Читаем без скачивания Встретимся в Силуране! - Ольга Голотвина

Благородные господа наперебой зашумели, что они согласны, что никого эта малышка не стеснит, можно как-нибудь уместиться...

Капитан хмыкнул и махнул рукой — мол, разбирайтесь как знаете!

— Вот и отлично! — просияла циркачка. — Эй, Тихоня, поднимайся на борт!

Доски трапа прогнулись и заскрипели под грузными шагами. У капитана отвисла челюсть. За спиной у Орешка кто-то ошарашенно засвистел, а сам Орешек тихо протянул: «Вей-о-о!»

Человека, поднимавшегося по трапу, не рискнул бы похлопать по плечу даже медведь. Он был не так уж и высок, но очень широк в плечах и невероятно мускулист — этакая квадратная глыба, заросшая грязно-бурым волосом.

— Это что за явление?! — опомнился капитан.

— Это Тихоня, — с готовностью объяснила девушка. — Мой верный слуга, спутник и защитник. Добрые люди платят мне за танцы, а я плачу Тихоне за охрану... — И тоном избалованной принцессы добавила: — Не могу же я путешествовать без прислуги!

— И с прислугой не можешь! — рявкнул капитан. — Ты-то, коза прыгучая, и на коленях у господ доехала бы, они б не возражали... а этого тролля куда сажать?

— Правильно! — горячо согласилась циркачка. — Не будет места на скамье — на полу посидит, не принц небось. Плащ подстелит и посидит! Как все-таки хорошо, что за нас уже заступились эти добрые господа! Им, конечно, не трудно подобрать ноги под скамейку, чтобы Тихоня мог устроиться как-нибудь...

— Э-эй, нахалка, а платить? — возмутился сдавшийся уже капитан. — Или надеешься своими прыжками да ужимками рассчитываться?

— Кошелек у Тихони! — царственно отозвалась девчушка и, подмигнув попутчикам, доверительно объяснила: — У бедной девочки всяк норовит деньги отнять!

Она скользнула в «беседку». Пассажиры, вставшие, чтобы лучше видеть «представление» на палубе, спешили вновь рассесться на скамьях. Акробатка тоже высмотрела себе местечко, рванулась туда — и столкнулась с темноволосым красавцем. Чтобы скрыть смущение, циркачка набросилась на юношу:

— Что встал, как забор некрашеный? Трудно барышне дорогу уступить? А что ухмыляешься? Разулыбался, словно по радуге прогулялся!

(Теперь, когда Тихоня уже отсчитывал монеты за проезд, она перестала называть остальных пассажиров «благородными господами».)

Не обидевшись, молодой человек снял с себя тонкий синий плащ и набросил девушке на плечи, скрыв пестрое великолепие ее наряда:

— Холодно, ветер от воды... простудишься...

Впервые бойкая циркачка растерялась. Она зябко повела узкими плечиками, словно лишь сейчас почувствовала, как продрогла на осенней сырой палубе в своей легкой кофточке. И тихо села на скамью, не поблагодарив даже парня за плащ.

Ее могучий спутник уселся посреди беседки, подложил под локоть котомку, извлек из нее краюху хлеба и начал сосредоточенно жевать, не обращая ни на кого внимания.

Понемногу все уселись (не без легкой перебранки и взаимных обвинений в отдавленных ногах) и обнаружили, что трап уже убран, парус поднят и судно поворачивает от берега.

На миг все притихли, разом и остро почувствовав, как стылые плотные струи оторвали их от земли. Ох, зыбкая дорога, ненадежная дорога! Могучая Тагизарна капризна даже летом, а уж осенью, чуя близкое заточение в ледяной темнице, становится она свирепой и коварной...

Но вскоре странное общее волнение развеялось. Франт отнял от носа надушенный платочек и снисходительно сказал:

— В любой компании право начать беседу принадлежит самому знатному. Поэтому я предлагаю каждому назвать свое имя или дорожное прозвище, а также рассказать, куда и зачем лежит его дорога. Нам вместе быть не один день, а путь в обществе молчаливых незнакомцев скучен и долог... Я — Челивис Парчовый Кошель из Рода Вайсутар. Еду из Фатимира в столицу — получить наследство. Пожалуй, и останусь там — ужасно надоела провинция... Так с кем я делю палубу этого речного корыта?

По тону щеголя было ясно, что он не ожидает ничего хорошего от сброда, с которым его свела судьба, но все же старается быть любезным.

При словах «самому знатному» Айфер подался вперед, но Сокол остановил его, незаметно нажав на локоть. Он забавлялся.

— Мое имя — Аншасти Летний День, — вежливо привстал, насколько позволила теснота, благообразный пожилой человек. — Я из Семейства Намиумме, ваасмирский торговец. Рад буду познакомиться с остальными путниками.

— Я — Ингила Озорная Стрекоза из Семейства Оммубёт, — сообщила девчонка. — Тихоню я вам уже представила. А ремесло наше... Может, почтеннейшая публика сама отгадает? Эх, скрутила бы я сейчас сальто, да места мало...

— Айфер Белый Лес, — с достоинством сообщил спутник Ралиджа. — Из Семейства Тагиал. Наемник.

— Фаури Дальнее Эхо. Об остальном, пожалуй, умолчу, — учтиво, но твердо сказал самый юный пассажир. Представившись, подросток вновь отвернулся, устремив взгляд на серую воду за бортом. Спутникам был виден из-под капюшона лишь округлый нежный подбородок.

— Что ж, — нехотя признал Челивис, — в дороге каждый говорит о себе столько, сколько хочет. Лгать нельзя, но промолчать можно... Жаль, жаль, я-то надеялся встретить хоть одного Сына Рода, чтобы беседовать с ним на равных... Но, может быть, меня порадует незнакомец в черном плаще?.. Да, почтеннейший, я тебе говорю, тебе! Будь так любезен, откинь капюшон и скажи, как мы должны тебя называть...

Тут Орешек сообразил, что незнакомец в черном — единственный, кто не бросился к перилам смотреть на прыжки циркачки. Даже позы не поменял. Может, болен или, упаси боги, мертв?

Но оказалось — жив!

— Что вам от меня нужно? — раздался из-под капюшона возмущенный молодой голос. — Какое вам до меня дело? Никто я! Понятно? Никто! И оставьте меня в покое!

Челивис так оскорбился, что вместо слов у него из горла вылетело какое-то куриное квохтание. Быть бы ссоре, но вмешался юноша, который поднялся на борт вместе с черноволосым красавцем. Круглая физиономия его излучала дружелюбие.

— Ну, зачем сердиться? В дороге каждый себя как хочет, так и называет. Вот этот господин назвал себя Никто. Его воля. Так и будем величать.

— Ну и дурак! — буркнул пожилой наемник, уже доевший курицу и вытиравший засаленные пальцы о штаны. — Клички еще выдумывать, как у Отребья... Вот я имени не скрываю, чего мне стыдиться? Я — Ваастан Широкий Щит из Семейства Вейвар. У меня отец был наемник, дед был наемник, сам всю жизнь служу.

— Но ведь приметы не нами придуманы! — возразил круглолицый юноша. — Мне еще в детстве мама говорила: «Имя — не подметка, его о дорогу бить ни к чему». Вот сейчас придумаю себе какое-нибудь прозвище до Джангаша... А цель моего пути... ну, тут мне скрывать нечего и врать незачем. В Джангаше есть Храм Всех Богов. Там под одной громадной кровлей — жертвенники всех Безликих. Вот туда и направляюсь. Я... ну, словом, я недоволен своей жизнью. Побываю в храме — может, она изменится к лучшему.