Читаем без скачивания Царица Проклятых - Энн Райс

В первые годы, еще до обмена кровью, Арман преследовал Дэниела с хитростью гарпии. Не было на земле места, где Дэниел мог бы спрятаться.

Исполненным кошмара и в то же время чрезвычайно заманчивым было начало их общения в Новом Орлеане, когда двенадцать лет назад Дэниел вошел в полуразрушенный старый дом в Садовом квартале и сразу же понял, что это тайное убежище вампира Лестата.

Десятью днями раньше он сбежал из Сан-Франциско, еще не успев прийти в себя, после того как получил окончательное подтверждение правдивости страшной исповеди вампира Луи в данном им интервью. Неожиданно схватив его, Луи продемонстрировал свои сверхъестественные способности и опустошил Дэниела почти до смерти. Следы укуса исчезли, но воспоминание о нем едва не свело Дэниела с ума. В лихорадке, иногда даже в бреду, он преодолевал всего лишь по нескольку сотен миль в день. В дешевых придорожных мотелях, где он с трудом заставлял себя хоть немного перекусить, Дэниел постепенно переписал пленки с интервью, одну за другой отсылая копии своему нью-йоркскому издателю; так что задолго до того, как он появился у ворот дома Лестата, книга уже была в работе.

Но публикация книги отошла для него на второй план – как событие, связанное с ценностями далекого, скрывающегося в тумане мира.

Он просто обязан был найти вампира Лестата. Ему необходимо было откопать бессмертного создателя Луи, который по-прежнему существует где-то в этом сыром, декадентском и прекрасном старом городе и, возможно, ждет его, Дэниела, ждет, когда он разбудит его и вернет в тот век, который привел его в ужас и заставил уйти под землю.

Луи, конечно же, добивался именно этого. А иначе зачем стал бы он давать смертному посланнику столько подсказок относительно местонахождения Лестата? Некоторые детали, однако, сбивали его с толку. Интересно, Луи намеренно допустил эти неточности? Впрочем, теперь это уже не важно. Просмотрев регистрационные книги, Дэниел выяснил номер дома, а также кто и на каком основании является его собственником; имя владельца говорило о многом: Лестат де Лионкур.

Железные ворота даже не были заперты; Дэниел буквально прорубил себе путь через заросший сад и без труда сломал ржавый замок на входной двери.

С собой у него был только карманный фонарик. Однако сквозь дубовые ветки пробивался белый свет ясной и полной луны. Он увидел бесчисленное множество томов, сложенных вдоль стен от пола до потолка, – такое впечатление, что перегородки между комнатами были построены из книг. Человек не смог бы действовать столь одержимо и методично. Дойдя до спальни наверху, он опустился на колени и в толстом слое пыли поверх полусгнившего ковра на полу нашел золотые карманные часы, на которых было выгравировано имя: «Лестат».

О, этот восхитительный до дрожи миг – мгновение, когда маятник наконец качнулся и на смену все возрастающему безумию пришла новая страсть! Теперь, убедившись в реальности существования этих ужасных и смертоносных созданий с бледной кожей, он будет разыскивать их по всему свету.

К чему он стремился в те первые недели? Надеялся стать обладателем удивительных секретов бытия? Но разве могло такого рода знание принести хоть какую-то пользу тому, чье существование уже преисполнено разочарования? Нет, он хотел навеки отказаться от всего, что когда-то любил. Его манил к себе жестокий и чувственный мир Луи.

Зло. Теперь он навсегда избавился от страха.

Возможно, чувства его были сродни тем, которые испытывает заблудившийся в джунглях исследователь, после многодневных скитаний вдруг увидевший перед собой увитые лианами стены легендарного храма, резьба и надписи на которых скрыты под слоем паутины. Его не волнует тот факт, что он может погибнуть и не успеет поведать миру о своей находке, – он своими глазами узрел истину, и только это имеет значение.

Если бы только он мог приоткрыть дверь чуть пошире, увидеть все величие этого мира! Если бы только ему позволили туда войти! Может быть, ему просто хотелось жить вечно. Кто посмеет винить его за это?

В разбитые окна полуразрушенного старого дома Лестата заглядывали ветки шиповника, от некогда удобной кровати с пологом остался один лишь остов, и все же здесь, в этих стенах, он чувствовал себя в безопасности.

Он сумел приблизиться к ним, оказался совсем рядом с их драгоценной Тьмой, с их чудесным всепоглощающим мраком. Царящая здесь атмосфера безнадежности, заплесневелые резные кресла, еще сохранившие фрагменты резьбы и бархатной обивки, даже черви, доедавшие остатки ковра, – все приводило его в восторг.

Но главное – его находка! Поистине неоценимая реликвия – блестящие золотые часы с именем бессмертного!

