекла. Ему все еще было неизвестно, кто все это совершил, но их всегда опережали — хотя бы на один шаг. Хорошо еще, что Михаилы занимались в основном проблемами предпраздничных продаж и не торопили его с выводами и результатами. Возможно, лучше всего сейчас было просто ждать, пока Крыса даст знать о себе сама — в том, что рано или поздно это случится, Василий Иваныч не сомневался.