Чуть погодя он открыл гардероб: черные сюртуки рассыпались от малейшего прикосновения, стоящие на кедровых полках ботинки ссохлись и утратили форму.

Но ты же здесь, Лестат! Он достал из сумки магнитофон, вставил первую кассету, и в темной комнате тихо зазвучал голос Луи. Шли часы, одна кассета сменяла другую…

Перед самым рассветом в доме кто-то появился, и Дэниел понял, что эта встреча предначертана ему судьбой. Лунный свет упал на совсем юное лицо, на каштановые волосы. Земля под ногами качнулась, и все вокруг окутал мрак. Последним его словом было с трудом произнесенное имя: «Арман».

Он должен был тогда умереть. Так по чьей же прихоти он выжил?

Он очнулся в темном и сыром подземелье. Со стен капала вода. Двигаясь на ощупь в кромешной тьме, он обнаружил заложенное кирпичом окно и запертую стальную дверь.

Утешением ему могло послужить лишь то, что он нашел еще одного бога из тайного пантеона – Армана, старейшего из упомянутых Луи бессмертных; Армана, главу общины парижского Театра вампиров в девятнадцатом веке, того, кто поведал Луи страшную тайну: «О нашем происхождении ничего не известно».

Похоже, Дэниел пролежал в этой тюрьме три дня и три ночи. Точно сказать невозможно. Он находился на грани жизни и смерти, его тошнило от запаха собственной мочи, насекомые сводили с ума. Тем не менее он был охвачен благоговейным трепетом. Наконец-то он приблизился к тем волнующим воображение тайнам Тьмы, которые открыл ему Луи. То приходя в себя, то снова теряя сознание, он грезил о Луи: вот они с Луи беседуют в грязной комнатушке в Сан-Франциско – «всегда существовали такие, как мы, всегда», – а вот Луи обнимает его, и в тот момент, когда Дэниел видит его клыки, зеленые глаза вампира темнеют.

На четвертую ночь Дэниел проснулся и понял, что он уже не один – кто-то или что-то находится совсем рядом. Дверь открыта, и за ней виден коридор. Слышалось журчание воды, как будто в подземной сточной трубе. Постепенно глаза привыкли к грязно-зеленоватому свету, проникавшему через дверь, и он увидел, что кто-то с очень белой кожей стоит, прислонившись к стене.

Безукоризненно сшитый черный костюм, накрахмаленная белая рубашка – выглядел он вполне современно. Каштановые волосы коротко подстрижены, блеск ногтей заметен даже в этой полутьме. Словно покойник в гробу – стерильный, безупречно подготовленный.

Голос его звучал тихо, и в нем слышался едва заметный акцент, но не европейский, а более резкий и одновременно более мягкий. Возможно, арабский или греческий, во всяком случае похожий на них. Он говорил медленно, и в тоне его не было и тени гнева:

– Убирайся. Забирай свои кассеты. Они лежат возле тебя. Я знаю о твоей книге. Никто ей не поверит. Немедленно уходи и забирай свои вещи.

«Значит, ты не убьешь меня? И не сделаешь одним из вас?»

Даже думать об этом было глупо, но он не мог остановиться. Он видел эту силу своими глазами! Ни о какой хитрости или лжи и речи быть не могло! Он настолько ослабел от страха и голода, что заплакал вдруг как ребенок.

– Сделать тебя одним из нас? – Акцент усилился, придав голосу нежную мелодичность. – А с какой стати? – Глаза его сузились. – Я не поступил бы так даже с теми, кого презираю, кого предпочел бы видеть горящим в адском огне. Так почему же я должен совершить это с таким наивным дураком, как ты?

«Я этого хочу. Хочу жить вечно». Дэниел сел, потом медленно, с трудом поднялся на ноги, пытаясь лучше разглядеть Армана. В дальнем конце коридора тускло светилась лампочка. «Я хочу быть с Луи и с тобой».

В ответ – тихий, слабый смешок. Но в нем звучит презрение.

– Понимаю, почему он выбрал тебя для своих откровений. Ты наивен и красив. Но, знаешь, достаточно было бы и одной красоты.

Молчание.

– У тебя необычный цвет глаз, почти фиолетовый. И в тебе удивительным образом сочетаются дерзость и в то же время подобострастие.

«Сделай меня бессмертным! Подари мне вечность!»

И вновь смешок, но на этот раз с оттенком печали. И вновь тишина, нарушаемая лишь отдаленным журчанием воды. Помещение приобрело очертания – грязная дыра, подвал какого-то здания. Неясный силуэт постепенно вырисовывался все отчетливее. Можно было даже увидеть слабый розоватый оттенок гладкой кожи.